Война пошла своим чередом.
Привезли комдива в Геришк. Сели за городом возле дороги. Комдив уехал.
Солнце еще высоко, жара. Оставив вертолеты под охраной БТРа, летчики идут к речке. Белая мягкая как цемент пыль, всплывая, облепляет штаны до колен. Берег обрывист, его серый камень изрезан причудливыми проходами. У самой реки каменные плиты дырявы, как старое гигантское дерево, в дырах плещется вода. Тишина, легкий шелест камыша на другом берегу. Думать о том, что кроме цапель там может быть еще кто-то, не хочется. Тем не менее, автоматы, комбезы брошены у самой воды, один из отдыхающих с автоматом в руках дежурит возле. Летчики долго, с наслаждением лежат в мелкой горячей речке, — у нее каменное, слегка шершавое дно, — потом полощут комбинезоны — они высыхают на раскаленных камнях за несколько минут. Еще раз окунувшись, надевают горячие ломкие комбезы и бредут к вертолетам. Так отдыхающие идут с пляжа на обед в санаторную столовую.
Возле вертолетов их ждет комдив с местным пехотным майором.
— Вот что, мужики, — сказал комдив. — Тут у вас помощи просят. Полста километров на север духи обстреляли колонну, засели на горе, огрызаются, а наши их достать не могут. Если до темноты их не снимем — уйдут. Подлетните, обработайте сверху.
Взяли на борт майора, запустились, полетели. Через несколько минут полета показался торчащий посреди пустыни гигантский скальный выступ. Вышли на траверз, увидели — у подножия горят две машины, рядом, задрав стволы вверх, стоят один танк и два бэтэра.
— Это называется послеполуденный стояк, — сказал командир. — Вот клоуны! Оставь ты бэтэры для перехвата, отгони танк подальше да ебани навесом…
— Духи на северном склоне! — прокричал майор. — Близко не подходите, шарахните вон по той террасе, они там в пещерах, нужна прямая наводка! Эх, жалко, наши танки не летают!
Пара прошла мимо скалы, удалилась километра на два и вошла в боевой разворот с набором, чтобы с «горки» отработать по горе залпом нурсов. И тут случилась неприятность, о которой в спешке не подумали.
— Черт! — сказал командир. — А солнышко-то на стороне врагов!
Распластав свою корону на полнеба, солнце сияло над вершиной горы. Оно било прямой наводкой, заливая кабины идущих в атаку вертолетов жарким желтым туманом. Борттехник пожалел, что не надел ЗШ со светофильтром. Но думать и жалеть было поздно.
— «Воздух», быстрее, они вам в лоб работают! — сказала земля.
Борттехник прицелился чуть ниже солнца и надавил на гашетку. Он водил стволом в разных направлениях, чтобы очередь захватила как можно больший сектор скалы. Навстречу тянулись чужие трассы, но ужас был в том, что ни трасс, ни тех, кто эти трассы посылал, летчики не видели — все заполняло огромное солнце. Борттехник давил на гашетку, пригнувшись к самому пулемету, чтобы хоть как-то уменьшить свою невероятно огромную фигуру. Обидна была внезапность встречи с пулей, которая могла вынырнуть из солнечного тумана в любой миг, и ты даже не успеешь осознать, что произошло. Чмок — и тишина. И ты уже не здесь… Вот тебе и помылись, постирались…
Вертолет вздрогнул, дым ворвался в кабину вместе с шипением — нурсы ушли в сторону солнца. Ведущий отвалил влево, давая ведомому отработать по слепящей цели. «Кажется, поторопился», — сказал командир.
— Воздух, я — Земля! Чуть выше положили! Еще разок, ребята! Сбросьте этих уродов, а мы уж добьем!
— 945-й, расходимся! — сказал командир ведомому. — Я — влево, ты — вправо. Это блядское солнце нас погубит. Подъем на четыреста, заход под сорок пять, работа по команде.
— Понял вас…
Вертолеты разошлись в разные стороны, одновременно развернулись и взяли гору в клещи. Забравшись повыше, наклонив носы, они устремились к горе, которая теперь была хорошо видна. Борттехник прищурился, нашел террасу, различил на ней суетящихся духов. Разделившись на две группы, они возились у двух приземистых треног с пулеметами. Как они их туда заволокли? — удивился борттехник. Через секунду понял по торчащим вверх стволам — вьючные ЗГУ. С ведомого борта к горе уже потянулись пулеметные трассы. Борттехник Ф. чуть приподнял ствол, нажал на спуск, увидел, как слегка искривленная огненная дуга соединила ствол его пулемета и край террасы. Приподнял еще, повел стволом, и очередь полетела по террасе влево, выписывая кренделя и разбрызгивая пыль и камень. («Как будто ссу с крыши!» — отметил про себя борттехник.) Трассеры свивались в пропасть гаснущим серпантином. Духи залегли.
