Подождал, не возразит ли чего Набатов, и сказал убежденно:
— Кроме Вепрева, некому быть главнокомандующим.
Опять подождал возражения и добавил:
— Он германскую войну прошел. В больших сражениях бывал. Как там ни говори, а в царской армии зазря офицерами не назначали. Особо из нашего брата.
Сергей не мог не признать в душе, что доводы достаточно вески. Но Брумис поручил ему убедить Бугрова. И Сергей попытался:
— Вепрев уже против съезда пошел. Рисково ему всю власть в руки отдать.
— Пустое! — возразил резко Бугров. — Я к Вепреву присмотрелся. Головой за него поручусь! А что бумагу такую съезду послал, правильно сделал! Не затем, чтобы свою власть показать, а чтобы Митрофаны к власти не присосались!
Сергей прибегнул к последнему доводу, хотя и сознавал, что этот довод не для Бугрова.
— Ты, Николай Михалыч, первый организовал отряд в этих местах. Положил начало партизанской борьбе. Тебя знают и примут с полным доверием. У Вепрева нет таких заслуг. Попросту сказать, несправедливо его ставить над тобой начальником.
В первый раз за все время разговора, Бугров улыбнулся.
— Не туда гнешь, парень! Нашел время заслугами считаться. Не за чины воюем! А то хрен бы нам всем цена!
На обратный путь Бугров дал Сергею своего гнедого с подпалинами жеребца.
— Добрый конь! — сказал Бугров, ласково потрепав жеребца по черной лоснящейся гриве. — Домчит тебя часа за четыре, ежели задницы своей не пожалеешь.
2
Бугров дал Сергею письмо на имя краевого съезда.
— Я хоть и не делегат, но в совещательном голосе, поди, не откажете, — сказал он по-простецки и в то же время необыкновенно хитро подмигнул Сергею.
Позвал Катю и продиктовал ей:
«Краевому съезду Советов, — Советов пиши с большой буквы! — От имени бойцов Приангарского партизанского отряда и лично сам вношу предложение: Главнокомандующим всеми военными силами Северо-Восточного фронта поставить товарища Вепрева Демида Евстигнеевича — как заслуженного боевого командира и преданного делу революции. Командир Приангарского партизанского отряда Бугров».
Подписал и сказал Кате, у которой после отъезда Брумиса хранилась самодельная печать отряда:
— Припечатай для верности!
Сергей велел Палашке под нагрудным карманом гимнастерки пришить еще один — изнутри — и спрятал туда письмо.
— Ежели понадобится, — добавил Бугров, передавая письмо, — скажи там прямо: бугровский отряд другого главнокомандующего не примет. Это я на случай говорю, ежели вдруг Митрофаны забузят.
— Не позволим!
— Будем в надеже. Еще вот что скажи Брумису. Пущай, как кончится съезд, отпустит тебя в отряд. Ширков не жилец. Не сегодня, так завтра. Без помощника нельзя. Отряд растет. Пора за Белоголового браться.
Палашка обрадовалась. Братка насовсем приедет. Вот спасибо Николаю Михалычу!
И спросила у Сергея:
— К Лизе съездишь?
— Съезжу, сеструха, обязательно, — успокоил ее Сергей.
— Ну, в добрый час! — сказал Бугров, протягивая руку Сергею, и вдруг прервал сам себя. — Нет, погоди! А гнедого-то как же?.. Пелагея! Беги за Корнюхой Рожновым. Срочно ко мне! В полной боевой!
И, отвечая на недоуменный взгляд Сергея, пояснил:
— Жеребца обратно приведет. И ехать вдвоем веселее.
Сергей улыбнулся, вспомнив Корнюхину рану.
— А доедет он верхом?
Бугров, не знавший о деликатном ранении Корнюхи Рожнова, удивился.
— Ты что, забыл? Он у Перевалова в конной разведке.
Только вернулась Палашка, как следом за ней прискакал Корнюха. Грузно спрыгнул со своего рослого мышастого мерина и отчеканил:
— Прибыл по вашему приказанию!
Сергей только подивился его расторопности. Видать, в пользу пошла парню служба во взводе конных разведчиков.
— Поедешь с Сергеем в Больше-Илимское, — сказал Бугров. — Дождешься там, покуда съезд пройдет. Пущай Брумис мне все отпишет в подробности. И жеребца приведешь. Пелагея, дай им хлеба на дорогу.
3
Кони были добрые. Корнюха — вынослив и еще более терпелив. И Сергею пришлось туго.
Он крепился, сколько мог. Не отдохнувшая от ночного марша поясница ныла все сильнее, и Сергей, кося глазом на Корнюху, стал уже незаметно опираться рукой на переднюю луку.
Но и это не шибко помогало.
— Запалим коней! — сказал он и первый придержал своего ходко рысившего жеребца.
Корнюха не стал спорить. Остановил мышастого и спешился.
