Фотография требовалась, чтобы узнать Карен. Девушка привлекательная, с широкой улыбкой и целой копной кудрей, полная противоположность круглолицей Тильде с ее мелкими аккуратными чертами. Кое-кто в управлении поговаривал, что Тильде фригидна, потому что с ходу пресекала все ухаживания.
«Но мне-то знать лучше», – думал Петер.
Ни словом не обмолвились они о неудачной ночи в отеле на Борнхольме. Петеру было неловко даже поднимать эту тему. Извиняться он и не думал – это еще унизительней. Но в уме зрела задумка столь неожиданная, что он предпочитал держать ее на задворках сознания.
– Вот она, – встрепенулась Тильде.
Петер посмотрел через площадь. Из дверей театра выходила группа молодых людей. Он тут же выделил Карен. На голове лихо сидит соломенная шляпка-канотье, широкая юбка горчично-желтого летнего платья соблазнительно пляшет вокруг колен. Черно-белая фотография не передавала ни разительного контраста между белой кожей и огненно-рыжими волосами, ни зажигательности, которая была очевидна даже на расстоянии. Казалось, девушка не просто спускается по ступенькам, а выходит на сцену.
Молодые люди группкой пересекли площадь и свернули на Строгет. Петер и Тильде встали с места.
– Прежде чем мы уйдем… – начал Петер.
– Что?
– Ты придешь ко мне на квартиру сегодня вечером?
– Какой-то особый повод?
– Да, но я предпочел бы не объяснять.
– Хорошо.
– Спасибо.
Петер заторопился за Карен. Тильде следовала за ним, держась на расстоянии, как они и договорились.
Строгет – узкая улочка, кишащая покупателями и автобусами, часто запруженная незаконно оставленными автомобилями.
«Удвоить штраф, и проблема решена, – подумал Петер, не выпуская из виду соломенное канотье Карен. – Господи, только бы она не домой!»
Одним концом Строгет упиралась в Ратушную площадь. Тут компания разбежалась в разные стороны. Карен осталась с одной из девушек, они шли, оживленно болтая. Пройдя сад Тиволи, остановились, вроде бы чтобы распрощаться, но продолжали беседу, такие хорошенькие и беззаботные в послеполуденном свете.
«О чем еще можно разговаривать, ведь весь день провели вместе», – в нетерпении рассуждал Петер.
Наконец подружка Карен пошла к Центральному вокзалу, а Карен в обратную сторону.
«Что, если у нее свидание с кем-нибудь из подпольщиков?» – размечтался Петер, спеша за ней.
Увы, Карен приближалась к Вестерпорту, пригородной железнодорожной станции, откуда идут поезда до родной деревни Карен, Кирстенслот.
Так не годится. У него осталось всего несколько часов. Ясно, что на явочную квартиру она его не приведет. Придется форсировать ситуацию.
Петер перехватил Карен у входа в вокзал.
– Простите! Мне нужно с вами поговорить.
Глянув на него равнодушно, она не остановилась.
– В чем дело?
– Мы можем поговорить минутку?
Карен вошла в здание и начала спускаться по лестнице, ведущей к платформе.
– Мы уже разговариваем.
Он изобразил, что взволнован.
– Я ужасно рискую уже потому, что подошел к вам!
Это подействовало. На платформе она остановилась, нервно огляделась.
– О чем вы?
Глаза у нее просто чудесные, необыкновенно чистого зеленого цвета.
– Это касается Арне Олафсена.
В зеленых глазах мелькнул страх, и Петер возликовал: «Инстинкт меня не подвел. Она что-то знает…»
– А что с ним? – тихо, но отчетливо проговорила Карен.
– Вы ведь его друг?
– Нет. Но я с ним знакома, дружила с его приятелем. С ним же знакома шапочно. А почему вас это интересует?
– Вы знаете, где он сейчас?
– Нет.
Голос ее звучал твердо, и Петер недовольно признал, что, кажется, она говорит правду. Но сдаваться не хотел.
– Вы не могли бы передать ему сообщение?
Карен помешкала, прежде чем ответить. У Петера подпрыгнуло сердце.
«Раздумывает, солгать или не солгать», – понял он.
– Может быть, – сказала она наконец. – Точно не знаю. А что за сообщение?
– Я из полиции.
Карен отшатнулась.
– Нет-нет, я на вашей стороне! – Он видел, что девушка сомневается, можно ли ему верить. – К службе безопасности я не причастен, занимаюсь дорожным движением. Но работаем мы рядом, и порой я слышу, что там происходит.
