— Ты сюда смотри, капитан…
Изображение скачком сместилось в сторону, и он замер — так хорошо ему знакомая рожа одного из знаменитых «правозащитников», не вылезающих с телеэкрана, прямо таки лучилась счастьем, когда на его глазах толпа боевиков насиловала захваченную в плен медсестру.
— Видал?
— Я ему припомню… Но неужели мы никого не спасём?!
— Не успеваем, капитан… Но больше ТАКОГО не повторится… Обещаю. И эти безнаказанно не уйдут. Гарантирую…
Последний из боевиков поднялся с растерзанного тела девушки, застегнул штаны, затем деловито вспорол ей живот и запустил руку прямо в жуткую рану, выворачивая наружу внутренности…
Несчастная только билась, инстинктивно пытаясь зажать рану, но её руки и ноги были крепко привязаны к вбитым в землю кольям… Жуткий скрип раздался в воцарившейся в палатке тишине — это кто-то из офицеров скрипнул зубами… Полковник резко развернулся:
— Начать операцию. Правозащитника и этого, — он указал на застывшее изображение, — ЖИВЫМИ…
Едва первые бандиты стали выходить на дорогу, которая вела к перевалу, как в воздухе завыло, и целый лес разрывов вдруг вырос вокруг. Крупнокалиберные снаряды с круглыми пластмассовыми и стеклянными готовыми поражающими элементами сносили всё вокруг. Летели щепки от иссечённых в труху древесных стволов, рикошетили от камней и меняли траекторию движения, пронзая тела, вырывая клочья плоти. Воздух наполнился пылью, алой от крови… Когда остальные боевики, завидев, в какую ловушку попали их друзья, рванули в другую сторону, их встретил огонь тяжёлого оружия гренадеров. Ревя, тяжёлые пули сносили сразу по несколько тел, пронзая их насквозь. В разные стороны отлетали конечности, лопались головы, со всех сторон неслись вопли и стоны. Оперённые надсечённые пули, попадая в цель разрывались на несколько частей, начиная своё путешествие по внутренностям, дробя кости, рвя нервы и сосуды… Там, в долине, ещё не знали, что те, кого они так рьяно пытаются защитить, уже мертвы… Профессор Ковалевич в ужасе забился в какую то щель, зажав уши руками, он никогда даже представить не мог, что россиянские войска будут атаковать боевиков тогда, когда он находиться среди них. Как правило, военные почтительно дожидались, пока господин «правозащитник» насладиться представлением, которое ему устраивали инсургенты, и соизволит удалиться, а уже потом, вяло пытались атаковать. Да и то, чаще всего это было бесполезно, поскольку господин Ковалевич в благодарность за спектакль, участниками которого были пленные россиянские солдаты и офицеры, провожал бандитов в безопасное место… А тут… Грохот снарядов, вопли умирающих, свист пуль, летающие обломки куски тел, психика профессора была на грани того, чтобы не выдержать, но тут всё стало постепенно затихать, и он смог открыть зажмуренные от ужаса глаза. Лучше бы он этого не делал! Прямо перед носом лежал кусок лица кого-то из бородачей, подмигивающий пустым глазом, аккуратно вырванный из черепа… Его бурно стошнило… Наконец, кончив блевать, он немного пришёл в себя. Попытался выпрямиться и выглянуть из окопа, вокруг всё было мертво… Живых не было. Повсюду были разбросаны тела в разной степени сохранности. Иногда почти целые. Но чаще — относительно… От шалашей и палаток не осталось вообще ничего. Даже трава была выбита под корень…
— Цел, сволочь! Дерьмо не тонет! Берите эту суку, ребята!
Профессор не успел обернуться на голос, как сильные руки ухватили его под мышки и выдернули из траншеи. Он попытался дёрнуться, но тяжёлый удар по почкам враз заткнул готовую родиться в горле фразу. Тело рефлекторно согнулось, и, о, чудо! Ему это удалось! Отпустили! Наверное, узнали! Мысль успела родиться в мозгу… Но тут же удар ботинка в промежность свалил его на землю.
— Полегче, капитан, не отпускай его быстро.
