Ну да, ничего, оботрутся. На войне это быстро. Да я ним, в принципе, претензий-то и не имею всё, что положено, вовремя делается. Бойцы сыты, боеприпасы и ГСМ — по норме и даже сверх того. Так что дождёмся боя, если переживут — значит, будут воевать, как положено.
А пока Бабкин лежит на нарах и слегка похрапывает — умаялся, бедняга. Пильков не спит, пишет жене письмо. Она у него москвичка, так что парню повезло. Говорит, ездил в отпуск и познакомился. Только расписались, как его на Кавказ отправили, а она институт заканчивала, поэтому он её с собой брать не стал. Хвастался, фотокарточку показывал. А что, ничего… Глаза огромные, худенькая, стрижечка короткая, комсомольская. Симпатичная.
А мне и показать некого. Таня погибла, главное, не пойму, как она там вообще оказалась! Наверное, эвакуироваться решила да не успела далеко отъехать. Хотя… я же её с нашими отправлял, они на грузовиках должны были ехать до станции, а там организованно отправлены военным комендантом. Выходит, что и остальные тоже ТАМ!
Достаю из трофейной сумки папиросы и лезу за спичками. Предательски подрагивающая рука натыкается на фотографию обер-гефрайтора. Машинально извлекаю карточку и рассматриваю при свете летучей мыши. Кто ты? Что тебе понадобилось здесь, в моей стране?
— Ой, товарищ капитан, какая красивая! Это ваша невеста?
Молча убираю карточку обратно. Но Пильков не отстаёт:
— Честное слово! Очень красивая, вам повезло!
Эх, парень, знал бы ты, КТО она такая… Ладно, пусть считает невестой, так проще. Но Богом клянусь: если не убьют, если до германии дойду — зайду к тебе в гости на Фридрихштрассе, дом 7276, город Эберсвальде, обер-гефрайтер Бригитта Вайс! Зайду и спрошу, что ты у нас забыла и чего ты искала на моей Родине…
— Пильков!
— Я, товарищ капитан.
— Ты вроде немецкий знаешь неплохо?
— Так точно, товарищ капитан. Закончил иняз на гражданке.
— Так ты что, не кадровый?
— Почему, товарищ капитан? Кадровый. Сначала университет закончил, потом в училище пошёл, так что кадровый. А что?
— Кадровый… Хм. Ладно, слушай, Пильков, натаскаешь меня по языку противника?
— Так точно, товарищ капитан! Когда начнём?
— Да прямо сейчас и начнём, пока Гена спит…
— Столяров, собирайся! Тебя комполка с вещами требует!
Не понял? К командиру части, да ещё с вещами? Непонятно. Ладно, беру свой тощий вещмешок, пилотку на голову, сапоги посмотрел, вроде чистые. Иду. Время уже двадцать один ноль-ноль, темнеет. У землянки часовой, как положено.
— Стой, кто идёт?
— Тайга.
— Тарнополь. Вы, товарищ старший лейтенант?
— Я.
— Проходите, вас уже ждут.
Пожав плечами, вхожу. В землянке — накурено, дым столбом, хоть топор вешай. Вытягиваюсь, кидаю руку к козырьку, а сам смотрю, кто есть из начальства. А все, собственно, и есть. Командир полка Забивалов, туча тучей. Новоназначенный начальник особого отдела Таругин, бывший следователь. Комиссар наш, Штокман, и ещё двое. Незнакомые. Один наш, в смысле, летун, две шпалы в петлицах, второй в кожанке, но фуражка с малиновым околышем. Осмотрелся я, честь отдал и докладываю:
— Старший лейтенант Столяров по вашему приказанию прибыл, товарищ полковник.
Главный наш смотрит на меня исподлобья, потом кивает в сторону незнакомого НКВДэшника:
— Это майор Чебатурин из особого отдела фронта. По твою душу прибыл.
Майор внимательно смотрит на меня. Затем улыбается:
— Здравствуйте, товарищ старший лейтенант. Я вот по какому вопросу — вы тут намедни отличились, прибыли на немецком трофейном бомбардировщике. Хе-111, кажется?
— Так точно, товарищ майор!
— Выяснилось, что самолёт этот не совсем обычный, товарищ Столяров. Стоят на нём не только моторы новой модификации, но и прицел бомбовый последнего образца. Так что, поскольку вы его сюда сумели доставить, то и дальше сможете…
Тут я смекаю, что не всё так плохо, как поначалу показалось, и слегка расслабляюсь:
— Дальше, это куда?
— В Горький, товарищ Столяров. А сопровождать вас будут, чтобы по дороге не сбили случайно, истребители подполковника Уварова. Всё понятно?
— Так точно, товарищ майор.
— Вопросы есть, товарищ старший лейтенант?
— Так точно. Даже два.
Нахмурился малиновый околыш — не ожидал — потом всё-таки кивнул:
— Спрашивайте.
— Вопрос первый, когда летим? Вопрос второй — стрелком со мной кто пойдёт?
Оттаял. И тоже расслабился. Вопросы-то по существу, не подкопаешься.
— Летим утром. В шесть ноль-ноль вылет. А стрелок зачем?
