и боеприпасов, в амбулатории — конюшню.
На краю села, около дороги на Волоколамск, стоял дом, где жил Толин одноклассник Витя Вишняков. Он оказался дома.
— Ты?! — удивился Виктор. — Откуда?
Шумов снял мешок, положил на крыльцо.
— Мать разыскиваю. Не видел ее?
— Где ж я мог ее видеть, она ведь эвакуировалась. А вообще здорово, Толька, что ты зашел! — обрадовался Витя. Оглядевшись по сторонам, он потянул Шумова за рукав и доверительно шепнул на ухо:
— Идем, я тебе что покажу… После боя собрал.
Ребята вышли через калитку на огород. Вдоль плетня добрались до пригорка, поросшего кустарником. Здесь Виктор показал на полуразрушенный блиндаж. Толя пролез в узкую щель, чиркнул спичкой. В углу стоял пулемет «максим», штук десять винтовок, несколько цинковых коробок с патронами, на доске рядком лежали гранаты.
— Ну, как? — с гордостью спросил Витя, когда Толя вылез из блиндажа.
— Молодец! Надо только вход завалить, надежней будет.
— Зачем завалить? Ночью заберем оружие, и в лес, к партизанам.
— А ты знаешь, где они? — глядя в сторону, равнодушно спросил Толя.
— Да нет, не знаю. Слышал, где-то за Волоколамском большой отряд действует.
— Ну вот. Куда ж мы пойдем? Обождать надо. — Толя замолчал, что-то соображая.
— А голубей моих автоматчики постреляли, — поделился горем Виктор.
— Да? Жаль, — рассеянно проговорил Толя. — Ну, ничего, после войны голубей опять заведешь. А теперь поважней дело есть.
— Какое?
— Ты свой парень, Витька. Вместе в комсомол вступали… Понимаешь, один человек просил меня разузнать, какие штабы разместились в Осташеве, куда и сколько проходит танков и орудий. Ты мне не поможешь?
У Виктора загорелись глаза. Он торопливо зашептал Толе в ухо:
— Ты думаешь, я дурак? Собрался в партизаны и сижу здесь в потолок плюю? Да ведь из наших окон обе дороги видны. И на Волоколамск и на Рузу. Я три дня сидел. Сосчитал и танки, и пушки, и грузовики с автоматчиками. А как же! Все записано. Явлюсь к партизанам со своим оружием и с этими сведениями. Ведь не прогонят? Не поглядят на малый рост?
Виктор был ниже Толи на целую голову; за малый рост одноклассники прозвали его пацаном.
Толя обнял друга:
— Ну, ты молодец! Ступай, неси скорей свои записи, я их наизусть выучу.
— Ну, это дудки! — Виктор снял с плеча Толину руку. — Никаких сведений я тебе не дам.
— Почему? — изумился Толя.
— Не дам — и все, — буркнул Витя. Подумав, пояснил: — Ты там на какого-то дядю работаешь, а я не хочу. Я сведения сам представлю партизанскому командиру, понял?
— Вот чудак! Ты понимаешь ли, что говоришь? Я… — Толя осекся. Начал с другого конца: — Тот «дядя» твои сведения передаст Красной Армии. А если опоздаешь, твоим записям будет грош цена.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю, — решительно сказал Толя. — И в партизаны тебе идти пока незачем.
— Как это? Почему?
— Здесь, в Осташеве, ты больше пользы принесешь. Для Родины.
Виктор исподлобья, но с любопытством взглянул на приятеля. Они стояли в кустах, неподалеку от блиндажа, где было спрятано оружие. Пасмурное небо низко нависло над землей. Вокруг ни души.
Виктор решительно расстегнул пальто, сунул руку за ворот фуфайки. Достал тетрадочный лист, сплошь исписанный карандашом.
— Вот, все тут указано. Даже время проставил. И простым карандашом писал, чтоб от воды не расплылось.
