— Тебя бы убили. Сразу же убили. Они не хотят уходить.
— Чего же они хотят?
— Быть хозяевами.
— И ты им позволишь?
— Я хочу одного: чтобы они не пришли сюда, в мою деревню.
Юноша посмотрел на него с укоризной:
— Если мы все будем защищать только свой дом, они расправятся с нами поодиночке. И им помогут израильтяне. — Он помолчал. — От моего брата Шафика уже месяц нет вестей. Набатия вся в огне.
— Смотри! — воскликнул старик, указывая на серпантин дороги, вьющейся по склону горы. Мелькая в просветах между островками садов, по ней мчался автомобиль. — Кто-то едет.
— Пойдем, — юноша сдернул с плеча автомат и начал опускаться по обрыву.
Старик поправил ремень винтовки и, бормоча себе что-то под нос, двинулся следом. Он спускался осторожно, стараясь не поскользнуться на гладких камнях.
— Не торопись! Успеем! Они еще должны объехать завал внизу!
Юноша спрыгнул в окопчик, положил автомат на мешок с песком и вытащил запасные обоймы. Потом глянул вверх, на склон. Старик застыл на площадке скалы, приложив руку козырьком ко лбу.
— На что это ты засмотрелся, Ахмар? Ты весь как на ладони, — сердито закричал он. — Иди сюда!
— Летят! Самолеты летят! — крикнул тот в ответ, указывая в сторону побережья.
— Они все время летают, — проворчал юноша, взводя затвор автомата. — Спускайся! Машина сейчас подойдет, уже слышен шум мотора. Тебя из нее увидят.
Старик спустился в окопчик.
— Что из того? Ты ведь рано или поздно тоже обнаружишь себя.
— Лучше, чтобы тебя не видели. — Юноша не сводил глаз с поворота дороги. — Чтобы не знали, какие бравые бойцы сторожат Келибию.
Старик обиделся. Он присел на пустой ящик и отвернулся. Но вдруг вскочил и забарабанил кулаком по спине юноши.
— Я говорил! Я говорил! Они летят сюда!
Прямо на них с гулким рокотом неслись два вертолета. Солнце играло на стеклах кабин.
— Это израильтяне! — Старик потянул юношу за рукав на дно окопчика.
Тот вырвал руку.
— Уйди! — Он поднял автомат.
— Ты с ума сошел! Пусть летят! — Старик вцепился в ствол автомата. — Если выстрелишь хоть раз, они сотрут Келибию с лица земли!
— Трус! — Лицо юноши потемнело. — Иди прячься у себя в саду! — Он оттолкнул старика и снова начал целиться. Но выстрелить не успел. Вертолеты вдруг изменили курс и, накренившись, с мистической плавностью описали дугу и ушли к долине.
— Это не израильтяне, — прошептал юноша. — На вертолетах нет звезды Дауда.
— Они пошли на Руаду. — Старик сразу успокоился. — Руада прямо у дороги. Нам повезло, что Келибия в стороне…
— Вы все так любите быть в стороне. Но не получится. Ни у тебя, ни у других. Запомни мои слова.
— А! — Старик махнул рукой. — Будь что будет. — Он прислушался. — Слышишь?
Из-за поворота показался автомобиль — большой белый вездеход «вэгонир», весь покрытый розовой кремнистой пылью. Даже отсюда было видно, что в машине только один человек.
— Кто бы это мог быть? — спросил сам себя юноша.
— Сейчас узнаем.
Машина приблизилась к завалу из срубленных кедров и булыжников и остановилась.
— Сейчас я выстрелю — для предупреждения, — сказал юноша и прицелился в изрешеченный пулями указательный щит, стоящий у завала. — Пусть выходит и скажет, кто такой!
— Только не попади… — начал старик.
И вдруг в «вэгонир», в придорожные камни, в землю вокруг ударили тяжелые пули. Грохот разрывов и рев моторов над головой заставили их прижаться к мешкам с песком.
— Они прилетели опять! Они вернулись! — завопил старик.
Огненные полосы исчертили небо над деревьями. Первая ракета ударила в землю в шагах двадцати от машины. Другая смела щит. Больше ничего они не увидели, потому что едким дымом заволокло дорогу.
И сразу все стихло. Взрывы, цоканье пуль, свист винтов так же резко оборвались.
— Ну, что же ты не стрелял? — ехидно спросил старик, отряхивая от песка свалившуюся с головы куфью.
Юноша не ответил. Закинув автомат за плечо, он перемахнул через мешки и бросился к завалу. «Вэгонир» лежал на боку. Из разорванного бака в днище лился бензин. Мотор дымился.
