— Каждый день фашисты бомбят нашу белокаменную, товарищ командир! вырвалось у Хохлова. — Ударить бы в ответ по Берлину. Око за око, зуб за зуб! По-другому бы запели фашистские стервятники!
Преображенский согласно кивнул своему штурману.
— Вот что я скажу вам, друзья мои, — взволнованно заговорил он, — даром фашистам бомбардировка Москвы не пройдет. Наше Верховное Командование найдет способ на удар ответить ударом. Помяните мое слово, — и полковник показал на карту: — А дотянем, штурман?
Тот мгновенно понял его вопрос.
— От Беззаботного до Берлина далековато. Если б какой аэродром поближе нашелся, тогда обязательно.
Послышался гул моторов: над аэродромом делал круг на посадку самолет командующего.
— Пошли, — заторопился Преображенский.
— Ну и штурман у вас, Евгений Николаевич! — смеясь, на ходу проговорил Оганезов. — Берлин, видите ли, ему подавай.
— И я бы полетел на Берлин, если б разрешили, — ответил Преображенский. — Да любой бы из нас полетел.
— Это вы верно сказали, товарищ командир, — заметил комиссар. — Все наши летчики ненавидят гитлеровцев, и каждый сделает все, чтобы любой ценой скорее завоевать победу.
Самолет командующего приземлился. Преображенский надел фуражку, подтянулся и пошел ему навстречу. Жаворонков пожал руки командиру и военкому полка, весело посмотрел вокруг.
— У вас тут, я вижу, настоящая Сахара! Хотя и у нас в Москве не прохладнее. Жаркое лето в этом году. Во всех отношениях…
Преображенский пригласил генерала на командный пункт, а сам то и дело многозначительно переглядывался с Оганезовым в ожидании сообщения командующего о цели приезда. Каковы же были их удивление и даже растерянность, когда Жаворонков попросил доложить о боевых действиях вверенного им полка.
Преображенский взял указку и подошел к карте.
— За последние полторы недели первый минно-торпедный авиационный полк наносил бомбовые удары в интересах сухопутных частей главным образом по боевым порядкам противника в районах Пскова, Порхова, Гдова и Луги, — указка прочертила на карте извилистую линию. — Бомбил танковые колонны, артиллерию и скопления немецких войск на крупных магистралях.
— Меня интересует боевая деятельность вашего полка не только за последние полторы недели, полковник, — прервал его Жаворонков.
Преображенский не знал, что и думать. Ведь о действиях полка в первый месяц войны командир авиабригады полковник Логинов подробно рассказывал командующему в прошлый его приезд. Что же он еще хочет услышать? Ведь вроде все известно.
Преображенский еще раз подробно рассказал о проведении минных постановок и нанесении бомбовых ударов в Ирбенском проливе и на подходах к нему по вражеским конвоям с техникой, вооружением и боеприпасами, идущим из Германии в Ригу для обеспечения приморского фланга группы армий «Север». 2-я эскадрилья капитана Гречишникова бомбила военные корабли немцев, скопившиеся в порту Мемель. Боевые вылеты дальними бомбардировщиками полка осуществлялись ежедневно. Летчики и штурманы получили богатый опыт, летают на задания в любой обстановке. Единственное, что вызывало некоторую озабоченность полковника, это изношенность моторов самолетов. Очень часто приходится летать на задания, особенно в последние дни. На текущий ремонт двигателей порой не хватает времени.
— Товарищ генерал, первый минно-торпедный авиационный полк готов выполнить любое задание, — закончил Преображенский.
Оганезов подтвердил слова командира и отметил, что морально-политическое состояние летного состава очень высокое. Несмотря на большие нагрузки, экипажи рвутся в бой, отказываются даже от положенного отдыха.
Жаворонков удовлетворенно кивнул. Что и говорить, полк отличный. Это он увидел и при первом его посещении. Сейчас же, после доклада командира и военкома полка, его убежденность еще более окрепла. Выбор им сделан правильный. Именно экипажи 1-го минно-торпедного полка должны лететь на Берлин. Правда, ежедневные вылеты на задания порядком измотали летчиков и штурманов, да и материальная часть самолетов требует ремонта, но сейчас не до отдыха. Обстановка в Эстонии усложняется с каждым днем. Дивизии 18-й немецкой армии настойчиво стремятся выйти к Финскому заливу и захватить главную базу Краснознаменного Балтийского флота и острова Моонзундского архипелага. Как долго продержится при таких условиях остров Сааремаа — трудно даже предположить. Поэтому надо торопиться!
