– Ах, вы обиделись? Напрасно. Но слова мои запомните.
– Не пытайтесь растрогать меня. Я ухожу, однако закрыться вы не сможете. Окно, если вы обратили внимание мы заколотили гвоздями. У двери всю ночь будет стоять часовой. Кстати, ради вашей же безопасности, – добавил он, мстительно улыбаясь. – Не будь я капитаном пехотного полка.
– Хочу надеяться, что часовой получит приказ не пропускать сюда ночью даже вас. Прежде всего – вас. Потрудись отдать ему именно такой приказ.
Графиня д'Оранж встретила Гяура в маленьком летнем садике, стоя на берегу миниатюрного пруда, берега которого были усеяны розоватыми валунами, а плес буквально вскипал рыбьими стаями.
– Так кем вы назвали себя? – томно спросила она, стоя к Гяуру в профиль. В руке у нее синела небольшая чашечка с кормом для рыбок. – Вы уж извините, слуга доложил слишком невнятно.
Гяур представился еще раз и, подойдя поближе, протянул д'Оранж письмо.
– От хорошо известной вам графини де Ляфер.
– От очень хорошо известной, – двусмысленно повторила владелица пруда. – Она еще жива?
Рука Гяура слегка вздрогнула. И это не осталось незамеченным.
– А почему вы решили, что к этому времени она должна была погибнуть?
– Да нет же, – рассмеялась мадам д'Оранж. И смех ее показался Гяуру совершенно естественным. – Это я к тому, что графиня вдруг неожиданно исчезла из Варшавы. И долгое время мы гадали, куда она могла деваться. В одно время даже пошел слух, что… Тем более что из Парижа прибыли люди… Впрочем, это неважно. В сплетни варшавского двора вас посвятят другие женщины.
– Но вы не договариваете слишком многое. И вряд ли кто-либо знает больше вас.
– Поэтому и недоговариваю, – поучительно напомнила д'Оранж.
Молчание Гяура было признанием того, что эту дуэль он проиграл.
– Я только что прибыл из Каменца. Ко дню моего отъезда графиня находилась там. Неужели вам неизвестно было это? – Гяур говорил довольно резко, готовя д'Оранж к тому главному вопросу, ради которого прибыл сюда.
– Уже известно. Благодаря вам, – графиня поставила чашечку на ближайший камень и, похлопывая письмом по ладони, принялась внимательно изучать внешность полковника. – Но если быть точнее, известие о затворнице Каменца дошло до меня несколько дней назад. Вы удовлетворены?
– Вполне.
– А графине, я вижу, по-прежнему везет на посыльных: князь, полковник и все такое прочее…
– Полнеющая мадам д'Оранж все еще могла бы сойти за довольно молодую женщину, если бы не печать вселенской усталости на лице и не грубовато-сусальное выражение самого лица, какого-то полумужского-полуженского: приторно-изысканного в своих округленных формах, прыщевато-лоснящегося и самодовольно-глуповатого.
Было что-то отталкивающее в ее внешности. Что-то совершенно отталкивающее – вот что больше всего поразило Гяура. Хотя и понимал, что, возможно, его восприятие д'Оранж связано с трагедией, постигшей графиню де Ляфер; с предположением, что эта сусально-вежливая, улыбчивая мадам д'Оранж может быть связана с варварским похищением Дианы.
– Сейчас не время спорить о вкусах де Ляфер.
– О вкусах мадемуазель де Ляфер, господин князь, можно говорить бесконечно. И это всегда будет ко времени.
– Возможно, – согласился Гяур, едва сдерживая раздражение. – Но я просил бы вас как можно скорее обратиться к письму.
– Там что-то важное? – повертела им графиня.
– Не могу знать. Именно это и заставляет поторапливать вас. Уж извините.
– Да вы, кажется, чем-то встревожены? – грубо рванула печать графиня д'Оранж.
Гяур попытался отмолчаться, однако графиня упорно не сводила с него взгляда, решительно требуя ответа.
– Прежде чем говорить о своих тревогах, попросил бы все же прочесть послание графини.
– Это несложно, – улыбнулась д'Оранж.
* * *
Письмо она читала на ходу, медленно поднимаясь мраморной лестницей на невысокую террасу, где стояло несколько скамеек. Гяур молча следовал за ней.
Словно бы не замечая его, д'Оранж прислонилась к перилам, спиной к мужчине, и он еще раз вынужден был обратить внимание, что формы ее далеко не идеальны. Грубоватость и какая-то безбожная небрежность их очертаний еще были бы простительны, если бы принадлежали мужчине средних лет. Но уж никак не известной в Варшаве – как убеждала его в этом графиня де Ляфер – фрейлине королевы.
Покончив с чтением, графиня озабоченно взглянула на гонца и, запрокинув голову, несколько минут всматривалась в туманное поднебесье.
– Вам действительно неведом смысл сего письма? – наконец вспомнила о своем госте д'Оранж, бегло пробежав текст послания во второй раз.
