Сергей быстро пробежал листок глазами и, возвращая письмо, улыбнулся.
— Вот видишь, какие у тебя сыновья!
— Все хорошо, дорогие мои мальчики! Только бы Коленька быстрее вернулся домой!
— А у нас сегодня лекция была. — Сергей переодевался. — Лектор очень много рассказывал об Афганистане, о провокации душманов на границе.
— Это когда душманы обстреляли Пяндж в Таджикистане?
— Ага. Оказывается, эта банда подчиняется… — Сергей заглянул в бумажку, — Гульбуддину Хекматиару. Видишь, я даже записал. Афганские войска при поддержке Советской Армии разгромили эту банду, много душманов взято в плен.
— И поделом им, — кивнула головой мать. — Такое не должно прощаться.
— А еще лектор говорил, что примирение в Афганистане может позволить нашим войскам возвратиться на Родину.
— Ну об этом и Коля пишет…
Договорить Вера Федоровна не успела. Призывно зазвонил телефон. Сергей опередил ее и взял трубку.
— Алло. Странно: в трубке короткие гудки.
Вера Федоровна собралась продолжить свою мысль, но снова зазвонил телефон. Она сама взяла трубку.
— Алло, я вас слушаю.
— Вера Федоровна? — спросил мужской голос.
— Да, я.
— Мы хотим вас предупредить: вас ждут неприятности.
— Какие неприятности?
— Если вы не прекратите издеваться над порядочными людьми, добра не ждите!
— Какими людьми? О чем это вы? — недоумевала Коблик.
Голос в трубке перешел на визг:
— Ах, вы не знаете о чем! Запомни ты, стерва, из-за тебя погорели хорошие люди! Тебе это так не пройдет! Готовься, скоро ты за это ответишь!
— Хам! — только и смогла сказать Вера Федоровна и положила трубку на аппарат.
Лицо ее пылало, руки дрожали.
— Что случилось? С кем это ты говорила?
— Какая-то дрянь позвонила, говорила всякую гадость.
— Кто она?
— Да не она, а он, — как от зубной боли поморщилась мать. — Мужчина звонил. Говорил черт знает что! И, конечно, не представился.
Она уже немного успокоилась и даже улыбнулась.
— Да ну его, сынок. Это, конечно, Жукина или Солдунова какой-нибудь дружок. Не будем обращать внимания.
— Правильно, мамуля, — обнял ее за плечи Сергей, — прижали их как следует за ихнюю проделку, вот и мечутся… Собаки лают, а караван идет.
— Ишь ты, какие пословицы помнишь, — рассмеялась мать и, легонько подталкивая сына в кухню, сказала: — Ну пойдем, накормлю тебя — лучший водитель.
Генерал Дубик высадил десант в том месте, где заканчивался карниз, и одновременно по его приказу взвод разведчиков, усиленный двумя саперными отделениями, а за ними две роты батальона под командованием подполковника Бунцева двинулись по карнизу. По другой стороне ущелья шла рота царандоя. Перед этой ротой стояла задача не допустить нападения на советские подразделения со стороны гор, лежащих с другого края ущелья. Продвигались медленно. Карниз был усеян минами. Каких только «сюрпризов» не было здесь. И простые «итальянки» в желтом пластмассовом корпусе, и замысловатые «японки», и мины, изготовленные в виде электрофонаря или полевого бинокля. Были и американские шариковые мины направленного действия, прикрепленные к скалам. Словом, саперам, попеременно сменяющим друг друга, работы было по горло. Им активно помогали две овчарки Альфа и Цезарь. Командир саперов капитан Фоменко работал бессменно. Своим ребятам он доверял, но очень хотелось капитану двигаться еще быстрее. Ведь вполне могло быть, что от этого зависела судьба пропавшего солдата. В скалах, к которым прилип карниз, было много пещер. Их осматривали наскоро, только проверяли, нет ли там людей. В душе и солдаты, и командиры надеялись, что удастся настичь банду и отбить своего товарища. Но вот и встреча с десантом. У них старшим был командир третьей роты старший лейтенант Пузанов. Он доложил комбату обстановку и от себя добавил:
— По всему видно, товарищ подполковник, опоздали мы. Душманы увели парня скорее всего этим путем, оставляя после себя мины.
— Да, похоже, — со вздохом согласился комбат, опираясь спиной о скалу. Через плечо посмотрел на радиста. — Давай связь с генералом!
Радист быстро развернул станцию и тут же протянул комбату микрофонную трубку.
— Генерал Дубик на связи, товарищ подполковник.
Бунцев коротко доложил о результатах операции, потом потянулся к планшету с картой и, внимательно слушая генерала, начал поспешно делать какие-то отметки.
