После посадки, без всяких разборов, отправились на обед. Кормили тут же, на аэродроме, в большой парусиновой палатке.
— Витька, — спросил Игорь, аккуратно дуя на ложку с горячим супом, — зачем ты за "мессером" погнался? У него же скорость, один черт выше была.
— Да он, гад, прошмыгнул рядом. Думал, достану из пушки.
— Ну и как, достал? — ухмыльнулся Шишкин, — К тебе сразу пара начала пристраиваться.
— Да я видел, — Виктор, обжигая губы, отправил в рот еще одну ложку вкусного супа. — Увернулся бы.
— Пищалин, — не унимался Игорь, — а ты чего видел?
Тот смущённо покраснел. — Да толком и не видел ничего. Только самолет с крестами мелькнул рядом и все…
— Это нормально, — пресекая дальнейшие разговоры, высказал свое веское слово Хашимов. — ты, главное, в первых полетах ведущего держись. Остальное со временем придет. Через это все летчики прошли, так что здесь смущаться нечему.
— Слушай, Руслан, — Виктор с Хашимовым давно перешли на "ты", — а чего бы и нам парами не летать? Ведь очень удобно. Мы так зимой, еще на МиГах летали. Перестраиваться – милое дело. А сегодня как вышло – решил "мессера" атаковать, сделал резкий маневр и у меня звено сразу распалось. Было бы радио, я бы и предупредил хоть. А так правый ведомый под меня ушел, чтобы не столкнуться, левый оторвался на развороте. И выходит, что гоню я "мессера", а ведомые далеко сзади болтаются.
— Делай плавные развороты, — улыбнулся Руслан, — заранее сигнализируй. А ты своим колпаком закрылся и летаешь сам по себе.
— Так было бы радио, предупредил.
— Опять ты со своим радио? Мы это в Саратове уже проходили. Ерунда получается и треск сплошной. Если тебе так передатчик нужен, то хрен с ним, забирай. Скажу инженеру, чтобы переставили. Только кто его тебе настраивать будет?
— Если механика по радио долго бить, — усмехнулся Виктор, — то он обязательно настроит. Вот в прежнем полку, был толковый. Гольдштейном звался. Сам метр с кепкой, — Виктор показал, какого роста был Гольдштейн, — зато радиосвязь как часы работала. А наш Воропаев только и умеет, что ныть. То у него экранировка сети виновата, то еще чего… плохому танцору завсегда яйца мешают.
— Ты, Витя, мне техников не калечь, понял? А насчет пары, ты хитро придумал. Вы с Шишкиным будете вдвоем геройствовать, а с молодыми кто?
— Так я не говорил, что с Шишкиным в паре буду, — сразу пошел на попятную Виктор. Игорь при этих слова надулся и обиженно засопел. — Могу с Пищалиным летать или еще с кем. И Игорю можно кого-нибудь из молодых дать.
— Подумаем, — пожал Хашимов плечами, — это надо с командиром разговаривать…
…Следующий вылет они совершали на прикрытие наших штурмовиков Ил-2. Виктору еще не доводилось сталкиваться в небе с этими самолетами, и он с интересом наблюдал, как плывут над степью эти камуфлированные труженики войны. Девятка штурмовиков шла низко, почти на бреющем, и истребителям прикрытия пришлось спуститься ниже. Они шли на высоте восемьсот метров, шестеркой, во главе с капитаном Жуковым – начальником воздушно-стрелковой службы полка. Он с тройкой из Авдеенко и Гармаша шел слева от группы подопечных, Виктору и его неизменным ведомыми пришлось идти справа. Над линией фронта штурмовики немного набрали высоту, избегая обстрела. С земли потянулись тонкие трассы пулеметных очередей, но огонь был редкий и вскоре затих.
Виктор принялся беспокойно озираться, скоро стоило ожидать появления "мессеров". Но небо было чистое, лишь над линией фронта оно темнело от дыма многочисленных пожаров. Километрах в пятнадцати от фронта они обнаружили транспортную колонну, машин в десять. Штурмовики, сделав небольшую горку, устремились в атаку. Колонна огрызнулась пулеметным огнем, небо наполнилось ярко-красными шарами эрликоновских снарядов. Она из таких очередей прошла в опасной близости от его истребителя, и Виктор резко изменил курс и дал самолету небольшое скольжение.
Штурмовики уже работали по немецким машинам. Сверху было хорошо видна их атака, выглядела она очень красиво. Сперва они отработали бомбами, и головная часть колонны скрылась в дыму разрывов. После атаки строй Илов растянулся, и теперь они напоминали беспорядочный рой. На земле одна из атакованных машин горела, другая лежала перевернутая вверх колесами, несколько автомобилей столкнулись. Маленькие, серые фигурки вражеских солдат разбегались по полю, стараясь оказаться подальше от дороги. Зенитный огонь сразу ослаб и штурмовики вторую атаку проводили почти беспрепятственно. Из-под их крыльев вылетали хвостатые кометы РСов, пушки и пулеметы озарились частыми вспышками выстрелов. Иглы трассеров потянулись к замершим внизу автомобилям. Колонна снова утонула в дыму, в самом центре ее внезапно показался сильный столб пламени и повалил густой черный дым, видимо зажгли бензозаправщик. К горящей автомашине добавились еще четыре.
