— Прилетели, — сказал майор.
Бурцев взглянул в иллюминатор. Внизу проплывали горы и ущелья. Всё было серо-желтого цвета, иногда просматривались пятна белого, как снег, камня. Самолёт сделал резкий крен вниз, и его шасси коснулись взлетной полосы.
— Чего он так резво садится? — спросил Бурцев.
— Чтобы «духи» с «Иглы» не подбили на подлёте. Летит на высоте, недосягаемой для переносных комплексов, а подлетает к аэропорту и плюх, как тетёрка.
Проехав немного по полосе, самолёт остановился. Начала опускаться аппарель, и в хвосте образовалась огромная дыра. Офицеры взяли свои вещи, и толпа по наклонной пошла вниз. Возле самолёта стояли какие-то люди. Это офицеры встречали свою замену: лица у них были исхудалыми, загорелыми до черноты. Волосы, припорошенные серой пылью, казались седыми. Люди напряжённо всматривались в лица идущих вниз. Кто знал своего сменщика по фамилии, выкрикивал её. Бурцев шагнул на полосу, остановился в неведенье, куда идти. Рядом проходил попутчик майор.
— Тебе туда. — Он махнул рукой на палатки, которые виднелись сбоку от взлётной полосы. — Там пересылка, кадровики распределяют по воинским частям.
Бурцев взял чемодан и неторопливым шагом пошёл к пересылке. Дневальный, стоящий под грибком возле палаток, указал ему, где есть свободные кровати. Тут было ещё хуже. Если в Ташкенте на пересылке не было только постельного белья, то на пересылке в Кабуле не было даже матрацев и подушек. Палатка так нагрелась за день, что сидеть в ней было невозможно. Василий вышел на улицу к умывальнику, открыл кран, хотел попить и освежиться. Оттуда потекла почти горячая вода. Выплюнув нагретую солнцем воду, он направился к палатке, где размещались кадровики, дал предписание и удостоверение личности. Подполковник быстро заполнил карточку и сунул её в деревянный ящик.
— Будете служить командиром батальона в мотострелковом полку здесь, в Кабуле. Посидите в палатке, за вами приедут. Я сейчас позвоню в полк.
Через час в палатку зашёл загорелый худой майор. Волосы его были всклокочены, на висках просматривалась седина.
— Бурцев, — спросил он.
— Да, — сидя на кровати ответил тот. — Сменщику привет! Собирайся, я отвезу тебя в полк.
— Чего мне собираться, я готов.
Майор подхватил чемодан Бурцева и понёс к машине.
— Зачем ты его тащишь? — еле поспевая за ним, говорил Бурцев, — я сам понесу.
— Что ты, чемодан сменщика — это же самая дорогая ноша, я её столько ждал, — ответил майор.
Только впервые увиденное и резко контрастное, остаётся в памяти у человека на всю жизнь. Они неслись по улицам Кабула. Город выглядел очень контрастно. Тут уживалась роскошь с нищетой. Ближе к центру роскошные каменные особняки с высокими каменными заборами. Внутри дворов сады и арыки с зеркальной водой, создающей прохладу в садах. В центре Кабула многоэтажные дома и множество магазинов. Широкие улицы сплошь заполнены автомобилями. Это — и наши «Жигули», и японские «Тойоты», и немецкие «Мерседесы». В общем, все то, что когда-то двигалось по улицам Европы и Азии и успело устареть, оказалось на улицах Кабула. Город казался неким музеем устаревших марок всех мировых производителей автомобилей. Всё двигалось, не подчиняясь ни каким правилам дорожного движения, а, скорее всего, управлялось кем-то свыше. Водители сигналили друг другу, требуя уступить дорогу. На улице стоял сплошной гул от автомобильных сигналов. По тротуарам двигались прохожие. Женских лиц не было видно. Паранджа серого или черного цвета скрывала женскую фигуру с головы до пят. Мужчины — в восточных халатах или рубашках до колен, на головах шапочки, похожие на картуз без козырька или чалма, концы которой свисали до плеч. На улицах торговцы мелкой утварью и продуктами бойко предлагали свой товар. Подальше от центра жилища беднее — из глины, с такими же глиняными заборами. Узкие улочки без асфальта, вместо автомобилей — ослы в повозках или навьюченные кожаными кулями. В кулях возят камни. Воду в бурдюках возят тем, кто живёт выше в горах. Это самое бедное сословие. Оттуда на ослах везут камни в город для строительства жилья богатым горожанам. Прохожие в бедных районах, в основном, босые.
