Была установлена очередность выдвижения к развалинам. Если кто-то был бы ранен или убит, то его тело должна была выносить его же подгруппа.
Из радиостанций были взяты только Р-853 для взаимодействия с авиацией и Р-392 для связи с нашим прикрытием. Между подгруппами из-за небольших расстояний связь должна была осуществляться голосом. Бронежилеты мы с собой не брали, так как они очень сильно сковывают передвижения разведчиков на поле боя и делают бойцов более уязвимыми для огня противника.
В восемь тридцать утра моя группа уже залегла на нашем левом фланге, ожидая приказа на штурм. За рощицей, левее по валу, заняла исходную позицию и группа Златозубова. Почему-то к нашей цепи по тропинке подошел комбат с Костей Козловым, тащившим на спине «плеер», — так мы называли Р-153 из-за ее больших размеров.
— Как вертолеты дадут первый залп — в атаку пойдет вторая рота. Когда они достигнут фермы, тогда и вы вперед, — уточнил нашу боевую задачу комбат.
Минутная стрелка медленно подходила к своей отметке. Пара Ми-24, до сих пор кружившая где-то в стороне, как-то незаметно подобралась с севера от села и зависла неподалеку от нас на высоте ста метров; сгорбившись, нацелилась на село.
Первомайское тоже замерло в тревожном ожидании. Слышался только мерный рокот двигателей боевых вертолетов. Нам были хорошо видны в профиль как вертолеты, так и летчики, сидевшие в своих кабинах. Я прижимал к уху наушник Р-853, словно надеясь услышать нечто важное, и наконец-то дождался.
— С Богом, — услыхал я голос одного из летчиков.
От малозаметного движения пилота ближний вертак слегка качнуло, и под его крылом появилось дымное облачко. И в ту же секунду раздалось звонкооглушающее: «Ба-бах!» От серого тела вертолета вперед метнулась длинная сигара управляемой ракеты «Штурм», слегка поднырнула и, выровняв полет, устремилась к селу.
«Ба-ба-бах!» — и в сторону села понеслось еще несколько трех-четырехметровых сигар, несущих в себе добрый заряд взрывчатки.
— Окраина села тоже ожила разноцветными огнями разрывов и ответных очередей боевиков.
Еще не успела отстреляться первая пара двадцатьчетверок, как комбат повернулся к нам и резко выдохнул:
— Вперед!
Я первым перемахнул через вал и зигзагами побежал по направлению к силосной яме, находившейся как раз посередине нашего пути, между виадуком и развалинами. Я также первым достиг виадука; у меня из дополнительного вооружения была только «Муха», а остальные бойцы, исключая пулеметчика и гранатометчика, несли по одному огнемету. Петляя и пригибаясь, подбежала моя первая подгруппа, следом — вторая.
В воздухе уже царила невообразимая какофония: рокот вертолетов, выстрелы и громкие хлопки пролетающих над нами ракет, ответная стрельба боевиков и сухой треск над головами от пролетающих пуль. Вертолетные пары, поочередно занимая огневую позицию, наносили «Штурмами» удар за ударом по крайним домам. Радуевцы тоже не оставались в долгу и яростно отстреливались.
Перескочили мы и через виадук и угодили в глубокую канаву, глубиной метра в два, всю заросшую камышом. Перед нами метрах в пятидесяти стояло сенохранилище — это было сооружение из бетонных плит, установленных в виде двух перевернутых букв «П», если смотреть с торца. С внешних сторон стоящие вертикально плиты поддерживались земляной насыпью, а две внутренние плиты между собой тоже были присыпаны грунтом, образуя по склонам закрытое пространство, защищенное с флангов бетонными плитами, а по фронту земляной насыпью.
Отправленный на доразведку сенохранилища боец Баштовенко осмотрел обратные склоны и просигналил: «Путь свободен».
Два разведчика выскочили из канавы и, согнувшись, побежали к укрытию. Вслед за ними через минуту побежал и я. Над головой стоял громкий и противный треск ломаемых сухих веток. Добежав до защищенного места, я сел перевести дух и дал сигнал следующей подгруппе на выдвижение. Сначала на поверхности показался пулемет Калашникова, а затем из канавы был вытолкнут и его владелец. Помогавшие ему бойцы второй подгруппы немного замешкались в камышах, но вскоре тоже побежали в нашу сторону. Мы сидели в безопасном укрытии, но громкий треск пролетающих сверху пуль заставлял нас напряженно и тревожно смотреть за выдвигающимися бойцами.
Первым тяжело бежал пулеметчик, загруженный патронами и ПКМом. Не добежав пяти-шести метров до убежища, он вдруг выронил пулемет, схватился обеими руками за голову и, упав, заорал дурным голосом. По моему сигналу двое бойцов оставили рядом со мной оружие, подбежали к орущему солдату, подхватили его и дотащили до сенохранилища.