Закончив разговор, Бунцев тихо сказал:
— Приказано поиск Леонова прекратить. Возвратиться на исходную позицию, там нам поставят новую задачу.
Комбат посмотрел на старшего лейтенанта Пузанова.
— Владимир, тебе придется идти замыкающим. Подумай, как и что сделать, чтобы нам по хвосту не врезали духи. Отдых — полчаса.
Ровно через полчаса батальон двинулся обратно. Подполковник Бунцев связался по радио с командиром роты царандоя и через переводчика передал им просьбу подстраховать батальон и на обратном пути. Несмотря на то, что теперь более тщательно осматривали подозрительные места, что позволило обнаружить четыре склада с оружием и боеприпасами, двигались гораздо быстрее, чем тогда, когда впервые преодолевали этот путь. Отличились десантники отделения старшего сержанта Шувалова. Им удалось обнаружить самый большой склад, который был тщательно замаскирован. Там оказалось более пятисот противотанковых и противопехотных мин.
— Да, изрядно нафаршировали эту тропу «игрушками», — ткнул одну из итальянских мин Коблик. Он взял мину, сделанную в виде детской игрушки. — Хотел бы я повстречаться с тем, кто их делает, посмотреть в глаза… Поговорить с ним по душам…
— А ну, друг-дружок, — послышался сзади голос капитана Фоменко, — положи-ка игрушку на место и не цапай, а то нечем будет любимую обнять.
Фоменко не стал дожидаться, пока солдат положит мину на место, а взял ее и осторожно положил на кучу таких же «игрушек». Громко приказал:
— Сержант Володько, сфотографируйте все это, затем взорвем. — Заглянув в глаза Коблику, спросил: — Понял, друг-дру-жо-чек?
От контузии Фоменко заикался. Солдаты привыкли к такому произношению. Попов иногда даже пытался передразнивать капитана: «Це-зарь, и-ди-ка ты ж-жрать, а не то с-сам съем».
Коблик грустно сказал:
— Знаете, товарищ капитан, кого бы я сейчас хотел обнять?
— Ясно кого, — улыбнулся капитан в пшеничные усы, маскирующие отсутствие двух передних зубов. — Свою одноклассницу или девушку-соседку. А?
— Нет, товарищ капитан, я сейчас бы обнял Антона… Антона Леонова.
Находившийся недалеко Шувалов, хромая, подошел к Коблику.
— Пошли, Коля. Пошли, нам приказано продолжать движение. Сейчас саперы устроят фейерверк.
Наконец кончился карниз, и тропа, извиваясь среди скал, пошла вниз. Прошел еще час, и батальон прибыл туда, откуда рано утром начинал свой поход. Здесь находились тылы батальона, «броня». Начальник штаба, которого комбат оставлял здесь на КП, заранее получил сообщение о приближении рот и поэтому позаботился о том, чтобы к их приходу был готов ужин.
Комбат уточнил обстановку и только после этого стал ужинать вместе с Мисником. Они сели за отдельный столик на командном пункте, на котором находилась радиостанция для связи с батальоном.
Бунцев спросил:
— Как раненые себя чувствуют, не узнавал?
— Как же. Дважды утром и днем связывался, да и генерал-лейтенант Дубик не забыл о них. У лейтенанта Макарова дела посложнее, огромная потеря крови, рядового Аркадьева вывели из шока побыстрее. Сейчас после операции оба находятся в реанимационном отделении. Врачи уверены, что жить будут.
— Погибшего сержанта когда отправят на Родину?
— Вроде бы завтра. Мне приказано выделить двух человек для сопровождения.
— Откуда он?
— Из Москвы. Хороший был солдат. Смелый, решительный, пел хорошо…
— Какая у него семья?
— Отец на заводе инженером работает. Мать — в библиотеке. Есть еще две младшие сестренки.
Бунцев отложил ложку и, глядя через бруствер в сторону гор, за гряду которых уже начинало прятаться солнце, тяжело вздохнул:
— И когда это кончится? Теряем ребят своих… Скорей бы они взялись за дело…
— Кто, афганцы?
— Конечно.
— Теперь дела пойдут побыстрее. Думаю, что те, кто хочет мира этому народу, пойдут на примирение. Да и
Наджибулла один из тех, у кого слова не расходятся- с делом.
— Да, если бы он смог повернуть партию лицом к народу, в первую очередь к беднейшим ее слоям. Чувствуется, он крепкий мужик. Помнишь, он в часть к нам приезжал?
— Конечно, помню. Я же из его рук афганский орден «За храбрость» получил.
— Писем нет?
— Есть. И тебе, и мне. По письму пришло.
— Чего же ты молчишь, Иван?! Издеваешься над командиром! Сам-то небось уже десяток раз донесение своей Галины перечитал, а меня томишь.