Картина разгрома немецкой колонны радовала. Такое вот эффективное действие нашей авиации Виктор видел впервые. Штурмовики вышли из атаки и потянули домой, на восток. Они шли сильно растянувшись, замыкающая машина вообще далеко отстала от группы. За ней тянулся еле видимый серый след. К недавней радости Виктора примешалось недоумение. — зачем уходить? Ведь боезапас далеко не расстрелян. Зенитки почти не стреляют, "мессеров" не видно – чем не полигон? Но ведущий штурмовиков думал иначе. Снова начались "восьмерки" и боль в глазах – идущих на бреющем штурмовиков видно было очень плохо: сливались с землей. Да и небо забывать тоже не следовало – "мессершмитты" могли появиться в любую минуту.
И действительно, далеко на западе он разглядел темные точки спешащих самолетов. Но немцы опоздали. Под крылом у них уже мелькали окопы линии фронта, а спереди сиял отражающимся в воде солнцем Северский Донец. Едва перелетев реку, замыкающий штурмовик стал снижаться и сходу плюхнулся на пузо, подняв огромный столб пыли. Виктор увидел, как выбравшийся на крыло летчик машет им шлемофоном. Значит, жив и здоров.
Неподалеку от аэродрома они встретились с пятеркой "Яков" из второй эскадрильи. Приветственно покачали крыльями и разошлись каждый своим маршрутом. После посадки, едва заправили истребители, как вновь последовала команда на вылет. Опять утюжили воздух над позициями своей пехоты. Тем приходилось несладко – вели бой против танков. Сверху хорошо было видно, как в направлении наших траншей неторопливо позли маленькие букашки вражеских танков, перебегали цепи немецкой пехоты. Наши позиции то и дело скрывались в фонтанах разрывов, казалось, что там не может уцелеть ничто. Виктору хотелось им помочь, но чем? Снаряды его пушки против танков бессильны, а стрелять из пулеметов по атакующей пехоте – только переводить патроны. Эх, был бы у него сейчас штурмовик. Однако наша пехота, несмотря на ураганный огонь, неплохо справилась и сама – сперва задымила одна бронированная букашка, потом быстро загорелась другая. Остальные нерешительно принялись пятиться назад. Немецкая авиация снова не появилась и они, отлетав положенное время, вернулись на аэродром.
В ожидании нового вылета, спасаясь от солнца, летчики расселись прямо на траве, под крылом командирского "Яка". Лениво переговаривались, обсуждая прошедший вылет, гадали когда и куда придется лететь в следующий раз. Виктор в разговорах не участвовал, разлегшись на реглане, он задумчиво грыз травинку и думал про Таню. Очень хотелось ее увидеть и объясниться. Только где ее сейчас искать, Советский Союз – страна большая. Был бы адрес, он бы написал ей письмо. Но адреса не было, не было вообще ничего, даже ее фотокарточки.
Снова послышался гул моторов – возвращались летчики второй эскадрильи. Над Новоосиново их самолеты привычно спикировали к земле и начали заходить на посадку. Последний "Як" отстал от группы и, возможно обрадовавшись, что он уже дома, а может еще почему, вместо того, чтобы садиться он закрутил петли. Его пилот, увлеченный пилотажем, не заметил, как из-за облаков в хвост его истребителя зашел "мессершмитт". Порыв ветра донес до летчиков стрельбы звуки стрельбы. "Як" вздрогнул, свалился в штопор, но у земли выправился и потянул к аэродрому. "Мессершмитт" шел за ним сзади, как привязанный и короткими очередями расстреливал "Яка", пока тот не рухнул за одним из капониров, взметнув к небу столб огня и дыма.
Летчики вскочили со своих мест, потрясенные. Пара "Яков", не успевших еще сесть, спешно убирая шасси, погналась было за обидчиком, но тот, издевательски крутанув победную бочку прямо над их аэродромом, быстро уходил. Оставив далеко позади своих преследователей, "мессершмитт" свечкой ушел к облакам и, сделав еще одну бочку, скрылся в их белой вате.
Сбитый "Як" горел долго, полыхая адским костром, выплевывая в небо густой черный дым. Тушить его даже не пытались – в огне пламени рвался нерасстрелянный боезапас. Виктор с остальными летчика ходил на место трагедии позже, когда огонь уже стих. От новенького, сделавшего всего несколько вылетов, самолета остался только искореженный трубчатый каркас да оплавленная кочерыжка мотора. От летчика осталась только горсть пепла на сиденье. Вот так глупо погиб штурман второй эскадрильи, старший лейтенант Балабаев, весьма опытный летчик. Виктор с ним был мало знаком, но смерть его оставила очень неприятный осадок и у него и у остальных летчиков полка, особенно молодых сержантов.