— Не подходи, взорвется! — закричал старик, высовываясь из окопчика. Юноша не обратил на него внимания. Через разбитое ветровое стекло он вытащил водителя и, оставив на капоте кровавые ручьи, потащил его на плечах от машины. Едва он свалился в окоп со своей ношей, как громыхнул взрыв и оранжевое пламя со всех сторон охватило машину.
— Помоги, Ахмар! — юноша достал бинт, разорвал набухшую от крови рубашку раненого. Старик тоже принялся бинтовать, покачивая головой и шевеля губами.
Бинта на три раны не хватило. Старик встал и зашептал молитву.
— Ахмар, он, наверное, умрет, — юноша тоже поднялся с колен. — Он истекает кровью.
Рядом скрипнули тормоза. Из выкрашенного в защитный цвет «джипа» выскочили несколько человек.
— Что случилось? — спросил высокий лысоватый мужчина, подбежав к окопчику. Он бросил взгляд на окровавленное тело. — Кто это?
— Не знаю. Его обстреляли с воздуха, с вертолетов, — ответил юноша.
— В вас тоже стреляли?
— Нет, только по машине.
Мужчина обернулся к молодой худощавой женщине.
— Взгляни, что с ним, Надия. Может быть, еще жив? — Он посмотрел на дымящийся остов машины. Губы его побелели от гнева.
— Кто это был — американцы? — спросил он. — Израильтяне?
— Не знаю.
— Ты что, не разглядел, какие на вертолетах были опознавательные знаки?
Юноша пожал плечами:
— В том-то и дело — на вертолетах не было знаков. Никаких.
Когда он открыл глаза, то увидел сидящую рядом на стуле худую смуглую женщину. Она обмакнула салфетку в миску с водой, вытерла ему лоб и щеки.
— Как вас зовут? — женщина наклонилась к самому его лицу.
— Халед, — ответил он и не услышал собственного голоса.
— Как?
Он отвернулся, глаза наполнились слезами.
— Не волнуйтесь. Кризис позади. Вы потеряли много крови, но организм у вас железный — так говорит врач. Теперь все будет хорошо.
Халед попробовал пошевелиться и только тогда заметил, что к рукам тянутся трубки от капельниц.
— Можете говорить?
Он медленно произнес:
— Могу.
— Как вас зовут?
— Халед. Халед Мурси.
— Откуда вы?
— Из Бейрута. Это допрос?
Женщина улыбнулась.
— Допрос? Я просто хотела узнать, что привело вас в горы.
— Я ехал в Руаду.
— У вас там родственники?
— Нет. Друзья.
— Мы недалеко от Руады. За кем-нибудь послать?
— За Махмудом Салемом.
— Я попрошу, чтобы его нашли. Подождите минуту. — Женщина вышла.
Раненый закрыл глаза. Разговор утомил его. Лицо покрылось испариной. Он попытался согнуть ноги в коленях, но пронзительная боль едва не заставила его вновь потерять сознание.
Подонки, подумал он, чудовищные подонки. Штурмовали «вэгонир», как танк противника — по всем правилам военной науки.
Но, собственно говоря, вертолетчики ни при чем. Им поставили задачу — уничтожить движущуюся цель. Указали эту цель и велели: «Работайте, ребята!» И они поработали — с первого захода прошили кабину и мотор.
Но ведь их кто-то наводил…
Значит, с того момента, как он выехал из Бейрута, за ним следили. И время от времени сообщали местонахождение машины. Отсюда вывод — последний разговор с шефом вызвал сомнения в его благонадежности. Когда же он отправился в горы, Компания решила не рисковать. И этим еще раз доказала, что верна себе.
Женщина вернулась в сопровождении человека высокого роста, молодого, но с изможденным, усталым лицом. Он присел на край кровати. Долго пристально смотрел на Халеда.
— Вы сказали, что хотите видеть Махмуда Салема? Откуда вы его знаете?
Халед не ответил.
— Вам трудно говорить?
Халед молчал.
Видя, что раненый не отвечает, пришедший тоже замолчал и некоторое время рассматривал носки своих стоптанных башмаков.
— Дело ваше. Кроме Махмуда, вы ни с кем не хотите говорить?
— Нет.
— Тогда, боюсь, к вам никто не придет.
Халед закрыл глаза.
— Вы, наверное, меня не поняли, — вновь заговорил мужчина. — Махмуд обязательно пришел бы. Если бы не уехал. Думаю, он сюда не вернется. Махмуд теперь далеко. — Он встал и пошел к двери.
— Послушайте… — вдруг произнес Халед. Мужчина обернулся и взглянул на него выпуклыми печальными глазами.
— Я только хотел спросить: Махмуд жив? С ним ничего не случилось? — продолжал Халед.
— Он погиб. Во время взрыва.
Женщина с укором посмотрела на стоящего у двери человека.
Лицо Халеда исказила судорога.
— Какое сегодня число? — хрипло спросил он.
