— Но ведь это же была моя инициатива. Хотя мне пришлось выдержать с Лорой настоящую битву. Она ни за что не хотела брать деньги. Но не могла же я принять у Лоры такой дорогой подарок? А у нее брат в СССР. И мы уговорились, что я перешлю ему хотя бы приблизительную стоимость часов. Она сказала, что ее Александр вырос в Советском Союзе и советский подданный… Разве я могла предполагать?..
— А надо бы, — ответил Василий.
Он задумался над тем, как часто, поучительно часто даже добрые, но недостаточно продуманные поступки приводят нас к неожиданным, а иногда и к роковым последствиям.
— И знаешь, странно, но до сих пор мне как-то не верится, что брат такого человека, как Лора Капдевилья, мог оказаться нашим врагом… — Людмила помолчала. — Ведь он даже заходил к нам, но не застал. Разве шпион пришел бы открыто?
— Ну, знаешь, бывает по-всякому, — сухо сказал Василий. — Приходил же к нам один такой чинить телефон… «монтер»… А потом ты сама подняла на него оружие…
— Да, ты прав, прав, — повторила Людмила. — Скажу откровенно, ведь я несколько раз писала этому Александру Капдевилья, умоляла разъяснить все это дело, но ни на одно письмо ответа так и не получила. Да и что говорить, после того, как я сама подписала тот протокол…
И неожиданно перед ней промелькнула непреклонная фигура следователя в роговых очках.
— Да и как не верить следователю! Ведь этот человек знает больше, чем мы! — добавила она.
Следователь…
И тут Василий должен был сознаться самому себе, что за последние сутки он немало размышлял, сопоставлял странные фразы: «Вы — укрыватель и пособник шпионов», а затем неожиданное: «Я нарушаю свой служебный долг, но идите!..»
Людмила как бы угадала состояние мужа.
— Как там у Зубковых, не знаешь?
— Все то же… Они твердят одно — это был ученый… физик… Не понимаю, — пожал он плечами, — как я не замечал этого одностороннего романа! А если бы ты видела, что она пишет о нашем «романе» в своих дневниках!
— Если бы видела? — медленно переспросила Людмила. — Все равно не поверила бы…
— Почему? Ведь это против очевидности! — спросил Василий, всматриваясь в дорогое лицо.
— Потому что я люблю тебя, — ответила Людмила. Голос ее прозвучал убежденно, ясно. — И верю.
Как ему было сейчас стыдно, что он в свое время, терзаясь из-за голубой записки, не смог найти в себе этой убежденности и веры.
— Увидишь, Милок, будет все по-хорошему…
— Почему ты так думаешь? — тревожно спросила Людмила и провела рукой по волосам мужа. Кто больше, чем она, мог знать, сколько хорошего, а подчас и трудного выражал этот любимый упрямый вихорок!
Василий почти невольно взглянул в открытое окно: над башней седого Кремля уже вспыхнули алые звезды.
— Потому что люблю, — не отрывая глаз от знакомой картины, кратко ответил Василий.
Глава двадцать вторая
Главный вопрос
Итак, последние события блестяще подтвердили его дальновидность и бдительность. Супруги Сенченко окончательно сбросили маску. Они обнажили свое вражеское лицо. Вчера утром оба скрылись. В последний раз их заметили на перроне Рижского вокзала. Супруги приняли вид гуляющих дачников: Людмила Сенченко в одном сарафанчике, а у Василия Сенченко за плечами была складная удочка. Но потом следы обоих затерялись. Нет сомнений: то, что этим заклятым врагам дали возможность ускользнуть, — наглядный результат гнилого либерализма и преступной мягкотелости. Нет, это не просто служебная ошибка. Несомненно, за этим стоит нечто большее… Невзирая на чины, прежние заслуги и партийный стаж, надо решительно покарать попустителя. Интересы народа священны!
Так мысленно репетировал майор Власовский «чрезвычайное сообщение», которое он намеревался сделать своему покровителю. Во что бы то ни стало сегодня он пробьется к нему на прием!
Конечно, «перспективное» дело Сенченко за это время сильно видоизменилось, приняло неожиданный оборот.
Тем важнее — не потеряться, устоять.
И по мере сил извлечь пользу из сложившейся ситуации.
Вывезла же его, как говорится, кривая в том дельце с «райкомщиком»! И не только вывезла, но даже «привезла» в столицу. А ведь бороться ему пришлось не с какой-нибудь древностью вроде Важенцева. Тогда во-время поданный им сигнал о преступной близорукости начальства помог сковырнуть молодого и энергичного человека.
Лицо майора скривилось. Обидно-. Казалось, что эта почтенная древность вот-вот слетит со своего поста, а вышло так, что пока ему предстоит разговор именно с этим Важенцевым.
Надо быть начеку.
