где находились туалеты и раковины для умывания, на стене прикреплен был стенд с разного рода приказами, ценными указаниями и объявлениями. Да, еще, кстати, в комнате у самих туалетов рядом с окном висело объявление или предостережение, изложенное на объемном бумажном листе. На этом листе значилось: «Завелся у нас петушара!», и рядом еще надпись: «Кто кидает пластик в унитаз – тот петушара!»
Я, когда это все увидел, даже задумался насчет того, что вот ведь как здесь все строго: кинь в неположенном месте мусор, и все, ты крылатый. Однако просто старшие отрядов замучились, видимо, с новым пополнением, которое нет-нет да правила общежития нарушить было все же не прочь, и потому, рассердившись по-настоящему, руководство решило повесить угрожающее, очень нехорошее объявление, ведь никому не хочется чувствовать себя курицей или петухом. Это, так сказать, был психологический ход старших отрядов против разгильдяйства. Кстати, это помогало, видимо, так как не видел я того, чтобы где-то было замусорено в туалете или в раковинах. На улице, кстати, рядом с корпусом нашего отряда, около курилки, что находилась от угла корпуса в сторону забора, стояли контейнеры, в которые бросался пластик. Мусор же на территории лагеря конечно же запрещалось кидать, и штраф за это был 50 тысяч рублей, но кидать мусор просто было не принято. На ум это не приходило и без угрожающих табличек о штрафах. В общем, здесь собрались культурнейшие люди, которые разве что только на пианино не играли и оперу здесь не слушали.
По прибытии в новый корпус я посвятил все свое время изучению территории пребывания. Изучил стенд в коридоре, сходил в душ, осмотрел территорию на улице, сидя в курилке, а также успел сходить и в продовольственный ларек, купив там кофе, пачку чая и сигарет. Теперь я чувствовал себя сверхсвободным человеком. Я уже не житель какого-то там фильтра, а курсант лучшего учебного заведения России – так я считал по крайней мере. Мне все нравилось в тот вечер. А когда мне сказали еще, что здесь отбоя нет, и я могу выходить на улицу, к примеру, в курилку, хоть ночью и в любой час, так я вообще себя почувствовал полноправным сотрудником «Вагнера», хоть и прошло совсем ничего, как я здесь. Этим же вечером мне и другим моим товарищам, только что прибывшим со мной с фильтра, выдали контракты, которые мы должны были сегодня заполнить и сдать на проверку. Выдавая нам контракты, старшина напутственно сказал:
– Заполняйте. Потом мне сначала покажите, прежде чем в канцелярию нашу сдавать. Все равно ведь ошибок наделаете. Ни один еще при мне не сделал ни одной ошибки. Я помогу, в случае если чего-то не знаете, спрашивайте.
Мы получили листы с графами и пошли заполнять. Кто-то нашел шариковую ручку, а у кого-то она была с собой из дома, и у меня вот была своя, и, рассевшись поудобнее кто где, начали писать. Я занял место на нижнем ярусе, поставив перед собой деревянную табуретку, на которой и разложил листы контракта. Вопросы были не трудные и повторяли все то, что мы писали до этого в анкете на фильтре. Однако заполнить нужно было понятно и без помарок. Напротив меня расположился курсант лет так сорока пяти, с большой бородой и хитрыми глазами. Рядом, в проходе между кроватями сидел на стуле, положив на другой стул свои бумаги, еще один курсант. Вот мы сидим и заполняем. Слышу от бородатого:
– Ой, черт его побери, запорол, наверное… Адрес вот как писать, ведь я не прописан нигде… – смотрит он на меня.
– А ты где живешь? – спрашиваю.
– Самара. С женой живу.
– А я из Йошкар-Олы.
– У меня жена из Йошкар-Олы, – радуется он. – Я бывал в этом городе. Красиво.
– Тебе, наверное, у старшины надо спросить то, как лучше и правильно будет написать место жительства.
Немного посидев и подумав, бородатый, не выпуская бумаг из рук, поднялся с места и направился к выходу из кубрика. Разговорились с курсантом, который сидел в проходе между койками. Оказалось, что он студент-заочник одного из вузов страны и сейчас взял академический отпуск. Этому заочнику было что-то около тридцати лет, и он, по его словам, уже ранее участвовал в боевых действиях, в Чечне. Позывной у него был «Слава». Бородатый, будем звать его для удобства здесь «Борода», скоро вернулся и принялся снова заполнять графы контракта. Через некоторое время заходит в кубрик старшина, или так его назовем, если правильно, «старший по набору», находит нас взглядом, где мы сидим, и подходит к нам:
– Ну, давайте посмотрим у вас, что вы там заполнили, – мягко так говорит он, проходя в проход между коек и садясь ближе к стене на нижний ярус, на койку, на которой я также сижу. Со старшим по набору заполнять контракт легче, ведь возникают все равно вопросы, и в случае неправильного заполнения никому переписывать не хочется. Хотя вопросы в общем-то простые.
– А если я хочу, чтобы жена получала деньги, то доверенность надо писать? – спрашиваю я у старшины. Этот вопрос многих из нас интересует.
– Да, доверенность, но вы ее заполните перед отъездом и сдадите нам. Необходимы полные паспортные данные на тех, кто будет по вашей доверенности получать ваши выплаты. Так что, если у кого нет данных, надо позвонить и узнать, пока время есть.
– А жетоны когда выдадут? – спрашивает Борода. – В полевом лагере?
– Контракты заполните и потом сразу через несколько дней выдадим. Месяцы у вас пойдут по контракту с момента, когда вы пересечете границу, как попадете за ленточку.
– А здесь сколько платят, пока на базе находишься?
– Две с половиной рублей для вас. Это за день рабочий.
И вот я сдаю свои листы контракта старшине. Он просматривает, кивает, поднимает голову и задает мне вопрос:
– Специальную подготовку проходил до этого?
– Что имеется в виду?
– В боевых действиях до этого не участвовал?
– Нет.
– В таком случае, вот здесь прочерк поставь, – протягивает мне лист контракта старшина, и я, найдя нужное место, ставлю ручкой прочерк.
После того, как старшина ушел, мы еще сидели, писали и проверяли затем свои бумаги. Вроде бы все заполнил. Иду и сдаю свой контракт в канцелярию. Затем выхожу на улицу. Уже темно, справа горит фонарь над КПП, там люди, дежурят, за забором тишина. Спускаюсь вниз по лестнице, заворачиваю налево к курилке и ухожу в ночь. Там можно посидеть, там еще кто-то есть, виден огонек сигареты. Скамейки, поставленные буквой «П», в середине скамеек большой чан или обрезанная бочка,