— Шагом, а потом уж в поводу, — заметил Сергей.
— Сказал тебе Николай Михалыч, — возразил Корнюха. — Слезай, конь скорее отдохнет, потом опять на рысях пойдем. Эдак-то быстрей будет.
Гнедой жеребец отличался сварливым нравом, и Корнюхе пришлось идти не рядом, а в нескольких шагах позади Сергея. Получался не разговор, а перекликанье. К тому же Сергей был занят своими мыслями.
Сердце щемило сознание, что он с каждым шагом удаляется от Лизы и Кузьки, которые так ждут его и которым он так необходим. «По все дни в тоске....» Он знал, что это не пустые слова... Довез бы Корнюха пакет, а самому скакать в Вороновку... «Кузька в жару, все тебя кличет....»
И словно вьявь увидел перед собой разметавшегося в горячечном бреду сына, услышал слабый невнятный стон, сорвавшийся с пересохших потрескавшихся губ...
Сынок... кровинка моя!.. Доведется ли увидеть?..
— Седай, Сергей Прокопьич. А то прошагаем всю дорогу. Зачем было командирова жеребца брать?
Да, ехать, ехать быстрей! Может, сегодня решится все на съезде. Попросить на отлучку дня три и сегодня же в ночь... Кажись, есть там короткая дорога через перевал...
Ехали крупной рысью с короткими разминками, и Сергей даже глазам не поверил, когда, поднявшись на очередной взлобок, увидел черневшую в лощине гать. За два часа с небольшим одолели половину пути.
— Приляг, отдохни, — сказал Корнюха. — Я присмотрю за конями.
— Боюсь, разморит хуже, — возразил Сергей.
Но усталость брала свое. Лег ничком и, подперев голову кулаками, выгнул изнывшую спину. Чтобы не склоняло в сон, закурил. Корнюха, не успевший позавтракать, достал из котомки ломоть хлеба и кусок сала. Разостлав на земле тряпицу, разрезал хлеб и сало на равные доли.
— Я сыт, — отказался Сергей.
— Один управлюсь, — сказал Корнюха.
— На здоровье!
— Сергей Прокопьич, а про пушку тебе командир говорил? — спросил Корнюха.
— Про какую пушку?
— Котору ты сам отливал. Достали мы ее.
— Когда достали?
— Третьего дни привезли. Как вы уехали с Владимиром Янычем, мы в тот же день подались в завод.
— Ты ездил?
— Я.
— И еще кто?
— Перевалов. И еще трое из нашего взводу.
— Все целы вернулись?
— Все. В заводе нету беляков. Белоголовый всех в Братск согнал. Опасается нашего отряду.
Сергей рывком приподнялся и сел на траву.
— Нет, говоришь, в заводе беляков?
— Один взвод стоял и тот ден десять, как ушел.
Сергей с сожалением покачал головой.
— За это бы время полдюжины пушек отлил...
Корнюха неожиданно рассмеялся.
— Токо с уговором, чтобы не топить в пруду. Ты знаешь, хватили мы с ей мурцовки. Ты еще сказал: «Запоминай, ребята, от берега двадцать шагов, против кривой березы». А там две кривых березы. Пес ее знат, против которой!.. Санька говорит: «Ты самый длинный, полезай в воду». А вода холодная. Как в колодце. Отмерил двадцать шагов, потоптался вправо-влево, все дно размесил. Ничего нету. Полез от другой березы. Тоже ни хрена! А Санька кричит с берегу: «Иголка, что ли? Ищи, как хлеба ищут!» Хоть плачь... Потом уж сообразили: вода прибыла. Зашел еще шагов на десять и наступил на ее... Дак нашли, это еще полдела. Пока тащили из воды, все пупы посрывали... Зато теперя свою артиллерию имеем.
— Стрелять из нее пробовали? — спросил Сергей.
— А то! — оживился Корнюха. — Как вдарили, аж земля загудела!
— С прицелом стреляли?
— С прицелом. Заместо мишени с поповых ворот полотно сняли.
— Ну и как?
— Мимо... Наводчиков нету умелых. Посля того командир определил армяна Азата и Алеху Перфильева, чтобы постигали орудию. Научатся...
Корнюха первый заметил всадника.
Заросшее лебедой и полынью поле серым заливом вдавалось в глубину леса. Всадник притаился у самой опушки, за желтым пятном березового колка.
— В березняке верховой!
«Так и есть! — подумал Сергей. — Стало быть, ночью я костер видел.
— Не подавай виду. Перевалим бугор, пустим коней вскачь.
Но тут гнедой жеребец, задрав голову, заржал пронзительно и призывно. Из лесу донеслось ответное ржание.
Корнюха, не останавливая коня, достал из-за спины карабин, щелкнул затвором.
— Ты скачи, а я их задержу.
— Не вздумай! — сердито прикрикнул Сергей. — Поодиночке нас легче возьмут. Не отставай!
