— Полосатик справа, четыреста!
— Бронепрожигающим! Огонь!..
Донный трассер влип точно под срез башни, проломив тонкую броню верха. Практически мгновенно из всех щелей и люков рвануло ослепительно белое пламя, а ещё через мгновение квадратная башня воспарила к небу, на мгновение зависла, а затем камнем рухнула вниз, зарывшись в землю. «Тигр» тряхнуло с такой силой, что Столяров чуть не откусил себе язык.
— Мать! Дмитрий! Что случилось?!
— Попали в нас, товарищ командир! Но мы едем, едем! Всё в порядке!..
«Шестёрка» чуть качнулась, переваливаясь через бруствер траншеи, затем застыла на месте. Гусеницы заворочались в разные стороны, и вот уже осыпается земля под широченными траками, хороня тех, кто думал укрыться… Какой-то унтер бросается с ящиком мины к захваченному русскими «тигру», но его сносит длинная трассирующая очередь из подоспевшей к месту боя «четвёрки», а позади них уже грохочут русские «тридцать четвёрки»…
— Двенадцатый, я — Первый! Молодцы! Продолжайте атаку! Прорыв будем развивать своими силами! Идите на Глухов! Идите на Глухов!
— Первый, я — Двенадцатый! Вас понял, выполняю…
Александр досадливо мотнул головой и переключил передатчик на внутреннее переговорное устройство.
— Дима, вперёд! Движемся до упора.
— Понял, командир!
Двигатель взревел, и машина помчалась дальше.
— Наводчик! Огонь по своему усмотрению. Радист, передать всем — ВПЕРЁД!..
Стальная колонна проламывалась сквозь вражескую оборону. Позади оставались раздавленные трупы, горящие грузовики, разрушенные блиндажи, били пулемёты, орудия танков стреляли практически без остановки. Среди фашистов вспыхнула настоящая паника, но, к чести германского командования надо отметить, что они УМЕЛО воевать. Вот и сейчас, после того, как первый шок от удара прошёл, оно подтянуло к месту прорыва отборные части эсэсовцев, и во фланг разворачивающемся корпусу ударили «пантеры»… Ничего этого Столяров не знал. Он был всецело поглощён поставленной перед ним задачей — взять город Глухов… А позади схлестнулись две стальные армады. Крупповская сталь против уральской брони. Взлетали над затянутым гарью полем кольца дыма, безошибочно указывающие на детонацию боезапаса, расстилались по земле рассыпавшиеся траки, взмывало к небесам синее пламя буны.[84] Бойцы стояли насмерть. Бухали ПТР, целясь в смотровые щели, чтобы ослепить врага, расчёты противотанкистов, шедшие в первых ряда наступающих, выкатывали свои пушки на прямую наводку, сбивая гусеницы… Они вначале просто выстояли. Затем — перемололи, и, наконец, вновь двинулись вперёд…
— Слева два — противотанковая батарея. Ещё пять — зенитки на прямой наводке. Окопы.
— Ясно. Вас понял, разведка. Сворачивайтесь. Мы выступаем…
Колонна шла в полной тишине. Подполковник строжайше запретил открывать огонь, пока их не разоблачат. Экипажи нервничали — ещё ни разу никто не ходил в атаку ТАКИМ образом… Белели кулаки на рычагах, вжимались зрачки в окуляры прицелов, заряжающие держали на руках снаряды, чтобы не потерять ни мгновения когда всё НАЧНЁТСЯ… Пять километров. Три. Один. Пятьсот метров… Вот уже кто-то из фашистов вылез на бруствер, что-то приветственно заорал, размахивая пилоткой… Двести метров… Пятьдесят…
— ОГОНЬ! В атаку!
Колонна рассыпалась по сторонам, тем самым знаменитым немецким колоколом, или клином. Тяжёлый «тигр» впереди, по бокам — средние «четвёрки», в середине — остальные. Орудия били без остановки, пулемёты поливали траншеи, словно пожарные шланги. Мгновенно позиции заволокло дымом и огнём… Массивный лоб с длинной пушкой, увенчанной набалдашником вывернулся из сплошной стены дыма и с лязгом обрушился на зенитку. Под днищем что-то заскрежетало, со звоном лопнуло, танк на мгновение замедлил ход, и вновь рванулся вперёд, утюжа позиции артиллеристов. Между тем позади оба «Носорога» и «Медведь» шустро развернулись у подножия холма, с вершины которого весь город был словно на ладони. Стволы огромных пушек задрались к небу, затем враз вздрогнули, выбрасывая тяжеленные снаряды. Их грохот на мгновение перекрыл всю симфонию боя, блеснули выбрасываемые гильзы. Орудия чуть шевельнулись, повинуясь командам корректировщика, вновь грохнули. Внизу вспухли разрывы, удачно накрыв выдвигающуюся из центра городка колонну, спешащую на подмогу…
— Пехота — вперёд! Расчистить дорогу танкам…
Рванулись к городу тупоносые броневики, до этого благоразумно державшиеся позади стального клина. За них Столяров не беспокоился — натаскивал сам, а уж равных ему в городских боях не было. Сталинград — это не школа, это АКАДЕМИЯ выживания! И верно, всё прошло отлично. Вначале самоходки поставили дымовую завесу, выплюнув серию специальных снарядов, и под её прикрытием полугусеничные машины подобрались практически в упор. А затем пехота горохом посыпалась через кормовые люки, организовалась в штурмовые группы и начала зачистку. Лёгкие «троечки» шли на подхвате, подавляя огневые точки, пробивая наспех сооружённые баррикады. Бой шёл с подавляющим перевесом в нашу сторону…
…- Занять оборону, продолжить зачистку. Трофеи, пленных — сюда. Радист — связь с командованием, доложить, что приказ выполнен, город — взят!
