Пока он ещё не задумывался о своей судьбе после получения диплома. Пока он был счастлив своей молодостью и любовью. А творившийся ежовский беспредел воспринимал с горечью, опаской, но как неизбежное зло, которое, возможно, со временем отомрёт само собой.
Первые бугорки в отношениях с Надей появились, когда Алексей не смог прийти на свидания по академическим причинам или из-за плановых тренировок. Она устраивала ему сцены, обвиняла в эгоизме, нелюбви к ней, не отвечала на телефонные звонки, исчезала на несколько дней… Он объяснял это женскими капризами или «женскими днями». Потом всё налаживалось. Она была вновь с ним нежна и страстна. Правда, он никак не мог понять, а когда же Надя учится? Вставала она не ранее десяти утра, до обеда ходила к парикмахерше, затем по магазинам или художественным салонам, вечером с Алексеем – на концерты, в театр, в кино или к художникам. Всё чаще от неё попахивало спиртным. Иногда, когда у него были вечерние тренировки и он был вынужден отказываться от её интимных предложений, она гладила его по щеке и по-кошачьи мурлыкала:
– Мой маленький котёночек не хочет свою кошечку. Придётся ей от скуки завести дворового драного кота.
Они смеялись и целовались. Но в душе у него оставались царапинки. Анастасия Петровна видела переживания сына. Материнское чутьё подсказывало ей, роман движется к финалу. Но она никогда не вмешивалась в личную жизнь сына, считая его взрослым, умным и самостоятельным. Свою олимпийскую дистанцию он должен был пройти самостоятельно. Как его отец. Как она сама.
Алексей ждал Надежду на углу Клубного переулка и Большого проспекта у только построенного Дома культуры имени Кирова. Они собирались в кино. Она опаздывала, и Алексей доедал уже вторую порцию эскимо. Скрипнули тормоза такси. Из машины вышли Надя и высокий молодой мужчина в форме НКВД. На его краповых с малиновым кантом петлицах сияли по три покрытых эмалью кубика. Андрей опешил, его охватил испуг, но он быстро взял себя в руки (спортивная закалка). Он заметил, что Надя весела и раскованна, а чекист форменную фуражку неформально держит под мышкой.
– Алёша, – защебетала Надя, как-то пряча взгляд, – познакомься, это Владимир.
– Младший лейтенант госбезопасности Ламзин, – представился чекист низким грудным голосом курящего человека, протягивая руку.
Ему было лет под тридцать. Мускулистый, с большими кулаками, явно, как определил Алексей, занимается боксом. Его лицо ничем не выделялось. Скорее было каким-то безликим. Но вот глаза… Словно два зелёных луча гиперболоида инженера Гарина пронизывали до самого нутра. От его взгляда холодок пробежал по спине.
Алексей ответил на излишне крепкое рукопожатие таким же. У чекиста от удивления бровь пошла домиком, но он не выдал своего раздражения. Всякое желание общаться и с Надеждой, и с её новым кавалером, а Алексей не сомневался, что это был кавалер, пропало. Он поглядел на ручные часы.
– Леша, ты куда-то торопишься? – спросила Надя. – Мы ведь собирались в кино, и Володю я решила взять с нами.
Гордеев сделал виноватую улыбку и как можно сдержаннее ответил:
– Прости, но никак не получается, сегодня тренировка. Сборная университета готовится к городской спартакиаде. В другой раз. Прости.
Он вышел на Средний проспект и неспешно двинулся в сторону дома, обдумывая произошедший конфуз. Был ли он огорчён? Пожалуй, нет. Был ли он уязвлён? Да, так порядочные люди, по его мнению, не поступают. Могла бы просто позвонить. Любил ли он Надю? Он уже не мог ответить себе на этот вопрос. Другой на его месте в его возрасте умирал бы от ревности. Но он ожидал, что когда-то это произойдёт. Он прекрасно понимал: Надя старше и опытнее его, ей требовался взрослый, крепко в жизни стоявший на ногах и материально независимый мужчина. Она хотела замуж, желала детей… В ближайшей перспективе Алексей не мог ей дать ничего, кроме своей любви и преданности.
Он был умным парнем с крепким характером и прекрасно понимал: эту страницу жизни требуется закрыть. Но мучило его и другое – неопределённость в университете: застой в учебном процессе из-за арестов преподавателей, сгущавшаяся атмосфера недоверия, страха, активизация общественников из самых серых и бездарных студентов, бурно расцветавшее стукачество… Эту страницу Алексей тоже решил закрыть. Он был уверен, сегодня историки не требовались. Сегодня, когда полыхала войной Испания, когда неспокойно было на Дальнем Востоке, где распоясалась японская военщина, а в Германии Гитлер готовил Европу к новым страшным испытаниям, стране нужны были красные командиры. Думая обо всём этом, он вернулся домой.
Анастасия Петровна, почувствовав неладное в настроении сына, не стала сразу докучать его вопросами.
– Алёша, – весело сказала она, надевая фартук, – это здорово, что ты рано пришёл! Давай поужинаем. Сегодня у нас чудесные котлетки с жареной картошечкой и салатом из молодой редисочки. Мой руки и садись за стол.
За ужином Алексей признался:
– Мама, сегодня мы расстались с Надей.
Анастасия Петровна положила свою руку на руку сына.
– Ты сильно огорчён, мой мальчик? – её глаза лучились любовью и нежностью.
– Нет, мама. Это должно было случиться, рано или поздно. Я был к этому готов.
Анастасия Петровна наполнила чашки душистым чаем, пододвинула сыну розетку с его любимым крыжовниковым вареньем.
– Жизнь приносит нам, Лёшенька, жестокие испытания. Многие не справляются с ними, опускаются, начинают пить… Ты не из тех. Я уверена, ты встретишь любимую девушку.
Она помолчала о чём-то думая, потом сменила тему:
– Что в университете? Слышала, арестовали нескольких студентов? Твоё мнение об этом?
– Надо уходить, мама. Пока не поздно. Думаю подать документы в военное училище.
Наступило долгое молчание. Лицо матери побледнело, она вся напряглась, пальцы рук чуть подрагивали. Затем, словно очнувшись, она встряхнула своей красивой головой, обняла сына за плечи и, улыбаясь, объявила своё продуманное решение:
– А и правда, Лёша, в нашем роду ещё не было военных, ты будешь первым.
В августе тридцать седьмого Алексея Гордеева зачислили в Ленинградское авто-техническое училище, готовившее специалистов-техников по обслуживанию и ремонту легких танков Т-26. После прохождения курса молодого бойца он принял присягу, а после торжественного построения командир батальона первокурсников майор Нестеренко пригласил Алексея к себе в кабинет. Немолодой, коренастый с почти седой головой комбат закурил, предложил папиросы Гордееву.
– Спасибо, товарищ майор, не курю.
– Молодец. Скажи, Гордеев, только честно, почему ушёл из университета и поступил в училище? В академической справке об успеваемости у тебя одни пятёрки…
Алексей, не моргнув глазом, чётко, командирским голосом ответил:
– Стране нужны командиры. Пахнет порохом и на востоке, и на западе. Я, товарищ майор, не из тех, кто будет сидеть в
