Сошли они и Литольфу, который повторил все, что делал комэск, но со своим, особым шиком. Скупые, ювелирные движения рулями, тончайший расчет, исключительный глазомер, железная выдержка… Ему на роду написано быть истребителем.
Дервиль, Прециози, Дидье, Кастелен, де ля Пуап, Майе, Риссо, Познански, Бизьен, «мушкетеры» — Альбер, Лефевр, Дюран — все как один успешно выдержали проверку на право отправляться на фронт.
В честь этого события под трепетание трехцветного французского флага, развеваемого русскими ветрами, был дан салют из винтовок.
— Соколы мои, сыны Франции! — обратился в летчикам Пети. — От имени генерала де Голля, военной миссии, нашего посольства в СССР сердечно поздравляю вас с завершением переучивания и предстоящим началом боевых действий. Выражаю уверенность в том, что вложенная в ваши мужественные руки шпага чести надежно послужит святому делу скорейшего освобождения нашей, преданной вишистами, родины. Сегодня вы доказали нам, что в совершенстве владеете своим оружием. Пусть же оно никогда не подводит вас, пусть вам сопутствует удача в боях. Да здравствует свободная Франция!
Ответное слово взял майор Жан Луи Тюлян.
— Мы получили самолеты, о которых и мечтать не могли, — лучшие советские истребители Як-один. Это действительно острые, неотразимо разящие шпаги чести. Пусть же осеняет нас исконное французское мужество! Мы не сложим оружие, пока хоть один фашист будет топтать землю России и нашу родную землю!
Итак, все трудности сборов, формирования перелетов, учебы, позади. Все выдержали, все вынесли «нормандцы» и пришли к заветному дню, когда наступил черед прокладывать курс к новому, фронтовому аэродрому.
Без особой грусти покидали Иваново французы. Причиной тому были война и невероятно холодная зима.
С легким сердцем летчики расселись по боевым самолетам, техники и механики со всем имуществом погрузились в Ли-2 и навсегда покинули место своей первой дислокации.
Истребителей ведет пикирующий бомбардировщик Пе-2. Четким строем, по звеньям, «яки» следуют за лидером на аэродром — Полотняный завод, под Калугой. Всего час полета! Но совсем другая ситуация — ситуация боевой, наполненной тревогами жизни, которой так давно не приходилось испытывать.
Ив Бизьен, правой рукой удерживая машину в строю, левой нащупал в кармане меховых брюк шелковый платочек, пропитанный тонким ароматом французских духов. Ну где Люси и Жижи только раздобыли их? И надо же додуматься, каждому сшили платочек с надписью разноцветной вязью: «Боевого счастья!» А у Бизьена, лишь у него, еще два слова: «…Возвращайся с победой!»
Когда майор Мирле вручал эти пахнущие родиной платочки, у летчиков на глазах появились слезы.
Все другие пилоты тоже с восторгом нащупывали дорогой подарок. И все немного завидовали Иву, «Малыш Бизьен пленил большое сердце Люсетт», — поговаривали они перед вылетом.
14 «яков», Ли-2 и несколько позже — связной У-2 благополучно приземлились на незнакомом летном поле. Здесь во всем чувствовалась близость фронта. Тюлян приказал рассредоточить самолеты подальше друг от друга. Личный состав эскадрильи поселили в землянках с бревенчатыми стенами и печками-«буржуйками». В этих помещениях сыро, но тепло.
— Комфорта маловато, зато укрытие надежное, бомба не прошибет, — дал им оценку Ролан де ля Пуап.
— Все это не столь важно. Главное — скоро в бой. Может быть, даже завтра, — сказал Дервиль.
— Не спешите, — раздался спокойный голос Тюляна. — Мы же совсем незнакомы с районом полетов. Улететь — улетим, а вернуться не сможем.
— Выходит, снова за учебу? — возбужденно спросил Андре Познански.
— Ну не совсем так, — успокоил его Тюлян, — однако поработать немного придется.
— Над чем?
— Хотя бы над картами.
Весь следующий день рисовали карты-схемы района полетов. Павел Друзенков читал названия населенных пунктов, железнодорожных станций, рек, а французы наносили все это на своем языке. Ив Бизьен никак не мог понять, что означает и как писать Спас-Деменск. Друзенков с помощью Шика втолковывал ему:
— Кто-то когда-то спас здесь какого-то Демьяна. Ну, при пожаре или из речки вытащил. Вот и получился Спас-Деменск, пишется через черточку, с больших букв.
— Интересно взглянуть на город, — размечтался Дервиль.
— Посмотрим. Когда полетим за линию фронта, тогда и поглядим, — вставил Познански.
