чувствовал свою вину перед ним? Тот, конечно, ему никогда не простит, что он взял себе в напарники Сеню-Сенечку. И того, что он не попрощался с ним, Костя тоже ему не простит. Он обидчив, это все знают. Но «шутки в стороны», как опять-таки сказал бы Костя Арабаджи. Нечаев подумал, что Гришка Троян не теряет времени даром и что ему тоже надо спешить.
Плотная темнота подводного мира давила на плечи, прижимала к седлу. Вода холодила грудь. Но Нечаев почти не чувствовал этого. Перед ним вкрадчиво светились циферблаты приборов. Длинное тело «Дельфина» била мелкая дрожь. И надо было следить в оба.
Сторожевые катера остались позади.
А вот и сеть! Так близко, что ее можно потрогать. Осветив сеть фонариком, Нечаев подумал, что им и тут повезло. Это была довольно редкая противолодочная сеть. А что торпеда по сравнению с подводной лодкой? Иголка. «Дельфин» проскочит за милую душу.
По ту сторону сети, в порту, Нечаев снова посмотрел на часы. Пора, надо всплывать. Игорек и Троян, конечно, уже проскочили. Они всплывут ровно в 22 часа 45 минут. Так было условлено.
Когда голова Нечаева показалась над водой, он смог осмотреться.
Гришки Трояна, однако, видно не было. И куда его занесло с Игоречком?
Над ним нависла высокая корма какого-то судна. В сотне метров от него темнел силуэт второго транспорта. Длинный, угольно-черный. Прячась за бочкой, на которую была заведена якорная цепь, Нечаев с трудом прочел надпись на рубке транспорта: «Родопы». Есть такие горы на Балканах, это он помнил еще со школьных лет. Ему подумалось, что и транспорт напоминает гору.
Освещенные иллюминаторы транспорта отражались в маслянисто-черной воде.
На глаз прикинув водоизмещение транспорта, Нечаев сказал себе, что тот имеет не меньше двадцати тысяч тонн. И сразу зажмурился, втянул голову в плечи.
На какое-то мгновение его ослепил береговой прожектор. Неужто заметили? Показалось, будто не невесомый луч, а тяжелое бревно опустили ему на голову, оглушили его.
Но уже в следующее мгновение луч прожектора уперся в борт транспорта, и ночь вокруг Нечаева стала еще темнее. Пронесло! Постепенно его глаза снова свыклись с темнотой.
Но Игорька и Трояна он не увидел. Ни за этим транспортом, ни за другим, стоявшим в отдалении. Куда их занесло?
«Дельфин» шел почти бесшумно. Почувствовав на своем плече руку Сени-Сенечки, Нечаев оглянулся. Что случилось? Сеня-Сенечка показал на транспорт. Вот, мол, подходящая цель. Но Нечаев покачал головой.
Кто знает, что в трюмах этих самых «Родопов»? Где гарантия, что там снаряды, а не консервы? Он не мог рисковать. Уж если шарахнуть, то шарахнуть. Чтоб небу жарко стало.
Лучше всего было подложить взрывчатку под какой-нибудь танкер. Горящая нефть разольется тогда по всей бухте, огонь перекинется на транспорты. Только как определить в темноте, что перед тобою груженый танкер? Времени мало, почти в обрез.
Ему захотелось как можно скорее избавиться от взрывчатки и убраться из порта подобру-поздорову. Сеня-Сенечка тоже не понимает, отчего он медлит. Однако он заставил себя не спешить. Не для того они забрались в это пекло, чтобы устроить холодный фейерверк. Он уже знал, что немцев на испуг не возьмешь. Их надо было бить в самое сердце.
Итак, им нужен танкер, только танкер.
И он нашел то, что искал. Сомнений быть не могло. Еще одно движение рукоятки, и «Дельфин» послушно уходит под воду. Повернувшись к Сене-Сенечке, Нечаев подал знак: «Начинаем!»
Киль танкера почти достигал илистого дна. То была старая посудина, которая, надо думать, прошла многие тысячи миль по морям-океанам. Сколько пакости было на ее крутых боках! Нечаев понял, что придется расчистить место для магнитов. Ничего не попишешь!..
Они приступили к работе. Не спеша прикрепили к корпусу танкера оба подковообразных магнита, привязали к ним кожаные ремни. Холодный пот заливал Нечаеву глаза. Он чувствовал, как стучит кровь в висках. Лишь кислород, поступавший из баллонов, освежал его, а сознание, что все идет как надо, прибавляло ему сил. Он еще никогда не был таким спокойно-расчетливым.
Теперь надо было поставить торпеду так, чтобы зарядное отделение «Дельфина» пришлось против магнитов. Ремни они пропустят через скобу. Потом… Потом Сеня-Сенечка заведет механизм взрывателя, зарядное отделение с взрывчаткой останется под днищем танкера, а они сами на облегченном «Дельфине» отойдут подальше и постараются выбраться из порта, и ровно через два часа, когда они будут уже далеко, в безопасности, сработает часовой механизм…
Сеня-Сенечка поднял руку. Порядок! Теперь можно было перевести дух. Они снова взобрались на своего верного «Дельфина», и Нечаев, нажав на рычаг, отделил носовую часть торпеды со взрывчаткой от ее корпуса. На какое-то мгновение облегченный «Дельфин» потерял равновесие, его качнуло, но Нечаев тут же дал ему шенкеля, и он покорился ему. Двести килограммов взрывчатки остались под брюхом обреченного судна.
«Физкультпривет!» — как сказал бы Костя Арабаджи.
Теперь надо было уходить.
От сознания, что дело сделано, Нечаеву стало весело. Показалось, будто и дышится легче. Дело сделано! Но плясать было еще рано. Выберись-ка раньше из мышеловки порта и доберись до подводной лодки. Хватит ли тебе кислорода? Должно хватить. «С возвращением!» — скажет командир лодки и прикажет задраить люк. Вот тогда они и отпразднуют свою удачу. В кают-компании. Все вместе. Нечаев, Сеня-Сенечка, Игорек и Троян…
Троян!.. Он снова подумал о нем. Где они сейчас, Игорек и Троян? Беспокойство сменилось надеждой, надежда — уверенностью. Все будет хорошо. А как же иначе? Но потом к горлу снова подступила тревога.
Она усиливалась оттого, что пора было возвращаться. До лодки им плыть и плыть. А кислород… Он снова с беспокойством подумал о кислороде.
Направив торпеду к выходу из порта, он резко потянул рукоятку на себя, и «Дельфин» чуть было не выскочил из воды. Вот черт! «Легче на поворотах», — как сказал бы Костя Арабаджи. Нечаев укротил «Дельфина» и осмотрелся.
В порту творилось что-то неладное. Прожекторы, глубинные бомбы… Вокруг Нечаева вода была черным-черна — прожекторы бесновались в другом конце бухты, — и он успокоился. Но тут его обожгло: «Троян! Там ведь Гришка Троян!..»
«Эх, Троян, Троян, морская твоя душа!.. И угораздило тебя попасть в лапы прожекторов.