— А-атлично! — сказал командир. И, обращаясь к ведомому: — 945-й, полной серией работаем. Приготовился…Огонь!
Оба вертолета сработали почти одновременно. Связки дымных струй с двух сторон воткнулись в скалу — и две цепочки черных лохматых бутонов косым крестом перечеркнули террасу.
Ветер тут же сдернул дымы, и стало видно: террасы больше нет — ее сравняло со склоном. Большие обломки и мелкие камни еще летели вниз, — ударяясь о выступы и подскакивая, они падали прямо возле танка и бэтэров.
На восток уносило бледнеющую гряду сизых тучек.
Вертолеты вошли в правый разворот, ведомый догнал ведущего, пара построилась и пошла по кругу.
— Ну, спасибо, мужики! — сказала земля. — Это класс! Это высший класс, бля! Спасибо вам!
Командир осведомился, нет ли внизу раненых, убитых, не нужно ли кого забрать. Но все были целы, и пара, качнув на прощанье фермами с почти пустыми блоками (оставили немного нурсов на обратную дорогу), пошла на Геришк.
— Кандагарцы нам бутылку должны, — сказал командир, — в их зоне работали. А вообще, хорошо сегодня отдохнули. Сначала искупались, потом рыбку поглушили…
Он посмотрел на часы и удивился:
— Представляете — купались-то мы всего пятнадцать минут назад! То-то, я думаю, комбез еще мокрый!
Помолчал.
— Или это я так вспотел? Аж в сандалетах хлюпает!
Через минуту:
— А почему они из ПЗРК не пальнули? Сейчас бы мы уже догорали… Не было, наверное…
Закурил, и, повернувшись к майору, сидевшему чуть сзади, на месте борттехника, спросил:
— Ну как, майор, понравилось?
— Нет слов! — сказал майор, и, подумав, добавил: — Мама, я летчика люблю!
1.
В июне 1987 года в часть пришел приказ на присвоение лейтенантам-двухгодичникам званий старших лейтенантов. Вечером после трудового дня в крайней комнате модуля проходила традиционная в армии процедура «обмыва» новых звездочек.
Уже ночь. Старший лейтенант Ф., шатаясь, выходит из модуля покурить. В это время в модуль входит правый летчик (все еще лейтенант) С.
— Товарищ лейтенант! — окликает его старший лейтенант Ф.
— Чего тебе?
— Чтобы завтра к утру мои ботинки были почищены, шнурки поглажены…
— Да пошел ты нахуй, пьянь! — возмущается лейтенант С., удаляясь по коридору.
— И это называется армия? — вздыхает старший лейтенант. — Никакой субординации…
2.
Командир звена поручил старшему лейтенанту Ф. заполнить наградной лист на старшего лейтенанта Д.
Борттехник Д. летал на «таблетке» — санитарном вертолете № 49. Этот борт специализировался на эвакуации раненых с поля боя.
— Ну, давай, диктуй, — сказал борттехник Ф., приготовившись писать. — Рассказывай свои подвиги.
— Да откуда я знаю! — махнул рукой борттехник Д. — Что там писать? Садимся, забираем, улетаем.
— А теперь разверни поподробней! Например, в крайний вылет вы ночью забирали раненых возле Анардары. Ты что делал? Вот, например, при посадке и при взлете пулеметом работал?
— Пулял куда-то — не видно ни хрена было!
— Пишем: «огнем из бортового оружия уничтожил две огневые точки противника». Дальше что?
— Да вылез из вертолета и, пока «трехсотых» затаскивали, палил из автомата в темноту в сторону зеленки. А они в ответ. Тут я догадался отбежать в сторону от вертолета, чтобы на него огонь не вызывать. Залег за кочку, два магазина расстрелял.
— Пишем: «неоднократно прикрывал погрузку раненых огнем штатного оружия, отвлекал огонь противника на себя». Блин, Витя, я на «Красную Звезду» пишу, а твой подвиг уже на «Золотую» тянет! Хотя, получишь ты, в лучшем случае, «Звезду шерифа».[19]
3.
Однажды на построении начштаба сообщил личному составу, что пришли наградные списки на предшественников — эскадрилью Александрова.
— Я зачитаю только одну позицию, — сказал начальник штаба. — Прапорщик такой-то награжден орденом Боевого Красного знамени. Как вы думаете, чем отличился сей героический субъект? Может быть, он закрыл широкой грудью командира? Отнюдь! Он был всего лишь старшим по бане. Вот и учитесь, товарищи ответственные по бане, как нужно высоких гостей принимать!