– К сожалению.
– Если в нем есть что-либо, касающееся лично меня, можете не обращать на это внимания. Похоже, я слишком задержался с письмом. Явись я к вам хотя бы вчера, наша встреча выглядела бы иначе. А сегодня вынужден просить о помощи.
– Значит, графиня де Ляфер не зря предвидела такую возможность, – вновь совершенно искренне и непринужденно улыбнулась д'Оранж. – Вам понадобилась моя помощь. Она нужна графине. Не знаю, в каких вы отношениях с мадемуазель де Ляфер…
– Считайте, что ни в каких, – поспешно прояснила ситуацию д'Оранж. – Совершенно ни в каких. Вас это устраивает? А теперь говорите, что произошло?
– Графиня похищена. На нее совершено нападение. Какие-то вооруженные люди, облаченные в одежды монахов, остановили ее карету, напали и увезли графиню в неизвестном направлении.
– Это произошло уже здесь, в Варшаве?
– Здесь, и вам это хорошо известно.
– Но вы же утверждали, что она все еще в Каменце.
– Потому что ко времени моего отъезда из этого городка графиня действительно оставалась в нем.
– Ах да, вчера мне сказали, что она уже объявилась в Кракове. И вроде бы имела аудиенцию у короля. Никакие слухи, как видите, за графиней не поспевают.
– По пути в Краков она тоже подверглась вооруженному нападению. Правда, тогда воинам, сопровождавшим графиню, удалось часть нападающих перебить, часть развеять.
– Кто же были эти люди? Грабители?
– Нет, конечно. Не знаю, кем они были посланы, но то, что к разбойникам не принадлежали – это уж точно. Вот все, что я знаю со слов Кара-Батыра, слуги графини.
Д'Оранж нервно, глядя себе под ноги, прошлась по террасе.
– Итак, второе нападение подряд, в течение нескольких дней; Краков, затем Варшава… – рассуждала она вслух.
– Возможно, они и не связаны между собой, – заметил Гяур. – Но в любом случае я просил бы никому, решительно никому не сообщать подробности нашего разговора о нападении на графиню.
– Естественно, естественно, – заверила д'Оранж. Но, взглянув на князя, вдруг насторожилась: – Постойте. Если все это столь секретно, почему тогда вы решились рассказать мне? Только потому, что графиня де Ляфер назвала мое имя?
– И еще потому, что графиня направлялась к вам. Именно к вам. И схватили ее в какой-нибудь сотне шагов от вашего особняка. Об этом сообщил кучер, которому удалось бежать. То есть люди, устраивавшие эту засаду, знали, что, прибыв в столицу, графиня в первую очередь направится к вам. Несмотря на то, что, как вы изволили выразиться, отношения между вами были «никакими».
– Разве кто-то способен усомниться в этом? Кроме разве что вас, мой милый князь.
– И еще одно. Некоторые нападавшие разговаривали между собой и с графиней по-французски. Это предполагает, что речь идет о ваших земляках, графиня.
– А также о земляках мадемуазель де Ляфер, – сухо напомнила д'Оранж, останавливаясь напротив Гяура.
– Это способно каким-то образом изменить ход ваших рассуждений?
Д'Оранж окинула Гяура холодным усталым взглядом, однако полковник заметил, что его слова все же задели ее за живое.
– А почему это должно менять их?
– У нас не получится разговора, пока не ответите, причем довольно ясно: вы заинтересованы в том, чтобы спасти графиню де Ляфер, или же не заинтересованы? Я не знаю и не могу знать всех тонкостей ваших взаимоотношений. Хотя тот же Кара-Батыр, слуга графини… утверждает, что с Дианой вы познакомились давным-давно, еще во Франции. Поэтому я верю, что поможете.
Д'Оранж еще раз внимательно присмотрелась к лицу Гяура, словно решала для себя, стоит ли в самом деле помогать этому человеку в его поисках графини и согласно кивнула головой.
– Пойдемте со мной, – бросила она уже на ходу, – очевидно, нам стоит поговорить.
«Значит, я все же правильно поступил, что примчался именно к ней», – облегченно вздохнул Гяур, входя вслед за графиней в танцевальный зал.
Такого поворота переговоров с королем Хмельницкий не ожидал. Он подошел к окну и уже оттуда какое-то время наблюдал, как, воинственно держа руку на эфесе легкой парадной сабли, король вышагивает, почти марширует, по ковровой дорожке просторного зала.
Этот марш его мог бы показаться комическим, если бы Хмельницкий не понимал, какое огромное нервное напряжение выдерживает сейчас Владислав IV, раскрывая ему все тайны своих замыслов. И каковы могут быть последствия, если в сейме узнают о предмете их переговоров. Владислав еще не забыл, что отец и предшественник нынешнего короля Жигмонт III Ваза был свергнут протестантским дворянством со шведского престола как раз за то, что позволял себе принимать решения, не согласовывая их с придворной элитой; что многое пытался решать втайне от нее.
