Таким образом, это был жизненно важный плацдарм Аль-Каиды и талибов. Они знали, что действия коалиции ограничены только Афганистаном. По международным соглашениям не могло быть никаких боевых действий в Пакистане. Последний стал их убежищем — местом, куда они бежали, когда терпели поражение, когда нужно было набрать свежей силы и оружия. На самом деле конфликт в Афганистане идет дольше, чем нужно, именно из-за этого.
Американский спецназ вместе с подконтрольными полевыми командирами выбирал для атаки горные районы на основании информации, полученной от разведгрупп, входящих в TF11. Вышеупомянутые пять патрулей егерей, вместе с коллегами из Норвегии, Германии и Новой Зеландии, были размещены на путях предполагаемого отступления талибов и Аль-Каиды, чтобы завершить их уничтожение. Австралийский SAS разместился в долине, чтобы осуществлять поддержку американского спецназа и наводку самолетов.
Мы сидели на авиабазе Баграма и были готовы ко всему.
В Баграме был и люди из TF11. Я совершенно случайно встретил там своего старого друга Брайена из SOCOM, который был офицером связи во время наших первых визитов в США. Спустя шесть лет он был уже не такой спортивный, как тогда, когда он показал нам ненормально быстрый и элегантный проход по «килхаузу». И, конечно же, у него была борода.
Борода получила признание среди датских солдат. Если вы где-нибудь в супермаркете в Дании знакомитесь с молодых человеком лет 25-ти, с большой бородой, то, скорее всего, это солдат, побывавший в Афганистане. Борода для него — знак товарищества и доказательство, что он там был.
Так вот, у Брайена была большая борода. Их носят практически все американские спецназовцы здесь. Вооруженные силы США, как правило, весьма строго смотрят на длинные бороды и волосы, налагая на нарушителей дисциплинарные взыскания. Но когда спецназ находится в зоне боевых действий, всем становится наплевать на взыскания, и спецы пользуются этой привилегией.
Однако, если не принимать во внимания точку зрения нарциссизма, борода — это самый совершенный способ адаптироваться к афганской культуре, где большая борода — это знак мужества и зрелости.
Добавим шемаг и с расстояния будет уже нетрудно сойти за местное население. Я был на таких заданиях, где целесообразно выглядеть не как солдат, длинные волосы и борода здесь как нельзя кстати. Неплохое преимущество при тайных операциях.
При подготовке к операции «Анаконда» мы также встретились с патрулями из британских сил специального назначения — SAS и SBS. Это были те люди, которые когда-то учили нас многие годы. Они всегда были нашими постоянными гостями на наших ежегодных учениях в Аалборге, так что при встрече в ангаре было немало дружеских улыбок и похлопываний по плечу. Было что-то ободряющее в том, чтобы встретиться с ними в Афганистане после стольких лет учений и совместной подготовки.
Егеря начали планировать свои задачи. Это был формальный план с описанием привлекаемых ресурсов. Посадка там-то, переход туда-то, варианты эвакуации, какие вертолеты нужны и т. п. Я как-то говорил с одним из поинтменов патруля, разрабатывавшим маршрут передвижения группы. Основная проблема здесь была в чрезвычайной сложности местности. В горах Центральной Европы патруль мог бы пройти этот маршрут за час, а здесь на это могла уйти целая ночь!
Мои проблемы были несколько другими. Я должен был сделать обзор по провинции Пактия. Это может быть не так подробно и интересно, как ночной марш-бросок по горам и оврагам, с разработкой альтернативных маршрутов. Но это было достаточно важно собрать все воедино — как выглядит эта провинция, где будут находиться патрули, как им связываться в экстренной ситуации, какими сигналами пользоваться при встрече. Также мы знали свое место в генеральном плане. К сожалению, мы не могли подготовиться лучше, не могли заранее отрепетировать все тактические сценарии.
Один из командиров патрулей, по имени З., был весьма мрачен и серьезен от всего этого, говоря, что его и четверых товарищей по патрулю собираются высадить на львином дворе. Мы могли смеяться от его мрачных шуток, но на самом деле все было очень серьезно. Это были очень опасные задачи. Противник знал свою местность, отлично мотивирован. Естественно, что мы испытывали к ним уважение.
Поддержка Аль-Каиды Талибана означала присутствие иностранных наемников. Многие из них, да и сам Талибан, имели больше боевого опыта, чем мы. Тяжелейшая война отгремела тут десять лет назад. Ветеранов тут было предостаточно.
У Коалиции и целевой группы K-Bar было только технологическое преимущество плюс изобилие самого разного оружия и наиболее подготовленные солдаты в мире.
Очень трудно определить разницу между местными афганцами и Талибаном. Талибан — часть афганского народа и только местные жители могут их отличить. Аль-Каиду распознать немного легче, так как часто здесь полно этнических типов, не принадлежащих Афганистану — арабы, монголы и европейцы. Кроме того, они часто используют иностранную военную технику.
В сельских районах все местные афганские уважающие себя мужчины ходят с винтовками. Если ему повезло или у него высокий статус, то у него русский АК-47. Обычные люди же ходят со старыми английскими винтовками Lee-Enfield Mk I,II и III. Некоторые из них произведены в 1900 году! Можно также встретить и более старые однозарядные антикварные винтовки.
Таким образом, вы понимаете, что оружие — вовсе не признак того, что перед вами боец Талибана и они очень часто прячутся в толпе, при преследовании. Без помощи местных афганцев опознать их порой невозможно. В случае с операцией «Анаконда» это не работало — вся провинция была описана как «в целом дружелюбная к Талибану». Нам в таких случаях помогали наши переводчики.
Впрочем, я расскажу подробнее о том переводчике, которого нам пришлось уволить за недостойное поведение (см. главу 6).
Мы были уже несколько дней в лагере Баграма, готовясь к миссии СБР, и частенько общались в лагере.
В ходе бесед были озвучены различные странности нашего переводчика. Во-первых, он рассказывал другим о своих подвигах в бою… Во-вторых, некоторые видели его фотографии, где он был в бордовом берете егеря и в полной экипировке. Внезапно, общаясь с другими солдатами коалиции, мы поняли, что его знают и в других отрядах. Был эпизод, когда он отказался идти на ночную операцию, ссылаясь на то, что его укусил ядовитый паук. Точно такой же эпизод был с ним в норвежском лагере. Он также участвовал в инциденте в Кандагаре, когда вместо того чтобы заниматься охраной афганских рабочих, он разыгрывал из себя их похитителя. В общем, картина вырисовывалась неприглядная.
Я сам лично столкнулся с ним в ту ночь, когда мы «поймали» Пирса, на обратном пути домой.
Я обнаружил, что пластиковые наручники слишком туго надеты