Ведь игра, которую он ведет, — все же игра с огнем…
В особенности сейчас, когда он узнал, что этот прохвост Гонский…
…Словесное состязание в кабинете генерала продолжалось уже свыше получаса.
На столе перед Важенцевым лежало представленное майором Власовским «дело В. А. Сенченко». Просматривая лист за листом этот материал, генерал ставил вопросы:
— Итак, вы утверждаете, что Василий Сенченко не только невольный соучастник, но и организатор шпионско-диверсионной шайки, — обратился Важенцев к Власовскому.
— Конечно! Василий Сенченко начал с того, что под видом гостя своего отца принял матерого шпиона Храпчука. Через него он передал иностранной разведке сведения о своем последнем научном изобретении.
— Вы подтверждаете эти факты? — обратился генерал к подполковнику Сумцову, который был им специально вызван сюда.
— Внешние факты правдоподобны, — ответил Сумцов. — Но это ведь только одна сторона вопроса. А по существу этих фактов разрешите мне, товарищ генерал, ответить позднее…
— Пожалуйста, — согласился генерал. — Идем дальше. По вашему мнению, майор Власовский, вторая линия шпионской деятельности этой семьи осуществлялась через Людмилу Сенченко?
— Именно, товарищ генерал. Людмила Сенченко завербована иностранной разведкой. Будучи за границей, она за свою шпионскую деятельность получила ценное вознаграждение, а по возвращении в СССР снабжала деньгами шпионско-диверсионный центр. Обращаю ваше внимание, товарищ генерал, на лист дела 87 — протокол допроса Людмилы Сенченко с ее собственноручной подписью.
— Да, я читал, — сказал генерал, и по лицу его скользнула тень. — Вам, товарищ Сумцов, известен этот протокол?
— Известен, товарищ генерал, — коротко ответил подполковник.
— И, несмотря на все эти факты, вы все-таки прохлопали… — какие-то огоньки вспыхнули в глазах Евгения Федоровича.
— Обращаю ваше внимание, товарищ генерал, — привстал Власовский, — что я во-время сигнализировал о предательской деятельности этих Сенченко. Стоит ли говорить, какая неоценимая услуга теперь оказана иностранной разведке, какое отсутствие бдительности…
— Ну, это потом, — остановил его генерал. — У вас, майор, имеются новые факты?
— Да, у меня есть факты иного, так называемого морального порядка. Разрешите, товарищ генерал, я изложу их вам подробно. Если даже допустить, что мы, мягко говоря, «просмотрели» политическое лицо профессора Сенченко, то совершенно непонятно, почему нас в свое время не насторожил моральный облик этого чужака. Ведь яснее ясного, что перед нами был разложившийся, не советский элемент!
— Что вы имеете в виду? — спокойно спросил генерал.
— Оказалось, — горячо продолжал Власовский, — что политический перерожденец профессор Сенченко устроил в стенах своего научного института чуть ли не гарем. Он состоит в связи с лаборанткой Марией Минаковой и одновременно совращает молодую девушку Инну Зубкову, которую устроил на работу в институте под видом личного секретаря. О своих интимных взаимоотношениях с профессором она сама мне говорила. А подписанный ею документ, в котором Зубкова рисует грязный моральный облик Сенченко, имеется в деле. Пресытившись ею, он находит верное средство, чтобы навсегда избавиться от девушки… И вот при обстоятельствах, которые до сих пор остаются невыясненными, Зубкова выбросилась или — еще страшнее — была выброшена из окна седьмого этажа… Показания свидетелей и ее собственные записи в дневнике — все это полностью обличает Василия Сенченко. Но подполковник Сумцов упорно игнорировал эти факты. Чем объяснить подобную близорукость? — воскликнул Власовский. — Не скрывается ли за этим…
— Короче, — прервал его Важенцев, — выводы будем делать потом.
— Простите, товарищ генерал, но иногда чувство бывает сильнее нас… Впрочем, я кончил, — протирая кусочком замши очки, опустился на стул Власовский.
— Выслушаем теперь подполковника, — обратился генерал к Сумцову.
— Я не буду ссылаться на обуревающие меня чувства, как это сейчас сделал майор Власовский, — начал Сумцов, — больше того, я попрошу товарища генерала разрешить мне прежде всего вызвать свидетелей. А что касается якобы грязного морального облика профессора Сенченко… Я категорически отметаю обвинения в связи профессора с его лаборанткой Минаковой. Возможно, что для майора Власовского, как нового человека в нашей среде, имя почетного чекиста Героя Советского Союза Дмитрия Минакова ровно ничего не говорит. Но для нас, товарищ генерал, память об этом человеке священна, и мы не дадим безнаказанно порочить его сестру. Тем более, что Машу Минакову я знаю едва ли не с пеленок. Кстати, в качестве первого свидетеля именно она сможет многое рассказать об истинных причинах гибели Инны Зубковой.
