…Примерно две недели назад Скорцени приказали срочно явиться в Ставку фюрера, которая располагалась в Растенбурге (Восточная Пруссия) и носила кодовое название «Волчье логово». В первый раз он побывал здесь в конце июля 1943 года, когда фюрер поручил ему знаменитую операцию по освобождению Муссолини. Затем Скорцени приезжал сюда неоднократно, и вот последний визит — в конце сентября 1944 года. К этому времени «Волчье логово» находилось уже в нескольких десятках километров от передовых позиций русских — там же размещался и руководил вермахтом Генеральный штаб. Сообщение со Ставкой осуществлялось главным образом воздушным путем — рядом располагался большой аэродром. Оттуда по прекрасной дороге, проложенной через вековой лес, все прибывшие доставлялись на автомобилях непосредственно на территорию Ставки, окруженную высоким забором из колючей проволоки. Но перед этим надо было миновать несколько поясов безопасности — охраняемых шлагбаумов, где всех пассажиров тщательно проверяли охранники-эсэсовцы. Внутри «Волчьего логова» был сохранен лес, причем небольшие деревца и трава росли даже на крышах невысоких бетонных строений, расположенных на обширной территории Ставки. Кроме того, над зданиями и всеми подъездными дорогами была натянута маскировочная сеть: для вражеской авиации вся эта местность казалась необитаемым лесным массивом. Между домами и строениями Ставки были проложены аккуратно посыпанные песком дорожки, словно в старинном парке.
В этот сентябрьский приезд фюрер принял Скорцени, в числе других высших офицеров, в большом зале центральной казармы, где в последнее время, два раза в день, проводились военные совещания с участием Гитлера.
Неудавшееся покушение 20 июля отразилось на всей атмосфере «Волчьего логова»: страх и подозрительность были повсюду, и Скорцени не мог не отметить этого. Служба безопасности во главе с начальником личной охраны фюрера группенфюрером СС Раттенхубером значительно ужесточила режим: Ставка была дополнительно разделена на три зоны. В третью, внутреннюю зону безопасности, где находился Гитлер, было запрещено входить с оружием. Кстати, с этим нововведением был связан неприятный инцидент, который произошел в конце августа, — о нем майору по секрету рассказал один из адъютантов Гитлера штурмбаннфюрер Гюнше, с которым у Скорцени сложились доверительные отношения. Молодой обер-лейтенант люфтваффе Эрих Хартманн — самый результативный немецкий ас, прибывший получать из рук фюрера Рыцарский крест с бриллиантами за триста сбитых русских самолетов, оскорбившись на требование охраны, наотрез отказался сдать свой пистолет. Конечно, разразился скандал, но в конце концов службе безопасности пришлось сделать для Хартманна исключение — если бы его не пропустили, Гитлер пришел бы в бешенство… Между прочим, со слов того же Гюнше, вскоре после покушения фюрер произнес примечательную фразу в адрес одного из заговорщиков, полковника Штауфенберга: «Никогда не верил, что германский офицер может оказаться подобным предателем: он подложил бомбу, чтобы убить меня, а сам попытался спастись. Любой офицер, находившийся вместе со мной в тот день, мог вытащить пистолет и застрелить меня в упор. Я никогда не шарил по карманам германских офицеров!..»
После вечернего совещания Скорцени был приглашен в центральную казарму вместе с несколькими высокопоставленными генералами вермахта и войск СС: в зале уже находился фельдмаршал Кейтель и генерал-полковник Йодль. Вошедший вскоре фюрер предложил всем присутствующим, которые при его появлении вытянулись по стойке «смирно», устраиваться в креслах вокруг небольшого стола. Скорцени отметил про себя, что за несколько последних месяцев, особенно после покушения, фюрер сильно сдал: постарел и сгорбился, левая рука дрожала, и он вынужден был придерживать ее правой. Когда Гитлер заговорил, его голос зазвучал как-то непривычно тихо и устало, а ведь раньше он был прекрасным оратором…
В короткой речи Гитлера прозвучала последняя информация о положении в Венгрии, которая до настоящего времени была союзницей Германии. Однако из донесений конфиденциальных источников в Ставке фюрера стало известно, что верховный правитель Венгрии, адмирал Хорти, пытается вести секретные переговоры с англо-американцами и с русскими о сепаратном мире. Иными словами, Хорти был готов осуществить полную капитуляцию не только перед западными державами, но и перед Россией.
