Толпа повалила по улице, ведя избитого спекулянта к порту. Он вдруг попытался ударить кого-то из шедших рядом, но свинцовая дубинка тотчас свалила его с ног.
— А теперь вставай, сволочь, вперед!
— Да не может он идти, будьте же людьми!
— Не распускай сопли! Вперед, ваше высочество!
— Давайте утопим его в порту!
— Да нет, товарищи, так нельзя!
— Вперед, мерзавец! Шагом марш! — И пинок заставил его плестись дальше.
* * *
Мартин выбрался из толпы и, минуя одну улицу за другой, вернулся на рыночную площадь, откуда началась погоня за спекулянтом. У опустевшей бензоколонки стоял его казенный велосипед, Мартин вскочил на него и поехал по направлению к обувному магазину.
«Черт побери, какая жалость, что приходится работать в такой день, когда в городе столько интересного!» — подумал он с обидой.
Мчась на велосипеде по главной улице, Мартин снова встретил толпу. Сотни разъяренных людей заполнили мостовую и остановили весь транспорт.
Впереди шагал кузнец в залатанном синем комбинезоне. Вслед за толпой бежала ватага орущих мальчишек, к которой присоединялись случайные прохожие. Мартину тоже не терпелось побежать за ними, но чувство долга взяло в нем верх над любопытством.
Остановившись у тротуара, он пропустил мимо себя огромную людскую толпу; отдельные выкрики долетали до его ушей.
— Айда в притон, ребята! Разгромим притон!
— Ха-ха-ха, давайте вытащим из притона Синюю Голубку!
— Ты что, спятил? Разве можно так избивать человека!
— Будто уж ты сам не покупал сигарет на черном рынке?
— Никогда в жизни!
— Заткнись, брехун!
— Ребята, шакалы уже бегут из города!
— Мы нашли целый склад ворованного добра: сигареты, велосипедные шины, дамские чулки — все первый сорт!
* * *
Ярость горожан пылала с самого утра. Много крови было пролито, много счетов сведено в этот день. Не день — а сплошной взрыв людского гнева.
И натерпелись же люди с тех пор, как немцы арестовали полицию! Жители городка прятались за толстыми дверями, оберегая квартиры всевозможными замками, всякими задвижками и цепочками. Многие завели собак, другие организовали в домах отряды самообороны.
Однако бандиты с каждым днем лютовали все больше и становились все наглее: женщин, решавшихся выйти на улицу после наступления темноты, они раздевали донага, а затем гнали домой в чем мать родила. На следующий день несчастным предлагали выкупить свои вещи за большие деньги на черном рынке. И мужчинам тоже предлагали выкупать за невероятные суммы похищенные у них же велосипеды. Пытавшимся протестовать попросту грозили размозжить голову.
Сначала черный рынок казался безобидным уголком, где можно было купить сигареты, а также дополнительные продовольственные карточки. Но вскоре он превратился в настоящую биржу, где торговали любыми товарами, чаще всего ворованными. Бандиты преспокойно разгуливали на свободе, хотя их знал в лицо каждый встречный. Отряды самообороны делали все, что было в их силах, но бесчинства все равно продолжались.
Датчане, столько раз вступавшие в единоборство с немцами и часто одерживавшие над ними верх, досадовали на себя: неужто им не справиться с жуликами, орудующими на черном рынке, с этой заразой, угрожающей городу и не дающей гражданам спокойно спать по ночам?
— Поколотить бы их разик-другой, — толковали между собой люди, — да кто возьмется за это?
Возмущение росло, оно затаилось в каждом дворе и шипело, точно зажигательная бомба, готовая взорваться в любой миг.
Сегодня утром бомба взорвалась, после того как одна домохозяйка обнаружила, что пропало все белье, развешанное для просушки. Она поспешила на черный рынок и увидела, как спекулянты распродают ее добро еще влажным, прямо из корзины. Ей самой по обыкновению предложили выкупить его, у нее же совсем не было денег. Женщина с плачем побежала жаловаться мужу — одному из рабочих автозавода.
Спустя час восемьсот рабочих, вооруженных дубинками, пошли в атаку на черный рынок. Все это Мартин хорошо знал, как, впрочем, и все жители города.
Оставив велосипед во дворе обувного магазина, Мартин вбежал в заднюю комнату. Хозяин и фрекен Исхеп сидели за чашкой кофе и курили сигареты. Мартин остановился в дверях.
— Нет ли для меня какого поручения в городе? — спросил он, горя надеждой и нетерпением.
