– У меня хорошие дети, – с достоинством сказал отец двоих из парней. – Они защищали нашу землю. Они герои!
– Я горжусь своими детьми, – сказала мать двух других юношей. Огромные портреты сыновей висели у неё за спиной. Она смотрела на журналистов с вызовом, но в её глазах при этом была глубокая печаль.
Царь Нимрод вызвал к себе Авраама и потребовал от него отречься от своего Бога и признать идолов, которым покланялся царь. Авраам отказался, и тогда царь велел бросить его в пылающую печь.
Брат же Авраама решил для себя: «Если Авраам выйдет из печи невредимым, то буду я за него и признаю его Бога. А если сгорит Авраам, то буду я за Нимрода и поклонюсь идолам царя».
И вот вошёл Авраам в печь огненную и вышел из неё совершенно невредимым.
Когда Авраам вышел из пылающей печи, спросили слуги царя у брата Авраама:
– За кого ты?
– За Авраама, – ответил тот.
И его тогда тоже бросили в печь, но, в отличие от Авраама, брат его тут же сгорел.
(Из библейской легенды)
– Нет здесь никого! – с досадой констатировал офицер спецслужб, когда солдаты блокировали дом в лагере беженцев Д-ия.
Дом выглядел совершенно безжизненным, и всё вокруг говорило о том, что внутри пусто. Разведка у похитителей работала не хуже, чем у спецслужб. Так было уже не раз: кто-то успевал их предупредить, и похитители выскальзывали из ловушки в самый последний момент.
Уже больше месяца спецслужбы пытались безуспешно установить местонахождение похищенных солдат, которые оказались в плену после того, как военное крыло исламского движения атаковало военную базу, убив одних солдат и захватив в плен других.
Похищение солдат было дерзким и отлично спланированным. В течение нескольких месяцев боевики вели подкоп под самым носом у военных, всё ближе подбираясь к базе. Наконец в одну из суббот боевики взорвали под самой базой самодельный фугас, заложенный в туннеле. День был выходным, и поэтому на базе в тот момент находились лишь двенадцать солдат. Шестеро из них погибли сразу, в момент взрыва, остальные были ранены, но отчаянно оборонялись, продолжая вести бой с нападавшими.
Прибывшие на помощь осаждённым бойцы резервного батальона обнаружили на месте недавнего боя лишь сгоревшие строения и тела погибших товарищей. Двое солдат вообще бесследно исчезли и, скорее всего, попали в плен. Так оно и оказалось потом.
Преследование нападавших не дало никаких результатов.
Не помогли в освобождении солдат ни многочисленные рейды в лагеря беженцев, ни аресты. Шейх Мухаммад Абу Рас, стоявший за похищением, выставил свои условия для освобождения пленных: солдаты вернутся домой живыми и невредимыми только в том случае, если из израильских тюрем будут освобождены все сторонники шейха.
– В противном случае вы получите их головы, – пригрозил шейх.
Слов своих на ветер этот человек не бросал никогда и обещал всегда лишь то, что потом непременно выполнял. Шейх был человеком неробкого десятка, хотя и старался всегда избегать «ненужного», по его словам, риска.
Охота на него не дала результата. За свою жизнь шейх избежал не одно покушение. Никто, даже его ближайшие помощники, не располагал точной информацией о местонахождении шейха. Он всё время находился в движении и успевал выскочить из любой ловушки в самый последний момент. Во время одного из покушений сорокасемилетний шейх выскочил в окно буквально за секунду до того, как ракета, выпущенная с вертолёта, разорвалась в доме, где он только что находился.
За покушения на свою жизнь шейх жестоко мстил всем, кого мог достать. Он не делал различий между солдатами и гражданским населением. «Они» все, от мала до велика, были для него врагами.
Израильтяне не уступали шантажу шейха. Но после неудачных попыток освободить пленных с помощью силы вся надежда оставалась на разведку и спецслужбы.
– Не пытайтесь их найти и освободить, – с презрительной усмешкой заявил шейх перед телекамерами, обращаясь к израильтянам.
И тем не менее, спецслужбам через своих осведомителей всё же удалось установить точное местонахождение пленных. Операция по освобождению похищенных солдат началась на редкость успешно. Крупные силы армии перекрыли весь район, где проводилась операция, а спецподразделение и агенты спецслужб вошли в лагерь беженцев, не встречая никакого сопротивления. На улице не было ни души, окна в домах плотно закрыты, все двери заперты. И лишь возле дома, где по сообщению осведомителей находились пленные, в солдат и агентов спецслужб вдруг полетели камни.
– Аллах Акбар! Аллах Акбар! – кричал коренастый юноша с огромной головой, швыряя в солдат камни.