Для Германии это означало бы гибель всей юго-восточной группировки вермахта, насчитывающей до миллиона солдат. Чтобы избежать столь катастрофических событий, как раз и было собрано это совещание: Генштаб разработал план, предусматривающий ввод в Будапешт дополнительных немецких войск во главе с обергруппенфюрером СС Бах-Залевски. Этот эсэсовский генерал только что жестоко подавил восстание поляков в Варшаве — там во время уличных боев он использовал огромную пушку-мортиру калибра шестьсот пятьдесят миллиметров. Теперь Бах-Залевски приказал доставить эту мортиру в Будапешт, где также был готов ее применить — со всей присущей ему твердостью и решительностью… К счастью, впоследствии этого не потребовалось, но планируемую операцию назвали «артиллерийским» словом — «Мортира». Скорцени был категорически против всех этих крупномасштабных приготовлений с гигантскими пушками и прочей, по его выражению, «чепухой». Он был уверен: поставленную задачу можно выполнить малыми силами и чисто диверсионными методами — что, кстати, и получилось в действительности. Но на совещании он молчал: по горькому опыту знал, что к его мнению в данном вопросе не прислушаются, — ранее об этом ему недвусмысленно дал понять Шелленберг… Командование всеми немецкими войсками в Венгрии в случае возникновения волнений должен был осуществлять направляемый Генштабом в Будапешт генерал Венк. Все эти армейские соединения должны были обеспечить вооруженную поддержку для решения главной задачи: отстранения от власти адмирала Хорти и возглавляемого им венгерского правительства. Именно выполнение этой главной цели поручалось штурмбаннфюреру.
— Вам, Скорцени, — обратился к нему Гитлер, — необходимо подготовить и в назначенное время провести военную операцию по захвату венгерской правительственной резиденции — замка на горе Будберг. Сигнал для исполнения этой важнейшей для рейха акции вы получите позже, но подготовку начинайте прямо сейчас, не откладывая. Все детали согласуйте с генералом Йодлем.
Вскоре фюрер удалился: как и при его появлении, прозвучала команда, и все застыли в положении «смирно». Вместе с Гитлером покинул зал совещаний и фельдмаршал Кейтель; для дополнительных согласований и уточнений остался генерал Йодль. Он сообщил Скорцени, что для захвата правительственной резиденции в его распоряжение будет выделен 500-й парашютно-десантный батальон СС, отдельный батальон парашютистов люфтваффе и батальон мотопехоты.
На следующий день Скорцени на несколько дней отбыл в австрийскую столицу Вену, где был назначен сбор предоставленных в его распоряжение частей. Там ему пришлось решать многочисленные вопросы, связанные с комплектованием и оснащением боевых подразделений, а также их транспортировкой в Венгрию. Теперь все подчиненные Скорцени отряды уже находились в Будапеште, а через несколько часов туда должен вылететь и он: операция «Мортира» приближалась к развязке…
Скорцени по внутреннему телефону вызвал в свой кабинет заместителя и, как только Радль явился, обрисовал ему изменившуюся обстановку:
— Получен приказ из Берлина, и сегодня ночью я срочно вылетаю в Будапешт!
— Операция «Мортира»?
— Да, дело предстоит очень серьезное, и ты мне там понадобишься!
— Здесь мы разворачиваем не менее серьезную операцию «Прыжок тигра» и не можем разорваться на две части!
— Карл, ты не хуже меня понимаешь, что в Венгрии на карту поставлены жизни не менее миллиона наших солдат: если адмирал Хорти капитулирует перед русскими, то наша юго-восточная группировка попадет в окружение и неминуемо будет уничтожена! — Скорцени в волнении начал ходить по комнате, потом остановился и повернулся к Радлю. — Поэтому приоритет отдается венгерской операции, и это правильно! Но никто не отменяет акцию в отношении Сталина: все будет идти своим чередом, строго по плану.
Капитан согласно кивнул, испытывая при этом некоторое недовольство, которое высказал шефу:
— Я все прекрасно понимаю! Просто хотелось бы довести до логического конца одну разработку, а потом приступать к другой…
— Вздор! — оборвал его Скорцени. — Прости, Карл, ты говоришь ерунду: оглянись вокруг, на дворе сорок четвертый год, а не сороковой и даже не сорок третий, — враги со всех сторон сжимают кольцо вокруг Германии. Дальше будет еще труднее, надеюсь, ты не забыл о подготовке в строжайшем секрете наступления на Западном фронте, в Арденнах: для наших диверсионных отрядов там предстоит немало тяжелой работенки. Так что легкой жизни не жди, а разрываться придется даже не на две, на несколько частей — мы нужны везде!
