прикроем. Вперед!»
Иду за Сомовым, смотрю по сторонам. Вижу, белый силуэт ринулся на часового и поволок его во двор. Ни звука. Мы вскочили на ноги и айда — к узлу связи. Дверь оказалась незапертой. Тихо. Входим осторожно: немцы придумывали разные сигнализации… Сам знаешь, Сомов ступает неслышно, словно тигр уссурийский… За столом, подперев голову руками, кимарит фриц-радист. И так сладко посапывает… А перед ним — представляешь себе! — совсем новая рация попискивает. Хочешь верь, хочешь нет, как сейчас помню: прекраснее той мелодии я никогда не слышал… Ну, немец даже не проснулся. Мы аккуратно свернули рацию и — в лес!
Бежим, а откуда-то с высоты доносится гул — уверенный, нарастающий… Ну, думаем, наши пикировщики Пе-2 на Берлин подались. И вдруг — знакомый стонущий рев, затем — свист, да такой пронзительный, что хочется стать букашкой, в любой Щелочке спрятаться. Ты только пойми, каково оно — под своими, советскими, бомбами… Вот тогда-то и шарахнул взрыв, от которого, казалось, земля со своей оси сорвалась. Видно, склады боеприпасов где-то совсем близко взлетели в воздух. И пошло, и пошло… Рев, свист, вой, пламя… как у черта в пекле!
Правда, мы от той бомбежки в большом выигрыше остались. Из особняка, как безумный, выскочил фашист в одних подштанниках с каким-то рулоном под мышкой да как чесанет в лес — и прямо на Сомова. На ловца всегда зверь сам бежит! Рулон оказался оперативной картой. Смекаешь? С такими трофеями любой — кум королю и черту сват! Так говорят у нас на Украине…
Гуля умолк и протянул Николаю папиросу.
— А ты, хлопче, Сомову кем приходишься?
Парень смущенно переступил с ноги на ногу.
— Как вам сказать… На Ангаре это было. Вез на своем «мазе» гранитную глыбу, спешил. Крутой поворот… Гололедица… Тормоза — звери… И все равно — с обрыва в речку. Течение бурное, вода ледяная… Вероятно, от удара дверцу заклинило. Ну, думаю, конец! К счастью, Иван Федотыч поблизости оказался… Мы и не знали друг друга вовсе. Нырнул он, дверцу вырвал— силища у него вон какая! — и вытащил меня за шиворот на берег. Полмесяца промаялся я с воспалением легких. Потом попросился в верхолазы. К Ивану Федотычу, значит. Родители мои в войну погибли, а сам я в детдоме воспитывался. Вот и кочую с Иваном Федотычем. Братскую пустили, Красноярскую возвели, теперь на Саянскую определились…
Скрипнула дверь, в нее бочком протиснулся Сомов.
— Вы что — на крыльце ночевать собрались?
— Любуемся, — ответил Гуля, показывая рукой на зарево.
— Да… Пейзаж, брат, в этих местах знаменитый. Строительный… Как говорится, для будущего!
Александр Владимирович Ковальчук
НЕТ, НЕ ПРИЗРАКИ!
Редактор С. Бабинская
Художник О. Шамро
Художественный редактор Г. Гречихо
Технический редактор М. Федорова
Корректор С. Штынова
Г-12618. Сдано в набор 25.V.71 г. Подписано к печати 11.1.72 г.
Формат бумаги 70Х1081/к. Печ. л. 6V4. (Усл. печ. л. 8,75). Уч. — изд. л. 9,168 Бумага типографская № 2. Тираж 100000 экз. Изд. № 4/4473. Заказ 626. Цена 45 коп.
Ордена Трудового Красного Знамени Военное издательство Министерства обороны СССР. 103160, Москва, К-160 1-я типография Воениздата Москва, К-6, проезд Скворцова-Степанова, 3
Ковальчук А. В.
К56 Нет, не призраки! Рассказы. М., Воениздат, 1972 г.
200 стр.
7-3-3/190-72
С(Укр)2
…………………..
FB2 — mefysto, 2022
Руки вверх! (нем.)
Берлин, двадцать три (нем.).
Нюрнберг, семь! (нем.)
Выходи! (нем.)
Товарные вагоны увеличенной тоннажности.
Объезд минного поля вправо (нем.).
Тревога! (нем.)
Зольдбух — солдатская книжка (нем.)
Все в порядке (нем.).
Один из районов Дрездена.
Мэгобари — друг (груз.).
Поверьте мне… (нем.)
Тревога! Русские солдаты здесь! (нем.)
Где полковник? Где… (нем.)
«С нами бог!» (нем.)
Назад! (нем.)
Руки вверх! (нем.)
Берлин остается немецким! (нем.)
Показать! (нем.)
