Ознакомительная версия.
Итак, к концу 1944 года камикадзе стали объединяющей идеей. Как раньше Бог обрушивал на наших врагов поражающий огонь, так теперь он бросал на них нагруженные бомбами самолеты. Скрыться от нашей новой силы было невозможно. Под постоянной бомбардировкой японской пропаганды общий оптимизм быстро укреплялся. Только меньшинство, единицы разумных людей позволяли себе размышлять и удивляться. Разве появление камикадзе не свидетельствовало об отчаянном положении Японии в этой войне?
Глава 15
Встречи на высшем уровне
Хотя первый воздушный налет на Токио произошел два года назад, а атаки противника на японские позиции становились все интенсивнее, за время моей учебы на базе Хиро не было ни одной бомбежки.
Теперь потеря таких жизненно важных баз, как Индонезия, Бирма и Суматра, нанесла серьезный урон снабжению топливом. Дефицит сказывался уже настолько сильно, что даже наши лучшие истребители не ввязывались в длительные схватки с вражескими самолетами. Станции радионаблюдения на наших главных островах предупреждали о приближении противника. Если вражеские машины летели от Нагои на восток или на Оиту, мы могли вздохнуть спокойно. Но если они направлялись на Осаку, мы с тревогой смотрели в небо, опасаясь, что неприятель повернет на Хиро. В основном мы думали о том, чтобы сохранить свои самолеты в целости и сохранности.
Однажды в ноябре сразу после завтрака на нашей базе впервые завыла сирена. Объявили воздушную тревогу. Мы бросились к своим тренировочным машинам и быстро поднялись в облака. Вернувшись, мы увидели, что ничего не произошло. Несколько бомбардировщиков «В-29» в сопровождении истребителей проследовали над Хиро и сбросили бомбы на Куре. Несколько дней такая картина повторялась. Ревели сирены, мы взмывали в воздух и каждый раз по возвращении находили свою базу невредимой.
Наша подготовка быстро продвигалась вперед, и вскоре я уже летал на «Хаябусе-2». Из едва оперившегося птенца я превратился в настоящего летчика. Моя мечта сбылась. Однако наши хитрые игры с врагом в прятки вызывали у меня большое волнение. Ясуо Кувахара не был непобедимым самураем неба, который искусно выполнял фигуры высшего пилотажа над Токио в день рождения императора или в праздник основания нашего государства, нет, он был вынужден прятаться.
Это у всех нас вызывало негодование. В то же время мы были подавлены и встревожены из-за того, что Япония оказалась в таком бедственном положении. Правда, нам все время говорили, что наше бегство от врага временно, что страна готовилась к отражению вторжения неприятеля, но эта пропаганда на многих из нас как-то не очень действовала. Даже камикадзе не останавливали врага. Пока еще не останавливали.
Однажды мы вернулись из полета и обнаружили свою базу Хиро дымящейся. Горел один из ангаров. Полдюжины бомбардировщиков освободителей нанесли удар, вспахав часть взлетно-посадочной полосы и угодив в сборочный цех истребителей.
Пожарные отчаянно боролись с огнем, а специальная бригада торопливо ремонтировала взлетную полосу. Бомбежка произошла незадолго до того, как наша группа злых и удрученных пилотов вернулась на базу. Отрапортовав начальству, мы пошли по полю, оценивая разрушения. Мы с Накамурой медленно шли по серой бетонной полосе. Я посмотрел на воронки и удивился, что намвообще удалось сесть. Вот во что могли превратить нашу базу бомбы. Никто не проронил ни слова. Мы просто шли и рассматривали разрушения. Кто-то в порыве злобы периодически отставал от общей группы. Когда нашим глазам предстал обуглившийся ангар и останки самолетов, Накамура пробормотал:
– Истребители не могут воевать. Ха-ха!
Потом я навестил Тацуно. Он уже летал самостоятельно на «акатомбо» и показал себя настоящим молодцом. Раз начались бомбежки Хиро, уже стали возникать сомнения, успеют ли новички пройти весь курс обучения.
– Видимо, со дня на день тебя посадят на «хаябусу», – предположил я.
Тацуно положил руку мне на плечо:
– Может быть, наши планы осуществятся. Ясуо, мне кажется, все идет слишком хорошо, чтобы это было правдой. И все-таки… – Он замолчал и нахмурился.
Я ждал, чувствуя, что Тацуно собирался сказать что-то, чего мне вовсе не хотелось слышать.
– И все-таки я сомневаюсь, что все пройдет гладко.
– Гладко? Что ты имеешь в виду?
– Если мы собираемся победить… когда же мы начнем воевать? Атаки врага становятся все серьезнее. Когда они собираются остановиться? Если мы не дадим им отпор сейчас, как нам удастся сделать это через месяц или через полгода? В чем тут секрет? Чего мы выжидаем? – Голос Тацуно был тихим и напряженным.
– До победы все складывается тяжело для обеих сторон, – сказал я.
– Да, но что мы делаем? Разве мы наносим урон американцам? Разве мы бомбим Калифорнию, Нью-Йорк, Вашингтон?
Эти слова вызывали боль.
Я посидел несколько секунд молча, потом встал.
– Пора в казарму.
– Тебе уже надо идти? Так быстро?
– Да, пора, – ответил я. – Еще полно дел.
Оглянувшись по дороге назад, я увидел, что Тацуно все еще смотрел мне вслед. Я помахал ему, и в ответ он тоже поднял руку. С того момента мы долго не виделись.