— Кто же тебя научил этому? — удивился Толя.
— Книга у меня есть о наших разведчиках, — сказал Виктор. И потребовал: — Дай честное комсомольское, что сведения для Красной Армии.
— Честное комсомольское слово! — торжественно заверил Толя и, взяв листок, попросил: — Теперь помолчи, Витя.
Они сели в кустах на траву, припорошенную снегом. Шевеля губами, Толя заучивал наизусть данные. Память у него была хорошая, и минут через двадцать он протянул Вите листок.
— На, проверь! — и шепотом пересказал все.
— Точно. Молодец! — похвалил Виктор.
Листок разорвали на мелкие клочки. Тем же путем, вдоль плетня, вернулись к дому. По шоссе, к Волоколамску, промчались гитлеровские мотоциклисты, три машины автоматчиков. Потом пошли танки.
— Считай! — шепнул Толя. — Я пойду. Жди меня в сумерках.
До вечера Толя обошел все Осташево. Пробираясь садами, огородами и парком, он осмотрел все. Внимательно читал объявления гитлеровцев, расклеенные на столбах. Сосчитал все танки, орудия и автомашины. Часа два он пролежал в парке в зарослях бузины, малинника и крапивы. Он видел, как к зданию педучилища подъезжали машины на заправку и погрузку боеприпасов. Даже номера трех шикарных легковых машин запомнил разведчик. В сумерках он вернулся к дому Вишняковых. Виктор поджидал его у сарая.
— Все в порядке? — тихо спросил Толя.
Вместо ответа Виктор схватил его за рукав, с силой потянул за угол.
— Тс-с… Прячься и запомни вон того гада…
По противоположному посаду, сутулясь, шел прихрамывающий мужчина, а на телеге, груженной мешками, ехал гитлеровец. Мужчина заглядывал в окна домов.
— Староста. Продукты для немцев отбирает. Не попадайся ему на глаза, — шепнул Виктор.
Когда стемнело, не зажигая огня, ребята улеглись спать на одну койку. Витя сказал шепотом:
— Знаешь, тетя Паша, больничная сестра, прячет командира раненого. А Ленька Васильев, помнишь его, носит ему продукты.
— Молодец, — пробормотал Толя, чувствуя, как тяжелеет от усталости озябшее тело. Спросил через силу: — Ты по ночам встаешь, Витька?
— Ага.
— Разбуди меня часа через три…
Задолго до рассвета Виктор проводил друга. Предупредил:
— На Свинуховский мост не ходи, там всегда охрана. Теперь я, вопреки геометрии, считаю: всякая кривая мимо фашиста короче прямой.
Толе понравилась шутка, и оба засмеялись.
Не рискуя второй раз идти по мосту, Толя решил вплавь перебраться через неширокую Волошню. По зарослям ивняка он подошел к берегу. Взглянув на черную ледяную воду, зябко поежился. Толя снял один сапог, когда сзади послышался треск сучьев.
Лошадь! Она хромала на левую переднюю ногу. Толя удивился и обрадовался. Он поймал смирного коня, переехал на нем речку. Направляясь к лесу, разведчик несколько раз оглянулся; умный конь, будто чуя своего, долго брел по следу.
10
Дождь перестал только под утро. Серый рассвет наступал медленно. Небо было затянуто рваными, с дымчатыми лохмами облаками. Облака ползли низко над лесом, над оврагом, над мельницей. От реки поднимался холодный туман. Воскресный день начинался нехотя, словно крадучись.
С утра на мельницу стали прибывать подводы с зерном. На левом берегу под древними, в два обхвата, ветлами образовался небольшой табор. Возчики сидели на повозках, на досках — дожидались очереди молоть зерно. До войны на мельницу приезжала молодежь, и здесь бывало весело. По реке далеко разносился смех, песни, разливались переборы гармошки. Теперь было тихо. Возчики с бородами, с заросшими щетиной
