увидев его, встаю и подхожу к нему. Он же имел озабоченный вид и, увидев меня, сразу попросил:
– Помогите разгрузить, там…
– Что?
– Двухсотые, помогите… Привезли вот.
Я понял и в просьбе отказать не смог. Повернулся к мужикам, которые отдыхали каждый по-своему, и сказал:
– Ребята, помочь надо, двухсотых выгрузить.
Откликнулось сразу без слов человек пятнадцать. Выходим. Мой молькинский товарищ тоже вышел. Гляжу, а он в сторону, и давай блевать. Я не понял, почему он блюет. Но когда подошли к машине, на которой двухсотые лежали, и самое интересное – даже не в черных пакетах, что обычно бывает, все стало ясно. Это были трупы, состоящие из кожи и костей, как будто они побывали в духовке или в печи. Трупов было с десяток. Не понадобилось пятнадцать человек, мы вдвоем с одним из своих товарищей по оружию из подвала справились. Выгрузили их минут за пять или даже менее того. Двухсотые были легкие очень, не весили ничего. Кстати, я понял тогда, почему мой молькинский товарищ нас просил выгрузить… Дело все в том, что он уже на них смотреть не мог, – насмотрелся там, в сгоревшем БТР.
Там же, на «Гайке», встретил еще одного своего знакомого по Молькино, с которым был в хороших отношениях на спецподготовке. Позывной его «Голб». Он увидел меня, сразу подошел и говорит:
– Здорово! Как ты?
– Вот, из госпиталя… – отвечаю.
– Снова на передок?
– Да. Жду вот отправки. Хоть в душе побывал в госпитале. А ты где сейчас?
– Я на «Урале». И как там у вас?
– Ну как? Наших много выбило. Много и раненых ашников.
– А мы вот вчера только на «Уралах» привезли пополнение – кашников не меньше четырехсот человек, а позавчера везли триста. За два дня семьсот считай. Так что состав будет.
– Ничего себе, их везут… Получается, скоро с ними вместе только воевать и буду, – улыбаюсь я.
Так и расстались с ним.
Как-то ночью нас подняли и убедительно попросили загрузить со склада БК. Нас человек тридцать собралось.
Это были снаряды. Вскрывали древние ящики, вытаскивали снаряды и подавали тем, кто стоял на машине. Снаряды были 1981 года выпуска. Оружие отцов. Помните строки из песни Владимира Высоцкого: «Если путь прорубая отцовским мечом…» Так и получалось, что отцовским мечом мы прорубали свой путь. И минометы отцов, и гранатометы отцов, и порой даже автоматы отцов.
Однако пришел день, а вернее ночь, когда нас собрали на первом этаже «Гайки» и сообщили, что группами будем уходить на передовую. Построились все повзводно, провели перекличку. Перекличку проводил наш молькинский сотрудник, который на базе работал. Я был назначен старшим группы Проекта «К», и в мою задачу входило доставить группу до штаба командира Саратова. Я помню еще, когда была перекличка моей группы, мне пришлось искать одного человека из нее. Он, оказывается, во время приказа о построении убежал в туалет.
Нашел. Все в строю и готовы. Группы уходили одна за другой, и потому пришлось ждать долго отправки. Сидели на полу или прохаживались по первому этажу, но все были в полной экипировке и при БК. Группа моя насчитывала восемь человек и я, старший, девятый. Группы все уходили, а мы все ждали своей очереди.
За время ожидания я познакомился с одним интересным человеком. Он был из Проекта «К». Здесь не принято спрашивать, за что человек был привлечен к уголовной ответственности. Никому из них не приятно о прошлом говорить, и все желают видеть себя не зеками, а воинами, и всем кашникам хочется сказать своим матерям, женам и детям: «Я сражался, бился насмерть с врагом, я воин». Так вот, о том интересном человеке… Он бородатый, в общем-то как все мы, но что-то в нем было такое особенное, интеллигентное, что ли. Рядом на полу мы сидели, а потому и разговорились. Оказалось, что он бывший предприниматель, бывал в Европе, путешествовал по зарубежной Азии в свое время. Я спрашиваю, продолжая с ним разговор:
– Шамбала?
– Да, да, Шамбала… Я на Тибете ее искал.
– А что тебя туда влекло?
– Всегда интересовался такими вещами. Представляешь, там есть гора Кайлас. Я там у горы был. Там сильная энергетика. Общался с шаманами. Но там не каждый может находиться. Я, когда там у горы остановился с ночевкой, то ночью меня просто выворачивало.
– Как выворачивало?
– Просто не могу и все. Это как похмелье, хуже.
– А дальше? Что есть Шамбала по-твоему?
– Шаманы говорят, что вход туда в долине Ярлу находится. Да, еще в горах там был.
– А какие они?
– Там снег лежит.
– Понял. А еще что знаешь? – спрашиваю я его, ведь так скучно ждать БТРа и хочется поговорить.
– Туда попасть может не каждый. Только чистый душой человек может быть пущен туда. Вход в Шамбалу охраняется. Так шаманы говорят, но я туда стремился очень. Это была мечта моей жизни, можно сказать. Войти туда не просто, там защита, как стекло, и это стекло не разбить. Шаманы сказали, что в Шамбале спят в позе лотоса сверхлюди или даже не люди, а гуманоиды.
– Еще поедешь туда на Тибет после войны?
– Поеду. Обязательно.
Наш разговор был прерван тем, что прозвучал мой позывной – Провиант! – и закрутилось. Я собрал группу, и мы пошли на выход. Слева у входа нас уже ждал зверь, БТР. Начали грузиться. Уходила наша группа одна из последних или почти последних. Ночь и раннее утро позади, уже «сумрачно светло». Ехали долго. БТР остановился, впереди скомандовали на выход. Мы выпрыгнули и… черт побери эту секретность, это не штаб – это кладбище.
– В зеленку, – командую я, то есть на кладбище, получается.
Вбегаем на кладбище, а кладбище уходит вверх, то есть это холм, на котором они, наши «друзья с Украины», хоронили своих усопших. Забираемся повыше. Пять человек рассосались около могил повыше от нас метров на семь, а мы, четверо, метрах в пяти от дороги, чтобы дорогу видно было нам, или вернее мне. Я думаю: «Черт побери, не у штаба высадили и местность незнакомая. Но решать нужно быстро все. Встречать явно не собирались нас. Это секретность или глупость? Если я сейчас ошибусь со стороной, куда мне идти, людей погублю, и меня расстреляют точно. Но, судя по всему, сколько я слышал… кладбище… кладбище… это кладбище, за ним нет командных пунктов у нас. Наверное. Значит налево. С богом!
Командую своим:
– Сейчас первая группа выходит на дорогу и по краю бегом до штаба. Вторая пойдет, как дам команду.
Сзади меня не согласны:
– Нас