А с нанесением 1-м минно-торпедным авиаполком торпедных ударов по крупным кораблям немецкого военно-морского флота временно придется обождать. Фашистская эскадра стоит в своих северных базах под надежным прикрытием зенитной артиллерии и истребительной авиации и не собирается пока выходить в Балтийское море. Лишь два легких крейсера «Кельн» и «Лейпциг» с опаской курсируют между Данцигом, Мемелем и Либавой, остерегаясь стоящих на позициях советских подводных лодок. Опыт нанесения бомбовых ударов на предельных расстояниях по Берлину пойдет только на пользу экипажам торпедоносцев, что потом положительно скажется при торпедировании немецких тяжелых и линейных крейсеров.
Жаворонков пристально посмотрел на сидящих по другую сторону стола полковника и батальонного комиссара и торжественно сказал:
— Дорогие товарищи! Вашему полку выпала особая честь. Товарищ Сталин лично поставил перед вами очень важную и ответственную боевую задачу: нанести бомбовый удар по столице гитлеровской Германии городу Берлину!
Преображенский и Оганезов точно по команде встали. Глаза их возбужденно блестели, лица сияли улыбками. Еще бы! Им поручается такое задание, о котором они только мечтали. «Ай да капитан Хохлов! — с восхищением думал Преображенский. — Не зря он прикидывал курс на Берлин! Как в воду глядел.»
— Товарищ генерал, летчики полка приложат все силы, чтобы выполнить поставленную перед ними боевую задачу! — полковник явно волновался и не старался этого скрывать.
— Заверьте товарища Сталина: наши краснозвездные бомбардировщики будут над Берлином! — тоже, не скрывая охватившего его волнения, проговорил Оганезов.
Чувство возбуждения и радости невольно передалось и Жаворонкову. Он поднялся и крепко пожал руки командиру и комиссару полка.
— Я верю в вас, дорогие товарищи! Верю, что вы будете над Берлином. Гитлеровцы еще узнают почем фунт лиха.
Когда все несколько успокоились, командующий заговорил о проведении столь сложной операции. Вылетать на бомбардировку придется с аэродрома острова Сааремаа. Оттуда по прямой до Берлина и обратно 1760 километров. Расстояние в оптимальных условиях полета легко преодолимое для ДБ-3. Однако при сложной метеорологической обстановке, при полете на большой высоте и при необходимости уклоняться от истребительной авиации и заградительного огня зенитной артиллерии противника оно может оказаться предельным. Поэтому он рекомендовал отбирать в авиагруппу особого назначения только отлично подготовленных летчиков и штурманов, которые не растеряются в любой сложной обстановке и способны найти выход из самого трудного положения.
— Полк может выделить в авиагруппу особого назначения двадцать экипажей. Списки летного состава и обслуживающего персонала, убывающих на Сааремаа, будут готовы к вечеру, — сказал командир полка.
— Сколько вам надо времени на подготовку? — спросил Жаворонков.
— Дня два, — ответил Преображенский, не решаясь назвать большую цифру.
— Хорошо, — согласился генерал. — Второго августа днем авиагруппа особого назначения должна быть перебазирована на Сааремаа.
— Есть, товарищ генерал!
— И последнее, — Жаворонков сделал паузу. — Никто в полку, кроме вас двоих, не должен знать о предстоящем задании. Пока в целях строжайшего сохранения тайны об этом сообщено лишь командующему Краснознаменным Балтийским флотом вице-адмиралу Трибуцу и командующему военно-воздушными силами флота генерал-майору авиации Самохину. Трибуц уже дал распоряжение командирам главной военно-морской базы и Кронштадтской военно-морской базы срочно отправить транспорты с горючим и авиабомбами на остров Сааремаа. Островному гарнизону приказано подготовить аэродром Кагул к приему ДБ-три и завершить строительство второго такого же аэродрома в Асте. Экипажи получат боевую задачу на месте нового базирования.
— Слово «Берлин» ни в документах, ни в разговоре пока не упоминать, продолжал Жаворонков. — Будем называть Берлин, как обычно сообщается в сводках, объект «Б». «Операция Б»!
— «Операция Б»! Звучит! — восторженно произнес Оганезов.
— Поймите, товарищи, никто раньше времени не должен знать о нашей боевой задаче. Наш успех — во внезапности!
— Ясно, товарищ генерал! — почти в один голос ответили Преображенский и Оганезов. Они попросили разрешения немедленно начать работу по отбору экипажей и подготовке самолетов.
