Николай Николаевич кивнул приветливо ребятам, а на меня посмотрел выжидающе: мол, что за люди, зачем пришли?
Алёша и Саша на приветствие тоже кивнули — мальчики они воспитанные, — но тут же, огорчённые, отвернулись к окну.
Я шепнул: «Не страдайте, ребята, наберитесь терпения», — а сам к Русакову.
Напомнил про войну, сказал, что знал его ещё прославленным радистом, — и мы крепко, по-солдатски, пожали друг другу руки.
— А это кто? — Он показал на мальчиков. — Буками на меня глядят... А они не бодаются?
Страдальцы мои прыснули со смеху.
— Хотим, — говорю, — Николай Николаевич, познакомиться с вашим мастерством.
— А, экскурсия! — Он взглянул на часы. — Занят, конечно... Но юным экскурсантам отказать не могу.
Русаков отложил инструмент, которым работал, и стал вытирать руки ветошью. Это толстая, но очень мягкая тряпка.
Дал по лоскутку ветоши ребятам. Те тоже вытерли руки и спрятали свои ветошки на память.
Николай Николаевич, видя это, улыбнулся.
— Ну, как, — спрашивает, — теперь готовы разговаривать?
— Готовы!
— В таком случае скажите, что вы знаете о Волховстрое. Слыхали про такой?
Алёша быстро взглянул на меня. Я кивнул.
— Знаем, — ответил он твёрдо. — Дедушка рассказывал. Это недалеко от Ленинграда. На реке Волхов. Большая-большая электростанция. Самая первая советская.
Саша добавил:
— Там водопад устроили, чтобы крутились турбины. Это такие большие колёса.
— Всё это правильно, — согласился Русаков. — Но главного не сказали. Чьими же заботами был создан Волховстрой?
— Ленин... Это Ленина забота! — воскликнул Алёша, опережая приятеля.
— Правильно, — опять сказал Русаков. — Но для Волховстроя кроме турбин требовались электрические машины. Иначе не получишь тока. Их изготовил наш завод «Электросила».
Русаков продолжал:
— Никогда ещё в России не делали таких больших и сложных машин. А Владимир Ильич: «Не робейте, товарищи. Зимний штурмовали? Капиталистов изгнали?.. Уверен, что сумеете и невиданные машины построить!» И построили. Без капиталистов. Своим умом. На удивление всему миру. — Николай Николаевич улыбнулся мальчикам: — Вот на каком вы заводе... Знаменитый завод. Теперь из разных стран приезжают, чтобы купить электрические генераторы с маркой «СССР. «Электросила». — И добавил: — А станки какие у нас, а оборудование... Это же чудо техники!
Мальчики переглянулись. В недоумении пожали плечами и опять уставились на некрашеный стол.
— А почему вас обижают? — сказал Саша. — Даже станка вам не дали. Там везде кнопки, а у вас?
Русаков, смеясь, перебил:
— И у меня кнопки! — Он был в комбинезоне и показал на свои большие карманы. — Смотри: вот тут вместо пуговицы кнопка и тут кнопка. — Посмеялся и сказал: — Но шутки в сторону. — Он стал серьёзным. — Запомните, ребята: без этого простого стола — он называется верстак, — без молотка, зубила, напильников и без этих вот рук слесаря-инструментальщика не сделать ни одной на свете машины. Ни электрической, ни паровой, ни автомобиля, ни велосипеда, ни мясорубки, ни детского волчка...
Саша вынул авторучку. Кажется, хотел что-то возразить.
А Русаков:
— Школьная авторучка! И она рождается на таком же простом столе-верстаке. Как и пёрышко к ней. — Тут Русаков кивнул мне: — Давайте-ка, дедушка, внучат поближе к верстаку.
Я поставил обоих на подвернувшийся под руку ящик, а Русаков разрешил им облокотиться о верстак.
— Видно теперь, ребята? Ну, смотрите внимательно. Вот это моё главное устройство. — И он провёл руками по двум железным горбикам.
— Это тиски, — сказал Алёша. — В школе тоже есть. Только нас к ним ещё не подпускают. Они для старшеклассников.
Русаков продолжал:
— Смотрите дальше. Выбираю нужную мне стальную плашку и зажимаю в тиски... Вот так — накрепко, чтобы не шелохнулась плашка. Теперь можно работать. — И он провёл по плашке напильником. — Начинаю, ребята, готовить штамп.
Русаков поднял глаза на меня:
— Как бы это объяснить ребятишкам: «штамп»?
Я пришёл Николаю Николаевичу на выручку.
Напомнил мальчикам, как они малышами возились в ящике-песочнице. Под руками формочки — деревянные, пластмассовые. Набьёшь формочку сырым песком, опрокинешь на скамейку — получается кулич.
Опять набиваешь формочку. Опрокинешь — второй кулич.