— Есть!..
Местные жители вначале не поняли, что их освободили, а потом на улицы хлынули те немногие, что уцелели. Они запрудили всё пространство, несли цветы, обнимали бойцов, целовали их. Невесть откуда появился самогон, но подполковник сразу пресёк это дело, стараясь не обидеть никого.
А затем появились пленные…
Это были не те самоуверенные, опытные вояки образца сорок первого или сорок второго года. Совсем другие: с растерянностью на лицах, с угодливыми улыбочками, или диким ужасом, написанном на лице.
Ещё бы!
Мы поняли: немцы не люди. Отныне слово «немец» для нас самое страшное проклятье. Отныне слово «немец» разряжает ружье. Не будем говорить. Не будем возмущаться. Будем убивать. Если ты не убил за день хотя бы одного немца, твой день пропал. Если ты думаешь, что за тебя немца убьет твой сосед, ты не понял угрозы… Если ты не можешь убить немца пулей, убей немца штыком. Если на твоем участке затишье, если ты ждешь боя, убей немца до боя… УБЕЙ…
Вот к чему призывал Эренбург. Да и другие призывы этого члена так называемого Антифашистского Комитета[85] ДАЛЕКО превосходили самые гнусные выдумки нацистской верхушки… Фактически он призывал к ГЕНОЦИДУ германского населения, не делая разницы ни для женщины, ни для ребёнка, ни для старика. Уничтожить ВСЕХ немцев. Впрочем, этот деятель был далеко не одинок. Пройдут ещё два года и сионисты выдвинут план полного уничтожения мужского населения Германии и стерилизации женского…
— Что, Столяров, теперь не будешь год умываться?
— С чего бы это вдруг?
— Так ведь за руку с самим товарищем Сталиным поздоровался!
Он улыбнулся, вызвав взрыв смеха окруживших его курсантов… Наступил ужин. Все быстро набивали молодые желудки, когда в зале появился дежурный по курсам:
— Курсант Столяров, немедленно к командиру!
Александр с сожалением отодвинул недоеденную тарелку со вторым, торопливо, уже на ходу допил компот, ловко поставив стакан на край последнего стола у самого выхода. Морозный воздух обжёг лёгкие. Быстро пробежал по плацу, взлетел по крыльцу. Адъютант начальника молча кивнул на дверь кабинета.
— Разрешите, товарищ генерал?
— Заходите, полковник Столяров.
Сашка чётко сделал три шага строевым и кинул ладонь к обрезу шапки.
— Курсант Столяров по вашему приказанию прибыл, товарищ генерал!
— Вольно, полковник. Садись.
— Я, товарищ генерал, подполковник…
— Уже нет. Указом Верховного Совета ССР вчера вам было присвоено звание Героя Советского Союза с присвоением очередного звания. Поздравляю.
— Я… Это… Товарищ генерал, правда?!
Тот неожиданно улыбнулся:
— Не ожидал? Приказ сегодня привезли, пока вы в оцеплении стояли. Нашла тебя награда. За Севастополь, парень. Вы у немцев шнельбот увели?
— Было такое.
— Вот. И за сбитые. Тебе одного по положению не хватало. Так решили тебе торпедный катер засчитать. Так то, Герой!
— Спасибо, товарищ генерал! Служу Трудовому Народу!
— Это правильно. А теперь, полковник Столяров, слушай сюда. Учёба твоя кончилась. Вот проездные документы на поезд. Здесь же — новое удостоверение личности, орденские знаки и документы на них. Сейчас пойдёшь на вещевой склад, получишь обмундирование. Его сдашь на швальню,[86] пусть подгонят. После подъёма на занятия не идёшь. Завтракаешь, расход на тебя оставят, садишься в нашу «эмку», едешь на вокзал. Железнодорожный комендант в курсе. Место тебе на поезд будет. И вперёд.