Несколько дней спустя пятеро из нас летели над морем между Куре и Ивакуни. С высоты двенадцать тысяч футов я посмотрел вниз. Облака собирались с удивительной скоростью. Белые обрывки проносились прямо у меня перед глазами, словно клочки ваты. Далеко за горами едва виднелся сероватый полумесяц. Время от времени я смотрел на раскинувшееся до горизонта, поблескивающее, покрытое рябью море. Как странно… думать о том, что во всем мире люди убивали друг друга. Чуть выше и впереди летел лейтенант Симада, ветеран отряда истребителей. Он участвовал в сражениях много месяцев назад, когда наши машины сильно превосходили американские «Р-39» и «Р-40». Он знал вкус победы, и не один вражеский летчик был сбит им. Я почувствовал, как мое сердце замерло от восхищения к этому тихому худощавому человеку. Как я мечтал стать таким же опытным и умелым пилотом! Затылок лейтенанта, линия его плеч – от них исходила уверенность. Иногда его голова слегка приподнималась или чуть-чуть поворачивалась. Глаза бдительно следили за окружающей обстановкой. Даже в этих мимолетных движениях чувствовалась точность и внутренняя сила.
Раскинувшиеся просторы неба, воды, земли, полумесяц – все выражало спокойствие и безмятежность. Я сдвинул сиденье. Приближаласьзима, и сейчас, взглянув в сторону берега, я вспомнил наши прогулки с Томикой. Я вспомнил мирных рыбаков со своими сетями, их босые ступни в теплом песке, веселый смех. Рыбаки и их жены смеялись совсем по-другому, не так, как в барах или на городских улицах. Это была часть природы, плеск волн, смешанный с криками морских птиц. Неужели война изменила все это? Вдруг мне захотелось вернуться в Ономити. Я приземлился бы на пустынном берегу. Сырые рыбацкие лачуги сейчас стоят пустые. Я остановился бы и стал прислушиваться к врезавшемуся в память смеху.
В моих наушниках проскрежетал голос:
– Неприятель под вами!
Я посмотрел вниз, ничего не увидел и перевел взгляд на Симаду. Лейтенант указал направление большим пальцем, и я сразу увидел их – звено за звеном, целый рой «Грумман F6F хеллкэтов». И все они летели на Хиро!
На какое-то мгновение у меня перехватило дыхание. Нет, такого просто не могло быть! Я нервно ощупал кислородную маску. Все было в порядке. Я был испуган и ошеломлен одновременно. Вражеские самолеты были разбросаны по небу, словно зерна кунжута. Конечно, мы впятером не могли броситься на них в атаку. Я обрадовался уже тому, что они хотя бы не заметили нас. Мне вдруг стало ясно, что в такой ситуации лучше всего было просто улететь прочь. А как же воздушные бои? Все будет, но только позже, когда мы наберемся достаточно опыта. Я посмотрел направо на своего приятеля Номото. Мои движения точно повторяли движения нашего лейтенанта. Номото кивнул в ответ. Я указал на огромное количество самолетов под нами. Приятель снова кивнул.
Симада стал поворачивать. Мы автоматически последовали за ним и полетели за вражескими машинами, оставаясь по-прежнему незамеченными. Неужели мы могли?.. Нет. Но на всякий случай я проверил свои пушки. Были ли они готовы к стрельбе? Да. Проверить их было необходимо. В ближайшее время нам придется применить их. В ближайшее время, но не сейчас, когда врагов так много.
В моих ушах зашумело. Нет! Мы собирались атаковать! Что же делать? В приливе неожиданной ярости я нажал на газ, и моя машина наполнилась новой силой. Так что же делать? Я вдруг забыл все, чему когда-то учился. Сбросить подвесные топливные баки! Конечно же. Иначе одна-единственная пуля могла отправить меня на тот свет. Баки полетели на землю, и наши самолеты быстро взмыли вверх. Что теперь? Я снова ощупал кислородную маску и проверил пушки. Нужно просто следовать за лейтенантом Симадой. Правильно. Следовать за лейтенантом Симадой. Повторять его действия, и все будет в порядке. Помнишь, как ты преследовал Богомола? Только сейчас не нужно подлетать так близко. Не так близко! Не создавать напряжения! Не сидеть у него на хвосте! Спокойно, Кувахара, спокойно. Твоя спина онемела. Хорошо… уже лучше. Очень хорошо. Симада начинает снижаться. Следуй за ним, Кувахара, следуй за ним. Лейтенант, казалось, слегка приподнялся, сделал полубочку, встал на правое крыло и стремительно ринулся вниз. Нос его машины был направлен на неприятеля. Я повторил его крутой маневр. Самолеты врага с каждой секундой росли в размерах. Зерна кунжута превратились в игрушечные самолетики, а затем в истребители, в самые настоящие истребители с пилотами в кабинах. Теперь все ясно… Мы собираемся ударить с тыла, а затем разлететься веером. Проведем атаку и скроемся. Нужно ли мне стрелять? Нет, подожду лидера. Делай все, как он. Почему лейтенант не стреляет? Сейчас уже можно открыть огонь, отправить град пуль в самую гущу противника и сбить целую дюжину машин. Я уверен, мы можем стрелять. Ближе… ближе. Пушки загрохотали. Лейтенант Симада открыл огонь короткими очередями. Яркие изогнутые оранжевые линии протянулись от его самолета к машинам врага.
Ознакомительная версия.