И пошёл ставить кулич за куличом!.. Сколько их? И не пересчитать.
Но все куличи одинаковые, если из одной формочки...
— Уже понятно! — прервали меня мальчики. — Штамп — это как формочка. — И к Николаю Николаевичу: — А чем вы свою формочку набиваете? Не песком же?
— Какие догадливые! — шуткой на шутку ответил Русаков. — Нет, не песком. На штамп кладут кусок раскалённого, насквозь красного и оттого мягкого металла. Но рукой его не вдавишь в углубление. Нужен пресс. Раз-два, надавил — и получается деталь, как ваш кулич из формочки. А там только кнопку нажимай. «Тук-тук-тук-тук...» — выдаёт пресс деталь за деталью.
Ребята узнали от Русакова, что инструментальщик готовит много различных штампов. Ведь детали требуются и большие и маленькие, и такого фасона и этакого.
Из этих-то деталей и собирают на заводе гигантские электрические машины.
У ВЕРСТАКА Мальчики раскраснелись. Глаза блестят. И я понимаю их радость: беседует с ними знаменитый инструментальщик, и не о пустяках болтает, как иные взрослые с детьми. Николай Николаевич знакомит их со своим мастерством.
Сейчас всё внимание ребят на тисках, в которых закреплена плашка.
Плашка ещё не штамп, пока лишь гладкий кусок стали.
Но Русаков у верстака. Он водит напильником по металлу, с силой нажимает на него: «Шарп... шарп!..» В то же время зорко поглядывает на чертёж, чтобы не ошибиться, не сделать неверного движения.
Тёмные его волосы, расчёсанные на косой пробор, растрепались, попадали на лоб. На верхней губе проступили капельки пота...
А мальчики, как заворожённые, смотрят на его руки. Происходит удивительное. Руки начинают серебриться... Всё больше, больше — кажется, вот-вот станут совсем серебряными.
Но Русаков останавливается, чтобы передохнуть. Напильник отложен — руки вытирает ветошкой. И они уже не серебряные... Это всего лишь пыль была на руках, металлическая пыль, которую сдирал с плашки напильник.
Кинул Русаков ветошку, достал носовой платок и принялся вытирать разгорячённое лицо и шею.
Утомился. Мальчикам стало его жалко.
— Николай Николаевич! — сказал Алёша. — Зачем же это... Сталь пилить руками! Вон как вам трудно!
— Трудновато, — согласился Русаков.
— А вы станок себе попросите! — посоветовал Саша.— Вам какой хотите дадут. Самый лучший!
К удивлению мальчиков, Русаков объявил:
— А одного мне мало. Хочу, чтобы служили мне и токарный, и фрезерный, и строгальный, и сверловочный!
— Так много? — вырвалось у Саши.
— А я жадный! — Русаков рассмеялся и сказал уже серьёзно: — Вон у нас в цехе станки. Посмотрите. Все мои помощники.
Мальчики кивнули. Станки салатного цвета; там они уже побывали.
Но оставалось непонятным, как это столько станков помогают одному человеку.
Русаков стал объяснять.
— Вот тут, — говорит, — на плашке, согласно чертежу, должна быть канавка. И довольно глубокая. Вручную мне её и за полдня не пропилить. Но есть строгальный станок...
С этими словами Николай Николаевич развинтил тиски. Плашку взяли на станок — и через несколько минут канавка была готова.
Ребята потянулись к плашке.
— А можно руками попробовать?
— Попробуйте.
— Какая ровная канавка... И тёпленькая!
Русаков отправил плашку в новое путешествие: на фрезерный станок.
Теперь появился на плашке как бы маленький колодец с крохотным отверстием.
— Заметьте, — сказал Николай Николаевич, — отверстие круглое. Так делает станок. А по чертежу надо квадратное. Значит?..
Он подмигнул ребятам и пошёл к умывальнику.
Долго и старательно мыл руки.
— ...Значит, — закончил он, — от ручной работы не уйти. Да ещё посмотрите, какой мелкой.
И тут началось самое интересное.
Русаков разложил инструмент. Кроме напильников мальчики увидели какие-то лопаточки, шильца, совочки... Будто блестящий веер засиял на верстаке.
Из этого веера Николай Николаевич стал брать то одно, то другое.
Но даже не взглянет перед собой. Каждый инструмент на своём месте — словно сам прыгает в протянутую руку.
Только и поднимет глаза — чтобы свериться с чертежом.
От всего этого работа у Николая Николаевича пошла быстро-быстро.
Иные инструменты совсем крохотные — из-за пальцев рабочего и не разглядеть, что они там делают... И мальчики (я улавливаю их шёпот) уже не пальцы инструментальщика видят перед собой: им представляется, что это сказочные гномы — ловкие и проворные — за добычей своей руды.
