не приедут, – сказал Шубин. – Ладно, гражданочка, живите. А припасы в следующий раз отдавайте тем, кто в них действительно нуждается.
Хлопнула задняя дверь, раздался топот. В избу влетел красноармеец Малинович, шумно выдохнул, опустил автомат и стал растерянно озираться.
– Нравится? – осведомился Глеб. – Один вопрос, боец. Почему я за вас все это должен делать?
– Так вы сами сюда пошли, товарищ старший лейтенант, – промямлил разведчик. – А нам велели остаться. Мы-то чего?
Хлопнула дверь. В горнице возник взволнованный Ленька Пастухов, за ним потянулись остальные бойцы.
Ситников удивленно присвистнул и проговорил:
– Ну вы и поработали, товарищ командир! А мы лежим, слышим, вроде упало что-то, но не точно, потом опять какой-то шум. Но вроде не стреляют, на помощь не зовете. В общем, просим прощения за опоздание.
– Бердыш, Малинович, на улицу! – распорядился Глеб. – Обойти участок, все осмотреть. Не высовываться, с местными не разговаривать. Провороните неприятеля, пеняйте на себя.
– Опять мы. – Малинович тяжело вздохнул. – Самые молодые, что ли?
– Как ты догадался? – с удивлением поинтересовался Глеб. – Марш на улицу, разговорчивые мои!
– Вы ничего мне не сделаете? – жалобно спросила женщина. – За то, что я этих кормила?
– Ничего не сделаем, – ответил Шубин. – Если еще и нас покормите, а также предоставите сведения, необходимые нам.
Он сорвал с офицера планшет, изъял документы. Мертвеца при жизни звали Герхардом Ростом, он служил в Триста двадцать пятом полку связи. В планшете нашлась карта крупного масштаба, на которой – вот же счастье! – была обозначена деревня Негожино.
Женщина оказалась словоохотливой. Она сообразила, что ей ничего не угрожает, и рассказала все, что знала.
Деревня называлась Вешки, в ней еще жили люди. Несколько тутошних мужиков поступили на службу в полицию, поэтому местное население оккупанты сильно не третировали. Они иногда сюда приезжали, ходили по домам, забирали последние продукты. Сельчане научились прятать, а немцы – находить и устраивать порку под шутки и прибаутки.
Советских солдат она не видела недели три. В последний раз это было еще в июне. Где-то на западе шел бой, гремели выстрелы, потом мимо плетня потянулись люди. В дом они не входили, спешили уйти. Это было потрепанное подразделение Красной армии. Многие солдаты были изранены, перевязаны.
Командовал бойцами молодой офицер, почти мальчишка. У него была перевязана голова, лицо уродовал нервный тик. Он махал пистолетом, кричал фальцетом: «Быстрее! Быстрее!» Их было человек сорок. Они прошли мимо Вешек и растворились в восточном лесу.
Потом приехали немцы, устроили запись добровольцев во вспомогательную полицию. Тем, кто согласился с ними сотрудничать, они выдали по целому мешку муки.
Вешки – деревня маленькая. Полицаи и немцы здесь случаются только проездом, а вот неподалеку, в десяти минутах езды, стоит деревня Крутишка. Там населения больше, полицейский участок и гарнизон, человек тридцать немцев.
Про деревню Негожино Галина Ивановна, разумеется, знала, сказала, что напрямую к ней не выйти, остановят обширные Марьяновские топи. Надо сделать крюк через Свищево и Овражное.
Ее слова подтверждала трофейная карта.
– А вы что стоите, будто происходящее вас не касается? – обратился Шубин к красноармейцам, оставшимся в горнице. – Фрицы шевелятся, скоро кидаться на вас начнут, а вам хоть бы хны. Вытаскивайте их на улицу, убедитесь в том, что больше они не пошевелятся. – Глеб мстительно усмехнулся. – Тела в сарай, туда же мотоцикл, чтобы глаза не мозолили. Вам, Галина Ивановна, уж не обессудьте, самой придется разбираться, что с ними делать. Можете закопать их в том же сарае или полицаям пожаловаться, но только через час после нашего ухода. Побежите раньше, будет плохо, мы обязательно проверим.
– Зачем вы это говорите, товарищи? – заявила женщина. – Многие сельчане ненавидят немцев, и я в том числе. Мой муж работал в колхозной бухгалтерии, вступил в партию за год до своей смерти. Я сама трудилась в канцелярии МТС, несколько лет состояла в комсомоле, пока не выбыла по возрасту. Не побегу я никуда, не бойтесь. – Хозяйка дома побледнела.
Она действительно оказалась в трудном положении. Тела при желании можно закопать в сарае, но куда денешь мотоцикл?
– Подождите, я вам поесть в дорогу соберу. – Женщина спохватилась, бросилась к шкафам.
Шубин наблюдал в окно, как разведчики бросали в сарай свежеиспеченных мертвецов. Видимо, эти фрицы были посыльными между частями. Ехали они с поручением, доставили по адресу пакет с посланием, на обратном пути решили завернуть в Вешки пообедать. Вот и наелись досыта.
Разведчики загнали мотоцикл в сарай, вернулись в дом, тяжело отдуваясь.
– Товарищ старший лейтенант, мы в Вешках! – заявил Малинович, всунувшись в горницу. – Баба на соседнем участке сказала. Неподалеку Крутишка, деревня такая. Там полицейский участок, и немцы гарнизоном стоят.
– Вы обалдели? – взорвался Шубин. – Я же приказал не контактировать с местным населением! Мы и без вас все знаем!
– Так мы не виноваты, – сказал Малинович. – Баба глазастая попалась, хоть и тощая как смерть. Мы по околице ходили, ваш приказ выполняли. Она выросла за оградой, давай нам улыбаться и мозги пудрить. Мол, кто такие, чего вам тут надо? Мы ничего ей не сказали, сами стали ее допрашивать.
Глеб ругнулся и спросил:
– Когда это было?
– Да минут восемь, считай, прошло.
– Все, по коням!
Бойцы собирались в спешке, но забрать у хозяйки узелок с вареной картошкой и сухарями не забыли. Они перелезли через плетень и утонули в сочном бурьяне.
Чувство опасности давило затылок Глеба. На сей раз интуиция не подвела его.
Разведчики укрылись за каменной грядой, направлялись к лесу и заметили мелкого паренька, вбегающего в деревню. Когда они добрались до опушки, на той же дороге со стороны Крутишки возникла подвода с людьми в черной форме. На рукавах у них белели повязки сотрудников вспомогательной полиции. Возница яростно стегал лошадей. Телега катила по узкой деревенской улице. За ней показалась вторая. В ней сидели человек пять.
Подводы остановились. Полицаи посыпались с них, стали окружать северную оконечность деревни.
В запасе у разведчиков оставалось минут десять, в принципе немалая фора. Соблазн был велик. Бойцы могли продолжить сокращение поголовья неприятеля, и все же Шубин отдал приказ уходить.
Картошку, полученную от доброй самаритянки, они решили приберечь, перекусили, чем бог послал. Немецкий шоколад оказался горьким, галеты – пресными, хлеб – безвкусным и рыхлым.
– Как они воюют с такой жрачкой? – недоумевал Ситников. – Мы точно с голодухи ноги протянули бы. Неудивительно, что фрицы столоваться к нашим хозяйкам приезжают. Губа не дура.
Гиблое болото
