— Вот-вот, — поддержал комиссар полка, — никакой инструкции. А я так подумал: какие письма будут писать из Вьетнама те, кто не только сам испытает, а просто от других услышит о нашем оружии. Там родные за голову будут хвататься от боязни за своих детей. Так простенькое изобретение наших предков станет поражать врага.
— Верно, — сказал полковник Фыонг, — Генерал Зи-ап так и сказал, когда беседовал со мной перед отправкой сюда. Война в Южном Вьетнаме — это два залпа: один по врагу здесь, на вьетнамской земле, а снаряды второго залпа будут рваться в гуще американского общества. Конечно, нашему народу тоже будет трудно: сдерживать противника на Юге и отражать налеты американских бомбардировщиков на Севере, особенно когда у нас не хватает современного оружия. Но обстановка не всегда будет оставаться неизменной. Придут к нам на помощь друзья, — сказал он, — будут у нас и современные самолеты, и танки, и ракеты, и знаменитые «катюши», и тогда настанет наша очередь планировать большие операции. Об этом, сказал, ты и передай товарищам на Юге. А пока наша задача — дать почувствовать врагу, что ему не укрыться ни на каких базах, ни за какими укреплениями.
— Товарищ полковник, — спросил командир отряда саперов, — а как родилась идея нашей операции?
— Думаю, что вы не сомневаетесь, — ответил полковник, — что в тылу у врага, на его стройках, работают наши товарищи. Мы не знаем их имен, не знаем, где они находятся. Но через них командование получило информацию, что идет строительство мощной базы Фусань. Они же и просили организовать серию диверсий на трассе из порта. Это будет практически первый наш удар непосредственно по американцам. Мы, конечно, не сможем сорвать строительство базы, но затормозить хоть немного, нанести врагу материальный ущерб — это в наших силах. Мы должны показать врагу, что мы знаем его планы и будем всячески мешать их выполнению. Итак, наша армия, ваш полк в частности, начинает новую страницу борьбы. Это будет война с самым сильным врагом. Как бы трудно ни пришлось нам, мы победим. Но сначала, как говорят у нас в народе, чтобы краб не убежал, ему надо обломать клешни.
— Вот посмотрите, — развернув карту, сказал уже командир полка, проведя карандашом по карте с востока на запад, — это и есть та самая магистраль, о которой говорил товарищ полковник. Здесь нам предстоит нанести удар по колонне автомашин с важными грузами для базы.
Командиры внимательно рассматривали карту, обмениваясь замечаниями.
— Ясно, товарищ майор, местность подходящая, — сказал наконец командир саперного отряда.
— Да, согласился майор, — местность выбрана удачно, хотя подходы к ней очень трудные. Дело осложняется тем, что, спустившись вниз, к магистрали, у взрывников практически не будет возможности уйти, если их обнаружит противник. Они могут принять бой в крайне невыгодных условиях. Временно взрывники могут найти спасение, укрывшись в расселинах. Но, повторяю, лишь временно. А потом с базы прилетят вертолеты. Бомбами или напалмом они сожгут все вокруг. И еще одно надо напомнить: что любая наша ошибка может стать причиной срыва задания. Поэтому нужна тщательная подготовка и осторожность. Отряд капитана Нгуен Нама уже этой ночью начнет тренировки по спуску к магистрали. Понятно?
— Понятно, товарищ майор, — отозвалось несколько человек.
— А раз понятно, то надо приступать к делу, не теряя времени. Очень важно выбрать хорошие позиции для артиллеристов и минометчиков. Наши скромные огневые силы необходимо разместить так, чтобы они могли принести наибольший урон, когда на дороге создастся пробка. Да, товарищ капитан, — сказал майор, обращаясь к Нгуен Наму, — выделите из своей группы самого опытного парня, которого мы пошлем навстречу минометчикам и артиллеристам. Может быть, Лыонгу поручить? Парень он выносливый, а налегке дорога будет для него не очень трудной. Он и подбодрит их, и проводником будет хорошим.
— Лыонг подойдет, — согласился капитан. — Сейчас покормим его получше, соберем запасов на дорогу и отправим.
Лейтенант Лыонг проделал путь навстречу огневым взводам даже быстрее, чем предполагал. Он встретился с ними, когда они уже разместились на дневку, и не успел рассмотреть их хорошо замаскированное снаря-
жение. Но перед вечером, увидев, какие грузы они вытаскивают из укрытий, был поражен. «Как же они пойдут с такой ношей?»— удивился он про себя, вспомнил дорогу, по которой сам прошел уже дважды. То, что она показалась трудной первый раз, — естественно: у него за плечами было килограммов тридцать — цинковые коробки с патронами, гранаты, вареный рис. Но и во второй раз, когда он шел один, ему тоже было нелегко. Но как с таким грузом идти ночью, и не просто с грузом, а грузом неудобным, — он не представлял. С сочувствием следил он, как солдаты-носильщики подвешивали к коромыслам ящики со снарядами и минами. По два бойца понесут на бамбуковых шестах опорные плиты 82-миллиметровых минометов, орудийные и минометные стволы, котлы для приготовления пищи.