— Так сами говорите, на всякий случай, товарищ майор!
— Действительно.
И командиру полка:
— Вы, товарищ Забивалов, машину к утру подготовьте. Залейте полностью, патроны для пулемётов вам подвезут. А стрелка, — это уже мне, — я вам предоставлю. Отдыхайте. Вон на улице грузовик стоит. Так вот, отдыхайте в кузове.
Отдал я честь по-новой и пошёл, куда сказано. Грузовик тентованый, внутри стоит обычная армейская койка. С матрасом, подушкой, одеялом. И чего было городуху городить? Все же свои, ну кому какое дело, что я этот Хейнкель куда-то гоню? Ещё и часового догадались поставить, совсем кино устроили…
С этими мыслями я засыпаю. Утром меня будят, очень тихо и очень аккуратно. В командирской землянке стоит завтрак. Поскольку он невиданно плотный, я соображаю, что лететь далеко и долго, поэтому впихиваю в себя всё. Запиваю горячим крепким чаем, какао давно нет.
Самолет уже практически готов к вылету. Возле него собралось всё начальство, нет только сопровождающего.
— Товарищ Столяров, вот ваш бортстрелок.
Поворачиваюсь — мамочка моя! Это что, шутка? Передо мной стоит немаленьких размеров девица моего возраста. Нет, всё честь по чести форма НКВД, петлицы сержанта, пилотка, галифе. Но женщина в самолёте, что на корабле…
— А мужика найти не могли?
— Приказы начальства не обсуждаются, товарищ старший лейтенант.
Тут на меня два чёрных глаза так сверкнули, что мне и говорить-то расхотелось — похоже, нажил я себе врага на всю оставшуюся жизнь. Ну да ничего, один перелёт вытерпеть можно…
Дамочка лезет в кабину, я следом, на своё пилотское место. Механики подтаскивают специально изготовленную стремянку и с молодецкими посвистами начинают раскручивать винты. Включаю питание. Ого! Кто-то постарался, и когда успели только! Под всеми приборами аккуратно приклеены бумажки с их названием на русском языке. Одеваю гарнитуру, включаю тумблер.
— Эй, стрелок, готов?
В ответ тишина. Поворачиваю голову и натыкаюсь на ненавидящий взгляд.
— Когда я спрашиваю, надо отвечать! Готов к полёту?
Она нехотя разжимает губы:
— Готова.
Отворачивается, начинает демонстративно проверять оружие. И то ладно, пусть хоть чем-то займется… Между тем стартёр набрал обороты. Контакт! Тресь! Механики кубарем валятся с лестницы, отчаянно чихая от едкого дыма и матерясь. Один из них поднимается с земли и торопливо захлопывает лючок. Затем процедура повторяется. Машет флажками дежурный. Качаю рулями — вроде всё нормально. Отпускаю тормоза и потихоньку выруливаю на полосу.
Роса, обильно выпавшая на поле, вздымается настоящим водяным вихрем. Из-за леса вылетает тройка И-16, ведущий качает крыльями. Полный газ! Тяжёлый бомбардировщик на удивление легко разгоняется, буквально через десять метров вздёргивает округлый хвост. Ещё немного и он отрывается от земли и плавно ползёт вверх. Беру курс на Восток, ишачки пристраиваются по бокам и сзади. Всё, полетели…
…Нет ничего скучнее, чем просто идти по маршруту. От ориентира к ориентиру, от приметного изгиба речки к одиноко стоящей колокольне. Мой стрелок молчит, словно набрал в рот воды. Немудрено, так обидел девицу!
Замечаю в зеркальце заднего вида, как она возится с турелью, гоняя её из угла в угол. Задний истребитель внезапно выходит крыльями и пилот показывает знаками, что пора идти на снижение. Сказано — сделано. Опять неприметный лесной аэродром.
Короткий отдых, пока все машины вновь заправляют. Снова процедура запуска, взлёт. Томительно ползёт время, внизу проплывают чёткие квадраты полей, неровные пятна лугов, иногда извилистой полоской вьётся речушка.
Местные водоёмы у меня всегда вызывали только смех. Назовут какую-нибудь вонючку гордым именем реки, они бы нашу Тулому видели, или родную Уру во время прилива. Вот там — река. А это так, ручейки дистрофического вида…
Города стараемся оставлять в стороне. На всякий случай, мало ли чего… Вновь посадка, кроме дозаправки и осмотра — обед. Это приятно. Макароны по-флотски и щи с говядиной. Возле трофейного Хейнкеля целая куча аэродромного народа. Все с жадностью осматривают, задают вопросы, а что я могу ответить, если толком сам ничего не знаю? Да, летит. Довольно шустро. Разбег маленький. Скороподъёмность для бомбардировщика приличная. Вооружение Спарка сзади, один спереди. Очень послушный и, по-видимому, вёрткий. Рычагов слушается отлично. Бустерные усилители на рулях. На этом всё, что я могу рассказать, и заканчивается. Впрочем, град вопросов и так быстро стихает, когда появляется мой стрелок. Не любят у нас НКВД. Взлёт. Дальше…
