А ведь прошло уже четыре года… Четыре долгих-предолгих года… Почти что полторы тысячи томительных дней и тяжёлых ночей… Бессонных и тревожных… Мучительных и горьких… Отчаявшихся и покорно-терпеливых…
«А вот теперь и моя мама… — думал я, глядя в вертолётный иллюминатор. — Ждёт меня… Тоже солдата… И также из Афганистана… Да-а… Дела-а… Что-то надо предпринять, чтобы это «Благодарственное письмо» не дошло… Но что?»
Этого я пока что не знал… Да и сделать сейчас не мог ничего… Ведь наша разведгруппа находилась в полёте… То есть на облёте вражеской территории… стало быть, на сверхмалой высоте прочёсывая бесконечные квадратные километры бескрайних афганских пространств…
Глава 6
Внутренний наряд по роте
Однако перехватить нашего военного почтальона мне не удалось. Когда мы вернулись на базу, и у меня наконец-то появилась свободная минутка, я сбегал к почтовому ящику. Увы, он оказался совершенно пуст. Мой стремительный рейд к вертолётному диспетчеру тоже не принёс положительных результатов. Наша лашкарёвская корреспонденция уже отправилась в полёт… Сейчас до Кандагара, а потом и в Советский Союз…
Я повздыхал-повздыхал, погоревал-погоревал, да и решил написать домой очень подробное письмо… Чтобы как можно красочнее описать нашу службу в далёком Афганистане… Дескать, мы действительно занимаемся здесь всякой боевой подготовкой, но только лишь на тот случай, если на нас всё-таки нападут эти самые душманы… Чего однако до сих пор ещё не было… Что в принципе-то являлось самой настоящей правдой. Ведь моджахеды на нас до сих пор не нападали… Разве что выпустят один реактивный снарядик, да и то… Раз в месяц… А вот про наши нападения и засады против этих самых душман писать я не собирался…
«Ну, зачем им всё это знать?! — рассуждал я, возвращаясь в свою казарму очень быстрым бегом. — Меньше знают про солдата, спокойнее спят его родители».
Что правда, то правда… Но в моём отдельно взятом случае командир группы написал очень официальное и по-военному лаконичное письмо. Однако мои гражданские родственники добавят к нему чрезвычайно много надуманного и, наверняка, слишком уж кровожадного. Особенно моя мама… Которой, скорей всего, чуть ли не на каждом шагу почудятся военные ужасы… И она, конечно же, в меру своей богатой литературоведческой фантазии понапридумывает столько всякой всячины… Поэтому мне было крайне необходимо разбавить командирское письмо своими солдатскими интерпретациями…
«Да, я и в самом деле изучаю боевую технику! Но так и надо делать в армии. Вполне естественно то, что я постоянно совершенствую свою физическую подготовку!.. А как же без этого в наших вооружённых силах?! Ведь обычная утренняя физзарядка — это оно и есть!.. попробывал бы я не посовершенствоваться в беге на три километра… Вздуют так, что все десять промчишься как угорелый… Вернее, как наскипидаренный!.. Угорелые-то еле передвигаются… Им уже не до бега…»
С такими отвлечёнными мыслями я прибыл в свою казарму. До вечернего развода суточного наряда и внутреннего караула оставалось часа полтора… За это время мне «удалось» переделать кучу всяких дел, на которые столь богата дембельская братия… Но потом мне всё-таки подвернулись пятнадцать минут, в течении которых мои сапоги оказались свеженачищенными, а подворотничок просто-таки засиял нетронутой белизной…
— Вован, спасибо! — пробормотал я, резво откусывая нитку от беленькой полоски подшивы.
— Да не за что… — отвечал солдат Агапеев. — Заходите ещё!
Он сидел рядом и тоже подшивался…
— Обязательно! — пообещал ему я. — Завтра вечерком.
Владимир Владимирович лишь усмехнулся, поскольку именно он снабжал меня белоснежной материей, когда у меня не оставалось своего подшивочного материала. Всё дело было в том, что агапеевская семья научилась пересылать в Афганистан не только сложенные пополам чистые конверты… Ну, чтобы их разлюбимый Володенька не утруждал себя поисками новых конвертов, чтобы сперва написать и уж потом отправить ответное письмо на Родину — Усть-Каменогорщину…
С эдакими военно-почтовыми хитростями мы сталкивались очень часто. Ведь у солдата порой нет ни времени, ни денег, ни даже элементарной возможности сбегать в магазин за конвертами. А вот более предприимчивые бойцы получали такие «чистые» конверты, где уже были написаны адреса: как солдата-отправителя, так и родителей-письмополучателей. Ну, чтобы этим конвертом мог воспользоваться именно их сыночек… А не кто-нибудь ещё… Скажем так, представитель конкурирующей фирмы…
Однако Агапеевская фамилия очень высоко держала свою Усть-Каменогорскую марку «письмом-снабженцев»… Они по-прежнему присылали своему Володе как абсолютно чистые конверты, которыми он щедро делился со всеми нуждающимися, но и кое-что другое… И не только запасные лезвия к безопасной бритве!.. Так, например, помимо исписанного листочка с текстом самого письма солдат Агапеев доставал оттуда же тщательно проглаженную и аккуратно уложенную белую полоску подшивы… Да ещё и с иголочкой, в которую уже была вдета белая нитка… И образцово-показательному бойцу Вовочке оставалось лишь отодрать от своего кителя грязный подворотничок и пришить на его место только что присланный. Чтобы потом мысленно сказать своей маме большое солдатское «Спасибо!».