Никто не предполагал тогда, что Спас-Деменску будет суждено стать последним пунктом на жизненном пути этих троих «нормандцев».
С утра следующего дня — полет над участком фронта от Сухиничей до Калуги, лидер — тот самый Пе-2. Тут вполне реальной могла быть встреча с фашистскими самолетами. Поэтому истребители снарядили полным боекомплектом снарядов и патронов. Однако никто не сделал ни одного выстрела.
Следующий полет — по тому же курсу, только обратный путь самостоятельно, без сопровождающего.
Бережно, осторожно вводило командование эскадрилью во фронтовую обстановку, заботясь о том, чтобы ничто не омрачило начала ее боевой деятельности.
Решены все вопросы. А тут злую шутку сыграла погода — началась ранняя бурная, многоводная весна. Машины пришлось расставлять по более-менее сухим бугоркам. Оттуда своим ходом они никак не могли вырулить на взлетно-посадочную полосу. Техникам и механикам приходилось после заправки и осмотра волочить их 600–800 метров буквально по колено в грязи. Морозная зима теперь вспоминалась всем как благо, которое никто не ценил.
Чрезмерное напряжение, сырость, недоедание выводили из строя авиаспециалистов. У одного — ангина, у другого — головные боли… Наконец, пришел момент, когда срочно потребовалась помощь де Панжа. У механика по радио, старшого сержанта Робера Карма, резко обострилась язвенная болезнь. Лебединский ничем не мог унять его боли в желудке, требовалась срочная госпитализация. И тогда все взоры обратились к Жану: сможет ли он доставить Карма в Москву?
Начальник штаба сперва растерялся. Маршрут совершенно незнакомый. В Москве аэродромов не знает. Да и разрешат ли полет ему?
Тюлян связался непосредственно с командующим 1-й воздушной армией генералом Худяковым. Тот понял, что дело не терпит отлагательства. «Пусть де Панж летит. В Москве его встретят. Помогут» — таков был ответ.
Жан был вне себя от радости: наконец-то и к нему пришло настоящее дело! Конечно, и волновался. Ведь предстоял не просто перелет на аэродром подскока, а в самую Москву. Надо как следует подготовиться.
Пользуясь оказией, Тюлян вручил де Панжу для передачи генералу Пети подробный отчет обо всем проделанном эскадрильей. Отчет затребовал сам де Голль.
Прослышав о том, что де Панж посетит военную миссию, Ив Бизьен примчался к нему, сунул в карман запечатанный конверт.
— Передашь Люси, — сказал скороговоркой. — Только не забудь. Учти, это очень важно для нас обоих.
— Малыш Бизьен хочет навсегда заполучить любвеобильное сердце Люсетт? — не удержался де Панж.
— Не забудь же, обязательно передай, — повторил Ив, сделав вид, что не расслышал слов Жана. А потом валом повалили другие летчики:
— Люси и Жижи — наш фронтовой привет! Пусть ждут нас с победами.
На зорьке следующего дня связной У-2 взял курс на Москву. И через несколько часов Робер Карм очутился на операционном столе госпиталя в Сокольниках.
Улетал де Панж — его провожали чуть ли не все летчики и авиаспециалисты. А возвратился — почти никто не заметил. И была тому особая причина. За время отсутствия начальника штаба в эскадрилье произошло событие, затмившее все остальное.
Нередко то, чего очень и очень ждешь, однажды приходит просто, буднично, почти незаметно.
Получена шифрограмма, предписывающая поочередно отправить две пары истребителей на прикрытие пикирующих бомбардировщиков Пе-2.
Задание несложное. Но оно приобрело особую исключительность ввиду того, что эскадрилье оказали большое доверие, и она приступает к боевым действиям.
Чести выполнить первый боевой приказ удостоились Дюран, Прециози, Майе и Альбер. Вначале стартовали Дюран и Прециози. Ушли на задание ничем не выделявшиеся летчики, а вернулись героями дня: сбили по одному «Фокке-Вульфу-190». Сбили! Об этом радировали благодарные бомбардировщики.
Дюрана и Прециози ждала восторженная встреча. Их буквально выхватили из кабин и начали подбрасывать, скандируя: «Вива! Браво! Вива!»
В столовой им преподнесли фронтовые сто граммов.
— Знали бы о таком угощении, сбили бы еще по парочке, — пошутил Дюран.
— Немцы, видно, нюхом прочуяли, что нам могут преподнести такой дополнительный «паек»: больше на глаза не попадались, — в тон ему прибавил Прециози.
— Шутки шутками, а дело-то как было? — спросил Тюлян.
— Сопровождаем Пе-два, подходим к линии фронта, смотрим — навстречу два самолета, — начал рассказывать Дюран.