Следом выскочил и я, подобрал выроненный пулемет и вернулся обратно в укрытие.
— Куда ранен? — закричал я на орущего и державшегося за голову пулеметчика.
— В ноги, — громко простонал он.
Его ответ меня обрадовал: все-таки это разные вещи — ранение в ноги или в голову.
— А чо за голову схватился? — спросил я его уже потише.
— Не знаю, — ответил солдат недоуменно и убрал руки с головы. На нем уже разорвали штанины и наспех перевязывали небольшие сквозные раны с обеих сторон колен.
Тем временем подоспели и остальные бойцы. Я приказал гранатометчику следовать за мной и перебежал к левой внешней насыпи. Там я забрал у солдата гранатомет РПГ-7, зарядил его выстрелом, забросил оружие на плечо и левой рукой снял с наконечника гранаты предохранительный колпачок. Высунулся из-за бетонной стенки, прицелился под башню стоящего в сотне метров БТРа и плавно нажал спуск. Резко и сильно громыхнуло; граната ПГ-7ВМ с легким шипением маршевого двигателя огненной стрелой понеслась к месту своего назначения. Я не видел, попал в бронетранспортер или нет, так как сразу после выстрела спрятался за стенку.
Гранатометчик уже подавал снизу вторую снаряженную гранату. В это время подгруппы начали выдвигаться к развалинам, стоящим от сенохранилища в полусотне метров.
Я дослал выстрел в ствол гранатомета и осторожно высунул голову, присматривая себе цель.
— В БТР не стреляй, — услыхал я сзади голос комбата.
Я обернулся и увидел его с радиостанцией Р-853 на боку. Рядом с ним сидел с «плеером» Костя Козлов.
— БТР уже подбит. Вертолетчики передали по радио, — сказал опять комбат Перебежкин.
Я кивнул и вновь высунулся из-за бетонной стенки. Бронетранспортер не горел, хоть и был подбит, но и не подавал никаких видимых признаков жизни: башня застыла в одном положении, и ствол КПВТ неподвижно уставился в одну точку.
— «Крыса» докладывает: «белый дом» — наш. Сейчас будет выдвигаться поближе к каналу. Просит прикрыть его огнем, — скороговоркой выпалил Костя Козлов, слушавший в наушники радиоэфир.
— Передай Гарину, чтобы эвакуировал раненого из первой группы, — приказал Козлову Перебежкин.
Все эти переговоры между ними я слыхал краем уха, так как прицеливался поразить по навесной траектории один из крайних домов, откуда боевики вели огонь по нашим группам. Выпустив в цель еще две гранаты, я отдал гранатомет хозяину и вернулся с ним к раненому пулеметчику. Тот лежал на земле с уже перевязанными коленями и при нашем появлении обеспокоенно уставился на нас.
— Сейчас Гарин тебя эвакуирует на наши позиции. Пулемет и ленты заберет гранатометчик, а ты возьмешь его гранатомет и портплед для гранат. Понял? — спросил я у раненого.
Тот кивнул головой; ранение у него было достаточно сложное, но повесить на себя оружие он был в состоянии.
— А я из пулемета плохо стреляю, — растерялся гранатометчик.
— Стрелять буду я, ты будешь носить его вместе с лентами. Надевай РД на себя, — приказал ему я.
Солдат быстро закинул за спину рюкзак десантника, полностью набитый лентами с патронами для ПКМ.
— За мной! — скомандовал я ему и первым побежал догонять ушедшие вперед подгруппы. Догнали мы их почти сразу — солдаты залегли в ямах на полпути к развалинам. Чуть впереди и справа на пригорке лейтенант Винокуров готовил к стрельбе РПО.
— Бычков! — окликнул я сержанта. — Все РПО и РПГ сложить около лейтенанта.
Пока мы будем стрелять из них, всем выдвинуться к развалинам и занять там позиции. Вперед!
Я залег за пригорком правее лейтенанта. Тот уже подготовил ручной пехотный огнемет к стрельбе.
— Стрелял из него? — спросил я Винокурова.
— Да. Пару раз в училище.
— Хорошо, — сказал я. — А я еще ни разу.
Хоть я и прослужил более восьми лет в спецназе и окончили мы одно училище, но стрелять из этой бандуры приходилось впервые. Подготовив огнеметы, мы стали высматривать цели.
Село уже давно было затянуто густым черным дымом. Горели дома, извергая клубы бело-серого дыма. Весело пылали и чадили густым черным дымом автобусы, стоявшие колонной между домами. БТР, паскуда, не горел и даже не дымил, вызывая некоторую опаску.