Бойцы подразделения узнали в метателе камней Ибрагима – местного дурачка. Его трудно было с кем-то спутать даже ночью, и к тому же солдатам он был уже хорошо знаком.
Все остальные жители лагеря беженцев в это время сидели по домам, боясь высунуть нос на улицу. И лишь местный дурачок Ибрагим швырял в солдат камни и орал при этом: «Аллах Акбар!», пока солдаты не арестовали его.
– Кто послал тебя кидать в нас камни?! – спросил Ибрагима сержант. – Отвечай! – рявкнул он на убогого.
В ответ убогий долго смотрел на сержанта, ни разу не моргнув своими огромными коровьими глазами и не выражая при этом ни страха, ни вообще каких-либо эмоций. Ибрагим молчал, будто издеваясь над сержантом. Не в силах сдержать раздражение, сержант замахнулся на парня кулаком, но вовремя сдержался. Он быстро оглянулся: не видел ли кто из солдат, как он замахнулся на несчастного. Гнев сменился чувством едкого и жгучего, как концентрированная кислота, стыда.
С каким бы удовольствием он сейчас врезал бы по зубам кому-нибудь из тех, кто послал этого убогого сюда! Но их здесь нет, этих мерзавцев, они сейчас наверняка чувствуют себя в полной безопасности, а вместо них перед сержантом сидит этот несчастный дурачок Ибрагим!..
Уже не раз солдаты задерживали его за метание камней. Ибрагим имел обыкновение приходить на блокпост и, выкрикивая «Аллах Акбар!», швырять в солдат камни.
* * *
Когда он впервые появился на блокпосту, ему это едва не стоило жизни. Ибрагим не остановился ни на окрик дежуривших на блокпосту солдат, ни на предупредительные выстрелы в воздух. Не обращая внимания на крики и выстрелы, он всё ближе подходил к солдатам, продолжая во всё горло радостно кричать: «Аллах Акбар!» Когда он замахнулся, чтобы бросить в солдат кусок металлической трубы, солдаты, увидев сверкнувший на солнце предмет, решили, что в руке у него либо граната, либо самодельное взрывное устройство. Снайпер выстрелил, целясь ему в голову, но Ибрагиму повезло – выстрел оказался недостаточно точным, и пуля, лишь слегка задев голову, контузила его.
Впоследствии Ибрагим ещё не раз приходил на блокпост, но солдаты, разглядев коренастую фигуру Ибрагима, тут же его арестовывали. Относились они к нему как к убогому. Допрашивать парня было бесполезно: он мало что понимал и говорил с трудом. Единственными словами, которые давались ему всегда легко, были «Аллах велик!», и он всё время радостно повторял их, либо вовсе молчал. Солдаты давали ему воду и еду и, продержав на блокпосту какое-то время, в конце концов отпускали Ибрагима с миром.
Внешне этот двадцатичетырёхлетний коренастый парень мало чем отличался от своих сверстников. Разве что был крайне неуклюж и голова у него была огромная, совершенно непропорциональная телу. И ещё взгляд у него был странный: он всегда смотрел на окружавший его мир либо совершенно по-детски, с радостью, либо с укором, если был чем-то обижен.
Из-за умственной отсталости Ибрагим не мог учиться в обычной школе как все остальные дети. Воспитанием убогого занимался отчим. Отец Ибрагима развёлся с его матерью и уехал в Египет, когда Ибрагиму было три года. Потом мать снова вышла замуж за мясника, владевшего собственным магазином, и родила новому мужу троих детей. Из-за того, что Ибрагим мочился во сне и не всегда успевал сходить в туалет по большой нужде, жил он в отдельном строении, которое когда-то служило сараем. Отчим переоборудовал сарай в подобие домика и здесь Ибрагим спал ночью.
Общался он в основном с пяти-семилетними детьми. С ними Ибрагим чувствовал себя на равных и был рад, когда они принимали его в свои игры. Дети же, в зависимости от настроения, были либо доброжелательны с Ибрагимом, играли с ним как с равным, либо, если им было скучно, придумывали какие-нибудь проказы и дразнили его, потешаясь над убогим. Дети есть дети… Отчим Ибрагима и родители других детей смотрели на детские шалости снисходительно: парню Бог не дал разума, а дети… что с них возьмёшь?
В доме, где размещался и магазин отчима, Ибрагим выполнял самые тяжёлые и грязные работы: грузчика и уборщика. Собственно, а на что ещё способен человек, которому Бог не дал ума? Нужно отдать ему должное, к порученной работе Ибрагим относился всегда ответственно, и нареканий в его адрес со стороны отчима никогда не было слышно.