— Неужели донесете? — спросил он.
— А мы в отличие от вас, штабников, — язвительно ответил кто-то из солдат, — никогда налегке не ходим. Мы все несем с собой: и чем есть, и чем бить.
Услышав, как его обозвали «штабником», Лыонг хотел обидеться, потому что знал, что такое тяжелые марши с нелегкой ношей за плечами. Однако обиду не высказал, понимал: «обидевший» не знал, сколько километров отшагал «штабник» за последние несколько суток. Он поймал себя на мысли, что очень тепло думает об «обидчике», ему же с напарником тащить эти тяжеленные снарядные ящики.
— Ты не ворчи, — добродушно произнес Лыонг, протягивая артиллеристу тоненькую сигарету. — Штабным, как ты говоришь, тоже достается и горячего и холодного. А уж про меня-то и говорить нечего. Ты давно в армии?
— Второй год, — разгибаясь, ответил артиллерист и взял сигарету из рук Лыонга.
— Вот-вот. Второй год — и уже критикуешь. А я за свою солдатскую жизнь перетаскал больше, чем вся твоя деревня весит. И молчу. Ты откуда сам-то?
— Из Хонгая. Слыхал?
— Еще бы! Шахтер, что ли? Вон ручищи-то какие. Лопата саперная, а не ладонь.
— Уголь в шахте рубить со слабыми руками не бе-рут, — ухмыльнулся артиллерист. — У тебя-то они вон понежнее.
— Может, померяемся силой, а? — предложил Лыонг. — Я, конечно, в шахте не работал, зато ты «тропу
Хо Ши Мина» не прокладывал, а я ее до последнего поворота знаю. Это тебе не прогулка с ящиками на коромысле.
К их разговору стали прислушиваться. Подошел и комиссар батальона с тяжелой суковатой палкой в руках, легонько прихрамывая. Форма на нем была сильно помята, испачкана, а разорванные брюки небрежно сшиты. Заметив внимательный взгляд Лыонга, комиссар смутился.
— Вчера ночью, — будто оправдываясь, сказал он, — сорвался под откос передок орудия. Пришлось вытаскивать. А он еще раз сорвался, чуть не придавил насмерть, еле увильнул от удара.
— Это мне хорошо знакомо, — сказал Лыонг. — Когда мы прокладывали «тропу Хо Ши Мина», такие случаи у нас бывали довольно часто. И гибли люди. Такая дорога не может быть без риска, — трудно понять, имел ли он в виду «тропу Хо Ши Мина» или эту вот дорогу, по которой надо идти.
— Вот что, дружище, расскажи-ка про это. У нас дотемна еще есть время. Сейчас соберем всех, кого можно, и расскажи. Хотя у нас тут ребята хорошие, но в войне пока участвовали единицы. Про «тропу Хо Ши Мина» мы, конечно, слышали, но никто на ней не бывал. Ну, как?
— Какой я рассказчик, товарищ комиссар?
— А ты как солдат солдатам расскажи.
Лыонг совсем не думал о таком повороте дела, когда спорил с артиллеристом. Вышло же вот как!
«Придется рассказать о своем батальоне. Не зря мы боевой орден получили за строительство «тропы Хо Ши Мина», — подумал он, увидев, как стягиваются со всех сторон бойцы.
— Под Дьенбьенфу, — начал Лыонг, — мне, к сожалению, воевать не пришлось. Мне тогда было пятнадцать лет. На фронт не взяли, но винтовку выдали. Как ополченцу. Мы с ребятами охраняли свою деревню, боялись, легионеры ворвутся. А после школы пошел в армию. Кончил военное училище. А из училища — семнадцатая параллель. Стали доходить до нас слухи, что на Юге марионетки свирепствуют, душат революционные базы, людей — бойцов и мирных жителей— уничтожают безжалостно. По всему Югу стали вспыхивать восстания. Но трудно приходилось восставшим. Они вынуждены были отступать в джунгли и болота. Им надо было помогать всем — оружием, питанием, лекарствами. По дорогам не пройти — над ними самолеты висят день и ночь. И тогда дядя Хо посовещался с военными— и они нашли выход: построить дорогу по горам Чыонгшон. Со всей армии на стройку собрали инженеров, а рядовыми строителями стали только добровольцы. Знали, как трудно придется, не каждый выдержит. Меня взяли. Назначили командиром взвода. Но только не было у нас разницы между бойцами и командирами, все работали одинаково. Сначала дорогу называли «шоссе Чыонгшон», потом ей дали номер, но постепенно старые названия забывались, появилось новое — «тропа Хо Ши Мина».
