угол, защищая свою позицию. 920-й батальон был крепким подразделением и решительно держался в течении всего следующего дня в блиндажах на двух оставшихся позициях. Последние его уцелевшие бойцы бежали через реку Нам-Оу в течение следующей ночи.
Здесь можно было бы извлечь урок для Дьенбьенфу: нет смысла защищать укрепленную позицию, если нет достаточной огневой мощи и личного состава, чтобы отбить штурм. Этот урок, по-видимому, был усвоен коммунистами после Муонг-Хуа. Французами он усвоен не был.
Имея Муонг-Хуа, в качестве тыловой базы отряд «Ардеш» был готов к последнему рывку к Сопнао, где они должны были встретиться с десантниками из Дьенбьенфу. Этот отряд состоял из 2-го батальона 3-го полка Иностранного легиона, который достиг Муонг-Хуа после двадцати одного дня форсированного марша и выглядел, по словам одного очевидцев, «как заключенные концентрационного лагеря. Их молодой врач потерял двадцать два фунта. Несколько человек умирают от тифа».
Тропа до Сопнао, хотя до него было всего двадцать пять миль, оказалась ужасно трудной. Поскольку тропа вела через почти необитаемую горную цепь, воды не было и люди жевали листья цветов опиумного мака, чтобы утолить жажду. Среди них была одна француженка; она была одним из лучших военных репортеров во время войны в Индокитае, с великолепным послужным списком во французском движении Сопротивления во время Второй мировой войны. Мадемуазель Брижитт Фрианг спрыгнула с парашютом, чтобы присоединиться к отряду «Ардеш» еще до того, как он достиг Муонг-Хуа и проследовала всю операцию пешком до самого Дьенбьенфу. 21 декабря отряд достиг Нга-На-Сон, всего в восьми милях от Сопнао. Поскольку имелись сведения о присутствии войск коммунистов в этом районе, марокканцы из 5-го табора установили оборонительный периметр, в то время как Водре и лаосцы сделали последний рывок к Сопнао. Небольшая взлетно-посадочная полоса Нга-На-Сон была полностью разрушена Вьетминем, который заставил население вырыть поперек нее рвы. В течение всей ночи. в свете горящих кустов, марокканцы устраняли все препятствия на поле кирками и лопатами, сброшенными им в 21.00 на парашютах самолетом снабжения. Полковник де Кастр, пожелавший присутствовать при встрече отрядов «Ардеш» и «Регата» под объективами ранее прилетевших газетчиков и операторов, приземлился на следующий день в 14.00 на небольшой полосе на собственном связном «Сверчке».
Последняя перестрелка с отступающими коммунистами все еще ждала Водре и его лаосцев, когда они вошли в Сонпао. Арьергард 148-го полка устроил засаду поперек тропы; она была сметена огнем миномета и безоткатных 57-мм орудий, которые с трудом тащили через джунгли. Но в полдень 23 декабря майор Водре и подполковник Лангле пожали руки перед камерами в центре Сопнао. На потребу публике был создан миф о том, что Дьенбьенфу может стать базовым пунктом для свободно перемещающихся рейдовых сил. Десантники из 8-го колониального парашютного батальона и 1-го парашютного батальона Иностранного легиона, которые достигли Сопнао без каких-либо инцидентов, кроме неоднократного пересечения глубоких ледяных рек со всем своим снаряжением, выглядели несколько потрепанными в своей промокшей униформе. Их последний привал был в Хуэй-Хуне, в трех милях от Сопнао, но после него еще раз пришлось переправиться через реку.
Возвращение в Дьенбьенфу был еще хуже, чем марш-бросок из него. Прошли несезонные дожди и пересечь и без того быстрые горные реки стало еще труднее. Рождество встречали в мокрой униформе посреди джунглей. В связи с тем, что в окрестностях появились крупные подразделения 148-го полка, подполковник Лангле решил идти по новому маршруту и доставка дополнительных грузов снабжения по воздуху была запрещена, чтобы не выдать новый маршрут отряда «Регата». Пусть был настолько непроходимым, что было решено уничтожить часть тяжелого вооружения. Десантнику-легионеру оторвало руку, когда преждевременно взорвался заминированный миномет. Он был эвакуирован с помощью вертолета, который также доставил американского журналиста Дикси Ридса, который должен был следующие два дня маршировать в Дьенбьенфу в деловом костюме и американских мокасинах. Наконец, утром 26 декабря среди передовых подразделений колонны раздался крик «Дьенбьенфу!» Долина, наконец, была достигнута.
Но Вьетминь напомнил возвращающемуся отряду, как близко он затаился. Когда французы пересекали последнюю линию высот, на виду у укрепленных позиций в долине, раздался одиночный винтовочный выстрел и один из десантников рухнул на землю. Он умер через несколько часов.
Когда измученные десантники добрались до лагеря, Брижитт Фрианг заметила «рождественскую елку» перед одним из блиндажей — дерево, которое словно сошло с «Ужасов войны» Гойи. Стволом был шест, обмотанный колючей проволокой, увенчанный вражеским шлемом и украшенный в качестве игрушек изношенным солдатским ботинком, пустыми бутылками и пустыми консервными банками из сухих пайков.
Так закончилось последнее глубокое проникновение французских войск из Дьенбьенфу во внутренние районы страны. В своем официальном отчете, написанном на следующий день, Лангле показал, что у него не было иллюзий относительно возможности поддерживать постоянную связь с ближайшим дружественным форпостом в Лаосе.
«Джунгли настолько густы», - написал Лангле, - «И местность настолько пересечена, что установление прямой связи между Дьенбьенфу и например, Сопнао, по всей вероятности займет несколько месяцев».
Это оставляло французскому верховному командованию в Ханое и Сайгоне два варианта для Дьенбьенфу. Один из них состоял в том, чтобы признать, что долина никогда не сможет играть свою роль в качестве оперативной базы для наступательных операций. Там, где такие операции были осуществимы, они могли проводиться заброшенными коммандос GCMA или гораздо более сильными отрядами, такими как отряд «Ардеш», чьи операции были аналогичны операциям британцев и американцев в Бирме в 1942-44 годах. Другой альтернативой было истолкование роли Дьенбьенфу как центра притяжения войск коммунистов в точке, удаленной от наиболее чувствительных для французов целей в дельте Красной реки, в то время как они готовились к крупной кампании 1955 года, которую первоначально предусматривал Наварр.
Как бы то ни было, французы не сделали ни того, ни другого. Продолжались обширные рейдовые операции, которые приносили мало результатов с точки зрения разведки и были чрезвычайно дорогостоящими с точки зрения человеческих потерь. В то же время не было предпринято никаких усилий для приведения укреплений Дьенбьенфу в состояние, позволяющее противостоять крупному штурму коммунистов. Дальние разведывательные операции типа «Регаты» и «Поллукса» не позволили задействованным частям укрепить свои позиции.
Разведывательные миссии продолжались, хотя теперь они ограничивались ближайшими окрестностями долины. Насколько близко теперь был противник, стало ясно, когда начальник штаба де Кастра, подполковник Гют был убит 28 декабря восемнадцатью автоматными пулями, во время патрулирования в нескольких сотнях ярдов к северу от опорного пункта «Анн-Мари». На следующий день, части 3-го батальона майора Пола Пего из 13-й полубригады Иностранного легиона, расчистили дорогу за деревней Бан Хим Лан только для того, чтобы сразу же столкнуться с