Наш заместитель командира группы сержант Ермаков однажды впал в самый настоящий ступор, когда Вова Агапеев на завтраке достал из внутреннего кармана очередной конверт. Внутри оказался небольшой полиэтиленовый прямоугольник, тщательно запаянный по краям горячим утюгом. Молодой солдат Бадодя преспокойненько надорвал зубами один край странного пакетика и выдавил в свою кружку чая добрую порцию малинового варенья…
— Вот это да!
Только это и смог произнести ошеломлённый происходящим дед Ермак. На наше молодосолдатское, то есть голодно-духовское счастье, Володе никто не помешал… Ведь остальные дембеля нашего десятиместного стола тоже переживали своеобразное потрясение от столь необычного вида родительской заботы… А боец Агапеич великодушно передал загадочный пакетик своим молодым товарищам… Большая ложка малиновой радости досталась и мне… Так что я тоже был несказанно доволен… Ведь мне уже стали забываться те счастливые случаи, когда я ел добротное домашнее варенье. Да ещё и из крупной малины.
Помимо этого домашнего удовольствия Володе присылали в письмах и аптечные пакетики с лимонной кислотой, но затем несколько конвертов пропало по дороге. Наверное, отощавшие от подножного корма солдатики из фельдъегерской службы пронюхали о столь вкусном содержимом конвертов в адрес некоего ряд. Агапеева В.В. Да и принялись их потрошить… Чтобы пить не просто сладкий чай, а с приятным вкусом лимона. На какое-то время витаминные поставки прекратились, но потом возобновились… Агапеевские родственники стали наклеивать эти пакетики с лимонной кислотой более-менее равномерно по всей площади небольшого куска тонкого картона, оборачивая его впоследствии самим письмом… Недели две мы пили вкусный чаёк «с лимоном»… Но фельдъегери срочной службы…
— Вот скоты… — ругался боец Агапеев, читая исключительно духовное письмо. — Они выслали три конверта с лимонной кислотой… Ни один не дошёл… Собаки бешеные…
Кое-кто из наших молодых товарищей высказался более откровенно… Увы… Но любитель русского мата оказался очень прав… Военных передастов тут не за что было уважать…
— А может быть, они и в самом-то деле собак привлекают? — предположил я. — Варенье-то доходит. Оно же в полиэтилене…
— Одно варенье тоже… — грустно сообщил Вова. — Пропало. Моим-то не жалко… Лишь бы доходило…
Мы тут же подтвердили всю правоту его слов. Поскольку нашим родителям пока что не удавалось достичь того «Агапеевского» высочайшего профессионализма по отправке в письмах предметов первой солдатской необходимости. Ну, хотя бы чистой белой материи… По каким-то непонятным причинам и она не доходила до нас… Наверное, плохо её гладили перед тем, как положить в конверт с письмом.
Поэтому Владимир Владимирович оставался единственным поставщиком белой материи. Но, увы, не всегда… Поскольку о его чудодейственных возможностях по добыванию подшивы уже прознали наши дембеля, которые так любят ходить в свеженьких подворотничках. Они-то и подрывали материальное могущество бывшего жителя Усть-Камана… Но иногда кое-что перепадало и мне… За что я был безмерно благодарен как самому Агапеичу, так и его умелым родителям…
Вот и сейчас… Я высказал своё искреннее» Спасибо!» Володе не только за оказанную мне помощь в виде беленькой подшивы, но и за своевременность этого великодушного акта солдатской взаимовыручки. Ведь до развода оставалось совсем чуть-чуть… И я даже не представлял себе то, где же именно мне удалось бы раздобыть чистенькую хлопчатобумажную полоску. Но меня выручил мой боевой товарищ, напарник и друг… Агапеев Владимир Владимирович или же Бадодя Бадодиевич, а также солдат Агапеич, но чаще всего Володя…