— Заедем на базар, надо купить зелени и овощей, — обращаясь к водителю, сказал майор. УАЗ завернул на рынок. Перед глазами Бурцева открылась картина типичного восточного базара: множество лавочек, торговцев разной мелочью, мастерские, в которых тут же изготавливалось и тут же продавалось. Здесь было разнообразие ремёсел. Можно было найти всё: от золотых украшений с драгоценными камнями, до поделок под такие же камни. От курток из добротной кожи, до кучи грязного тряпья — все это было выставлено на продажу. На огромных весах-качалках с большими чашками продавались в развес дрова. Ни на одних весах Бурцев не увидел гирь. Вместо них были камни. У мясных лавок висели бараньи туши, облепленные мухами. Рядом несколько овечек ожидали своей участи. На рынке стояло зловонье от грязного тряпья и убоя скотины. Вдоль базара протекал арык. В нем торговцы зеленью освежали свой товар, другие мыли посуду, стирали тряпьё, и набирали воду в чайник — всё это делалось в десяти метрах друг от друга. Увиденное, шокировало Василия. Ему показалось, что машина времени перебросила его на базар восточного города ещё той эры, до рождения Христа. Теперь он понял, почему нужны прививки.
— Неужели их зараза не берёт? — спросил он.
— Их нет, а вот наших, косит. Гепатитом каждый второй болеет.
— А ты болел?
— Меня пронесло. Запомни! Руки, лицо надо мыть, как можно чаще. Сырую воду не пить. Зелень, овощи, фрукты, мыть в марганцовке. Я тебе дам марганцовку. У меня много осталось. Из Союза привёз. Жена зав. аптекой работает, вот немного и позаимствовал на благо Вооружённых Сил.
— А почему так много болеет, прививки же всем делают?
— Эти прививки не помогают, и с водой здесь плохо. Воду водовозками возим. Бань нет, мыться негде. Военторг овощами и фруктами не торгует, а их очень хочется. Боец едет, а вдоль дороги лавочки стоят, слюнки текут. Купил, с налету съел и готов — лови гепатит через месяц. Один появился, за ним жди всю роту. Они же за руку здороваются, из фляжек воду друг у друга пьют, покурить просят. Контакт полный.
— Так это же потом калеки на всю жизнь! Легче, наверное, ранение в руку или в ногу получить, чем поразить свою печень.
— Оно-то так, только кому до этого есть дело, его же не видно. А ранение, вроде бы, как видно, по ним и учёт идёт. Наверх подают данные о количестве убитых и раненных, а количество больных гепатитом никого не интересует.
Машина ехала по окраинам Кабула. Тут хижины и лавочки граничили с нищетой. Водитель то и дело сбавлял ход, проезжая по обычным грунтовым ухабам. Белое облако пыли поднималось вверх, садясь на плечи и лица прохожих. Наконец они выехали из города. К расположению воинских частей дорога была выровнена грейдером, и ехать стало легче. На обочине, метрах в восьмидесяти от дороги, со стороны города виднелась спираль из колючей проволоки.
— Там мины, — указал рукой на спираль майор. — Наши заминировали.
— А зачем?
— Чтобы на машины «духи» не нападали. Правда, днём спокойно, а как стемнеет, так и начинают автоматами стучать. Днём милые граждане, пойди разберись, кто.
Внутри спирали Бурцев увидел штук пять овец. Они, видно, лежали давно. Тела их были вздутыми, и над ними кружился рой мух. Их было так много, что издалека они выглядели как какой-то движущийся шар.
— А овцы как туда попали? — спросил Бурцев.
— Пастухи овец пасут, а овца, она ж не соображает, забежит на мины и готова. Туда не только овцы, и пастухи попадают. Побежит овцу выгонять и сам там останется.
Василий поглядел вокруг. Сколько видел глаз, кругом была выжженная солнцем серо-желтая земля.
— А где ж они их тут пасут? Ни одного клочка зелёной травы не видать.
— А Бог их знает, овца находит что-то.
Дорога проходила мимо свалки. Её организовали воинские части, разместившиеся невдалеке. Бурцев увидел армейский грузовик. Несколько афганцев сгребали с него мусор. Они копошились, перебирали его, загружали мешки пустыми консервными банками и другим, по их мнению, ценным добром. Другие, загрузив мешки в тачки, двигались в город. Наконец проехали дурно пахнущую свалку. Метров через пятьсот уперлись в КПП. Из будки выскочил солдат с перекинутым через плечо автоматом. Он подбежал к шлагбауму и поднял его. Проехав ещё метров двести, машина остановилась. Бурцев взял чемодан и стал его вытаскивать.
— Да оставь ты его, солдат занесет в мою палатку, — сказал майор, — пойдём, представлю командиру полка.
Палатки размещались длинными рядами. Рядом стояло несколько отдельных палаток, они расположились квадратом под маскировочными сетями, затянутыми на высоких шестах. Квадрат перед палатками тоже был под тенью сетей. Из рядом стоящей водовозки солдат поливал этот квадрат водой. Мелкие струйки воды, вырвавшись из шланга, капельками падали на песок, прибивая пыль, и вскоре квадрат весь был сырым. Испаряющая от него влага и тень от маскировочных сетей создавали ощущение летнего сада.