— У, тварь…
Рука в чёрной перчатке ухватила его за ногу и поволокла по каменистой земле, сдирая с тела одежду, царапая изнеженное тело. Профессор попытался вывернуться, но бесполезно, казалось, что его тащил не человек, а робот. Робот?! Глухой чёрный шлем, такие же — латы? Всё чёрное внушало ещё больший ужас, чем то, что он пережил десять минут назад. Это — НЕ РОССИЯНСКАЯ АРМИЯ! Натовцы? Вряд ли. Но кто же?! По россиянски разговаривают…
Командир танкового полка подполковник Чердынцев просто не знал, что ему делать. Уже который раз, едва танкисты пытались выехать на задание, толпы вайнахов сбегались на площадь и укладывались живым щитом на дороге. Конечно, будь его воля, просто отдал бы команду, и перемешали бы стальные траки плоть с грязью. Чего, скрывать не стоит, на самом деле подполковник этого очень желал. Надоело уже находить сожжённые до тла железные коробки бронетехники, изуродованные тела товарищей по оружию. Но… При каждом таком спектакле одновременно появлялись и «правозащитники». Сверкая оптикой кинокамер они устраивались поудобнее на близлежащих к расположению части крышах и ждали, когда же росссиянские военные не выдержат. А чем это грозило — известно. Всем была памятна судьба полковника Буданцова, который пристрелил снайпершу, положившую двенадцать его пацанов-срочников, и за это получил девять лет тюрьмы строго режима. А заграничные, да и доморощенные «правозащитники» с пеной у рта требовали для него пожизненного заключения… Поэтому оставалось только стискивать кулаки, да скрипеть зубами, пока его товарищи гибли в горах без поддержки… Он повернулся к заместителю по строевой майору Мелентьеву:
— Что там?
— Беснуются, сволочи…
— А наши?
— Застряли на мосту. Взорвали под самым носом. Сейчас пытаются навести переправу, но пока ещё долго.
— А мы выехать не можем… Будь моя воля…
— Товарищ подполковник! Тут к вам… Это…
— Чего мямлишь, сержант?!
— К вам, короче, товарищ подполковник. Говорят, что капитан Островский.
— Лёха Островский?! Немедленно сюда зови!
Сержантик, дежурный по штабу исчез в мгновение ока.
— Слышь, Петрович, а чего это твой так замялся? Он что, капитанов не видел?
— Так Островский месяц назад без вести пропал. Видно, из плена сбежал, вот и…
— Понятно…
Щёлкнула дверь штаба, и оба офицера повернулись на звук, чтобы застыть в изумлении — ТАКОГО они себе даже представить не могли: нет, то, что стоящий перед ними был действительно пропавший месяц назад со своими бойцами Лёшка Островский, весёлый разбитной капитан из соседнего полка сомнений не было. Но вот только форма на нём… И оружие… Не обращая внимания на их ошарашенный вид, он прошагал к столу и не спрашивая разрешения уселся на стул:
— Вибрируем, господа офицеры? Опять вайнахи концерт устроили? И эти, дерьмократы на подхвате?
— Как всегда, Лёха. Какая то сука всё сливает. А там… Чего это я?! Ты — откуда: Да ещё такой красивый?!
— Оттуда, Петрович!
Он мотнул головой куда то в сторону.
— Короче, господа. Сейчас будет маленький концерт, так что прикажите бойцам не дёргаться.
— Да ты объясни толком…
Островский взглянул на часы, висевшие на стене.
— Время, господа. Прошу к экрану.
Поднялся, перехватил поудобнее непривычного вида оружие, поправил висящий на руке шлем и развевая длинными полами чёрного плаща, под которым угадывались щитки то ли бронежилета, то ли какой другой защиты, подошёл к окну, за которым бесновалась толпа.
Несколько мгновений ничего не происходило, потом вдруг в конце улиц, выходящих на площадь, появились необычного вида машины. Полностью глухие. Без стёкол, окошек, бойниц. Вот они остановились. Из-за них показались солдаты в таком же обмундировании, как и у Островского. Быстро, сноровисто они перекрыли все выходы с площади, незамеченные распалённой толпой, всё внимание которой было направлено на танкистов.
— Туда смотри, майор.
Закованная в перчатку рука капитана указала на крышу, где расположились американские «наблюдатели». Те сидели с удобством. Под балдахином, на раскладных стульях, рядом — столик с закусками и напитками, мощная телекамера установлена на треноге. Один из янки повернулся к коллеге, желая что-то сказать, и вдруг рухнул навзничь, получив удар массивным прикладом прямо в лоб. Второй вскочил, и покатился к краю плоской крыши от того, что его приложили ботинком в колено, упасть, впрочем, ему не удалось — одна из чёрных фигур вскинула своё оружие и выстрелила… Переводчица открыла рот, пытаясь завизжать, но её просто ударили в сплетение и заломив руки, ловко спутали их сзади каким то шнуром. Ближайшие к дому чеченцы, услышав выстрел, задрали головы, но в этот момент со всех сторон ударили выстрелы, и дымные трассы прочертили небо, заканчиваясь в толпе. Толпа взвыла и шарахнулась было к неизвестным солдатам, но те вскинули оружие к плечам и открыли огонь. Подполковник рванулся:
— Они что?! С ума сошли?!!! Там же женщины и дети!