Хозяин не удостоил его даже взгляда. Между ним и Мартином в последнее время вспыхнула взаимная ненависть — они совсем не выносили друг друга. Мартин и сам не знал, откуда взялась эта вражда; наверно, он не так ходил, не так стоял, не так говорил, как надо, во всяком случае, хозяин терпеть его не мог.
Фрекен Исхей торопливо оправила на себе платье и улыбнулась мальчику.
— Да нет, можешь пока отдохнуть, — сказала она.
— Ладно.
— А что там в городе? Ничего нового?
— Да нет… то есть да, я видел, как били Черного Барона, знаете, самого главного спекулянта.
Хозяин повернул к нему бледное лицо.
— А ну, марш на склад! Я запрещаю тебе в служебное время шляться по городу и глазеть на дурацкие выходки черни! — крикнул он мальчику. Глаза его горели раздражением и злобой.
Однако Мартин не пошел на склад. Он тихо закрыл за собой дверь и присел на одну из ступенек лестницы. Здесь отчетливо было слышно каждое слово, произнесенное в задней комнате.
— Рабочие не должны хозяйничать в городе, — говорил хозяин, — для этого они слишком глупы!
— Конечно, ты прав, но все-таки спекулянты ужасно обнаглели, — отозвалась фрекен Исхей.
— Рабочие еще наглее спекулянтов! — крикнул хозяин.
— Наверно, я ничего не смыслю в политике, — примирительно сказала фрекен Исхей.
— Зато ты смыслишь в других делах, — с похотливым смешком проговорил хозяин.
— Перестань, Оге, здесь нельзя… Потерпи до вечера… Из задней комнаты снова донесся смешок. Мартин вскочил и пошел на склад.
Там он сердито толкнул ногой ящик с цветами из папье-маше, так что тот перелетел в другой конец комнаты, а затем плюнул толстому игрушечному гному прямо в переносицу.
Устроив себе довольно удобную лежанку на батарее, Мартин растянулся на ней во всю длину. Глядя на причудливый узор, который образовали пятна на грязном потолке, он бормотал про себя:
— Дурацкие выходки черни… Что за слово — чернь?.. Рабочие… слишком глупы… Н-да… Фрекен Исхей и хозяин… Фу ты, гадость какая…
Вскочив с лежанки, Мартин долго глядел куда-то в пустоту, сузив глаза и решительно стиснув челюсть.
— Ладно, — сказал он наконец самому себе и сбежал вниз по лестнице.
* * *
Мартин, не стучась, отворил дверь в заднюю комнату. Хозяин и фрекен Исхей по-прежнему миловались.
— Ты что лезешь без спроса, болван? А ну, выметайся отсюда! — бешено заорал хозяин.
— Я сейчас уйду и больше не вернусь, — сказал Мартин.
— Что за чушь! Живо, марш на склад! Никуда ты не уйдешь без моего разрешения.
— Как бы не так! — издевательски ухмыльнулся Мартин, и голос его задрожал от ненависти. — Плевал я на ваши приказы! Вы всего-навсего жалкий трус и спекулянт! Недалек час, когда вас выпрут из вашей грязной лавки!
Он громко хлопнул дверью. Спускаясь вниз по улице, он пытался припомнить, что он только что говорил хозяин ну, и остался не слишком доволен собой. Сейчас ему приходили на ум все новые слова и фразы, которые звучали гораздо убедительней и остроумней того, что он сказал.
Теперь в голове его теснились доводы, которые, отличаясь несравненно большей дипломатичностью и изысканностью, бесповоротно пригвоздили бы хозяина к позорному столбу. Торопливо шагая по улице, он продолжал мысленно отчитывать негодяя. Эх, черт побери, жаль все-таки, что он уже не может вернуться в магазин и поговорить с хозяином еще разок! Мартин свернул во двор, где помещалась редакция местной газеты; здесь на специальной доске всегда висели объявления о найме.
Нужен рассыльный: ловкий, сообразительный паренек… обходительный молодой человек… работящий юноша… старательный парень с хорошими манерами… толковый паренек… Мартин пробежал глазами все объявления и остановился на имени мясника Борка. Вот к кому он бы охотно пошел! Только бы не опередил кто! Ведь газета висит на доске уже с половины второго…
* * *
На площади, где находилась мясная лавка, было черным-черно от народу, точно сюда сбежалось все население города. Жуткая давка творилась у фонтана, в течение многих лет украшавшего город. Мартин начал было локтями пробивать себе дорогу, но это оказалось ему не под силу. Крики, шум и смех стояли над площадью. Люди подталкивали друг друга, стонали от хохота и ругались.
— Что случилось? — спросил Мартин, поравнявшись с пареньком одних с ним лет.
Тот подозрительно оглядел его с головы до ног и раздраженно ответил:
