На закраине леса приостановились первые ряды. Основные колонны еще только выходили из чащобы. Бойцам было приказано подготовиться к броску за немецкие траншеи и окопы, обтекая доты и дзоты, обозначаемые врагом редкими вспышками ракет. Это заняло минут тридцать-сорок. В ночном мраке, подбеленном пеленой снега, виделась впереди прогалина – чистое поле шириной, быть может, метров сто. Как нам говорили, тут наши ребята проникали к самой передовой фашиста, а баянист Белоусов даже в деревне Черной побывал.
За голой прогалиной вспыхивали молнии ракет – там, как мы полагали, рисовалась линия фронта, там наши. Наши!..
Бойцы и командиры в предчувствии скорой встречи со своими были возбуждены и настроены решительно, как никогда. То и дело приходилось усмирять нетерпеливых. Вблизи расположения батальонов и рот лыжников немцы не проявляли никакой активности. Не встречались патрульные. Была очень странная тишина. Лишь шорох лыж, скрип снега под палками и волокушами, иногда тихие голоса команд…
В нетерпении хотелось бежать вперед. Мы с командиром роты С.С. Серебряковым и младшим лейтенантом М.И. Бурдэ очутились в первой цепочке. Пересекли почти всю поляну. Попадались кустики сосны. И уверенность наша становилась все крепче: одолеем последний рубеж!.. Серебряков приостанавливался, глядя на часы: общая атака назначена на 24 часа…
И поднялся ураган!.. Иного слова не подобрать. Винтовки, автоматы, пулеметы, минометы – все было пущено фашистом в ход. В одно мгновение над поляной перекрестились осветительные ракеты. Мы очутились как на ладони, открытые для пуль и осколков со всех сторон.
Упали в снег. Скомандовали: «Огонь!» Затрещали выстрелы лыжников. Где-то, как эхо, звучало «ура!» и захлебнулось. Кто-то кричал истошно от боли. В двух шагах от меня уткнулся в снег старший лейтенант, душевный друг, отличный командир роты, Сергей Стефано́вич. Как подстреленная птица, упал Михаил Исаакович Бурдэ. Ни тому ни другому помощь не понадобилась…
Даю приказ на отход в лес. Отползаем по едва заметной низинке. Тащим лыжи, автоматы. Со мною старшина роты Лужников, уральский парень из Чусовой, оружейный мастер Степан Колодкин… И больше никого – пули и осколки настигли! И мы все трое ранены. Старшина роты с перебитой рукой. Все же мы доползли до густого ельника, выбравшись из зоны поражения.
В этот свинцовый буран попал и командир бригады Александр Ильич Мачихин. Должен заметить, что военком почти всегда в тылу немцев стремился быть впереди, в самом опасном месте, и своим примером звать бойцов к победе. Едва отдышавшись под елью, я услышал крик: «Комиссара бригады убило!» От меня это было метрах в сорока. Быстро прибежал туда. Мачихину уже оказывали первую помощь. Нашли пустую волокушу и на нее положили комиссара. Политотдельцы и сотрудники особого отдела утащили Александра Ильича в низину, за толстые деревья, чтобы укрыть его от огня противника».
Главную роль в спасении военного комиссара бригады сыграл комсомолец Саша Дурнов. Вот выписка из его наградного листа:
«Дурнов Александр Никитич, младший лейтенант госбезопасности, рождения 1916 года, член ВЛКСМ, уроженец города Хвалынска Саратовской области.
В ночь на 28 марта 1942 года при попытке прорыва бригады через линию фронта на соединение со своими частями Дурнов А.Н. был в передних рядах атакующих. Во время сильного обстрела был тяжело ранен комиссар бригады, старший батальонный комиссар А.И. Мачихин. Младший лейтенант Дурнов вынес его на руках из зоны обстрела. Принимая тогда же участие в боевых действиях, Дурнов погиб в бою».
«Немецкие автоматчики все еще пытались настичь нас, отбить от основной массы парашютистов, – продолжал А.В. Калиничев. – Инструктор политотдела Степан Иванович Козлов вдруг пошел открыто навстречу немцам. Я рванул его за рукав куртки. Упав в снег, мы вместе повели автоматный огонь по фашистам, давая возможность отставшим ребятам скрыться в лесу. Степан Иванович в результате простуды в тылу потерял слух, плохо ориентировался. Его намеревались вывезти к своим, но он наотрез отказался. Задержав вражеских автоматчиков и рассеяв их выстрелами, мы догнали колонную цепь бригады…»
Архивные материалы, воспоминания участников боя под Черной свидетельствуют о том, что с первых шагов атаки лыжников других подразделений враг встретил небывало плотным и организованным огнем. Засады на дорогах и просеках, неожиданные для десантников пулеметные точки на взгорках, выдвинутые за околицы бронетранспортеры, оснащенные крупнокалиберными пулеметами, «кукушки» на опушках…
По всей видимости, воздушная и наземная разведки неприятеля засекли сосредоточение парашютистов на дальних подходах к Черной, Лунево, Корнево и немецкие командиры упредили последний рейд десантников.
– Где была разведка?! – бушевал комбриг Тарасов. – Где этот прохвост Белоусов?!
– Не паникуйте, майор! – урезонивал Тарасова подполковник Латыпов. – Немцы на хвосте колонны. Организуйте отход!
– Все ученые! Все все знают!.. – Комбриг погнал связных разыскать комбатов и командиров отдельных рот. Шишкину приказал срочно уточнить потери. Вызвал шифровальщика Бархатова. Накрывшись плащ-палаткой, написал радиодонесение в Валдай с просьбой немедленной высылки самолета за Мачихиным.
Отголоском той трагической ночи звучит сегодня письмо бывшего бойца МВДБ-1 Николая Егоровича Овсянникова из поселка Коса Кировской области:
«Простите за задержку с ответом. Что-то у меня все здоровье пошаливает. В больницу протоптал торную тропу. Что сказать насчет боев в тылу немца?.. Тяжелое времечко – все тут!.. Если бы не смелые командиры да комиссары, погибла б бригада. Не могу забыть комбата-2 А.Н. Стручкова. И солдат уважал, и воевать мог, и мужеством не обделен был. Опалила война! Или ж командир нашего взвода Алексей Гринько. Никогда не унывал. Нахлобучку выдаст один раз – попомнишь! С простой душой человек. Как громом ударило, когда ефрейтор Юрков сказал: «Командира взвода «кукушка» срезала!» Долго горевали бойцы…
И мне не повезло под Черной. На речке Ладомирке случилось мое крушение, когда к своим пробивались. В лесу. Осколком ударило. Охватил руками сосну, а двигаться не могу, хоть кричи «мама!». Слышу голос Ивана Григорьевича Смертина: «Отходи старой лыжней!» Спина виделась замполитрука Зорина. Он из Удмуртии был. Пытался крикнуть ему, да сил уже не было. Фашисты шли по нашему следу, как собаки гончие. Еще успел выстрелить из винтовки и потерял сознание…
Вы спрашиваете: кто лечил меня в плену?.. Какое лечение!.. Просто здоровье вятское взяло верх. Потянулись лагеря военнопленных – Порохов, Двинск, Торнов… Расчищали дороги, валили лес, потом помещик ихний откупил, как вещь. На земляные работы направили…
Сам я из крестьян. И сам крестьянин. И два сына и дочка в труде воспитаны. В деревне живу. Извините за малые сведения».
И еще откровенье-печаль из Ленинграда, от брата парашютиста И.А. Черезова:
«Наш Иван родился в 1923 году в Кировской области в крестьянской семье деревни Быкова Горка. На природе среди лесов прошли годы: собирать грибы, ягоды, бродить по зарослям, косить сено – любимое занятие всех нас, пятерых детей Черезовых.
В 1940 году Ваня окончил кировскую зубоврачебную школу, работал потом в Белохолуницкой районной больнице. Оттуда призвали его в 1-ю маневренную воздушно-десантную бригаду. В конце января 1942 года он прислал маме по почте 500 рублей. И – все оборвалось!..
В августе 1942 года поступило извещение: «Ваш сын, ст. военфельдшер Черезов Иван Алексеевич, пропал без вести у деревни Черная Демянского района». Отец был на фронте, а с матерью нас четверо. Отгоревали…
Я не знаю, чьи эти слова, но лучше сказать трудно: «Холодный ветер дул им в лицо, а они все шли вперед, и снова чувство суеверного страха охватывало противника: люди шли в атаку, смертны ли они?!
Да, они были простыми смертными, и мало кто уцелел из них, но все они выполнили свой патриотический долг перед священной матерью-Родиной».
Из оперативной сводки штаба 34-й армии:
«В 13 часов 15 минут 28.03.42 установлена радиосвязь с бригадой Тарасова. После неудачной попытки прорваться через дороги Ново-Маслово – Лунево и Ново-Маслово – Корнево сосредоточились в лесу 1,5 км с.-в. Корнево. Артиллерия 23-й и 130 с.-д. по заявкам Тарасова ведет огонь Лунево, Корнево…»
– Мы отошли в лес, но знать, что готовит противник, было нужно, – рассказывал автору учитель из села Боровка Кировской области Алексей Михайлович Эндаков. – Отрядили под Черную разведку. Повел нас командир моего третьего отделения сержант Шубин. Парень горячий и смелый. Сперва понаблюдали, как принято, выбрали объект. Облюбовали шалаш, что на отлете. Тут проходила вторая линия обороны немцев. Крутило поземку, слепило глаза. Должен заметить, и десантники, и немцы, и финны под жилье сооружали главным образом шалаши. В демянских лесах копнул на штык глубиной – вода!..