– И что вы услышали?
– Арне в огромной опасности. В отделе безопасности знают, где он скрывается.
– О Господи!
Однако она не спросила ни о том, чем занимается отдел безопасности, ни о том, какое преступление совершил Арне, и совсем не удивилась, что тот скрывается.
«Следовательно, – с триумфом заключил Петер, – ей известно, в чем он замешан».
Этого достаточно для ареста, но у него имелась идейка получше. Подпустив в голос взволнованности, он торопливо проговорил:
– Его собираются арестовать сегодня!
– О нет!
– Если вы знаете, как известить Арне, прошу вас, ради Бога, в ближайший час постарайтесь передать ему это предостережение!
– Я не думаю…
– Это опасно. Нельзя, чтобы меня с вами увидели… Я должен идти. Извините! Постарайтесь помочь Арне… – Он развернулся и торопливо пошел прочь.
На верхних ступеньках лестницы Петер миновал Тильде, которая притворялась, будто изучает расписание поездов. Партнерша не взглянула на него, но он знал, что Тильде его заметила и продолжит слежку за Карен.
На другой стороне улицы мужчина в кожаном фартуке разгружал телегу с ящиками пива. Петер встал за телегой, снял свою мягкую шляпу, запихнул ее под пиджак и надел кепку с козырьком. Он по опыту знал, что такой простой трюк удивительно изменяет внешность. Пристальное рассматривание не пройдет, но на беглый взгляд выглядишь совсем другим человеком.
Не покидая прикрытия, он следил за выходом из вокзала, и вскоре дождался Карен. В нескольких шагах позади нее маячила Тильде.
Петер пошел следом. Завернув за угол, они прошли улицу, которая соединяла сад Тиволи и Центральный вокзал. В следующем квартале Карен повернула к Главному почтамту, величественному классическому зданию из красного кирпича и серого камня. Тильде вошла за ней.
«Она собирается позвонить», – взволновался Петер и побежал к служебному входу.
Показал свой полицейский жетон первой же встречной молодой женщине и велел:
– Приведите мне дежурного, срочно!
Вскоре к нему подошел сутулый служащий в поношенном черном костюме.
– Чем могу служить?
– Только что в главный зал вошла девушка в желтом платье, – сообщил Петер. – Нельзя, чтобы она меня видела, но я должен знать, что эта особа делает.
Дежурный затрепетал.
«Надо полагать, – подумал Петер, – ничего столь же волнующего в его профессиональной жизни еще не случалось».
– О Боже! Пройдемте за мной, – выдохнул дежурный.
Он заторопился по коридору и открыл какую-то дверь. За дверью оказалась комната с длинной, вдоль стены с маленькими окошками, стойкой, и перед каждым окошком – табурет. Дежурный приник к одному из окошек.
– Кудрявые рыжие волосы и соломенная шляпка? – уточнил он.
– Точно.
– В жизни бы не сказал, что преступница!
– Что она делает?
– Листает телефонный справочник. Надо же, такая хорошенькая и…
– Если будет звонить, мне нужно знать, о чем пойдет речь.
Дежурный заколебался. Строго говоря, без особого разрешения прослушивать частные телефонные переговоры Петер права не имел, но надеялся, что телеграфист об этом не догадается.
– Это крайне важно, – веско произнес он.
– Не уверен, что я вправе…
– Не беспокойтесь, беру на себя всю ответственность.
– Она кладет справочник на место…
Нельзя допустить, чтобы Карен позвонила Арне, а Петер не знал, о чем они говорили.
«Если понадобится, – подумал он, – под дулом пистолета заставлю этого телеграфного соню сделать что говорю».
– Вынужден настоять, – повысил Петер голос.
– У нас тут свои правила.
– И все-таки…
– О! Справочник она положила, но звонить, похоже, не собирается, – с облегчением переведя дух, пробормотал телеграфист. – Уходит!
Ругнувшись, Петер побежал к выходу. Чуть-чуть приоткрыл дверь и в щелку увидел, как Карен переходит через улицу. Подождал, когда выйдет Тильде, выскользнул вслед за ней.
Он разочаровался, но не ощущал себя побежденным. Карен определенно знала кого-то, кто может иметь контакт с Арне. Она нашла его имя в телефонной книге.
«Но какого черта сразу не позвонила ему? Может, боялась – и правильно делала, кстати, – что все разговоры на всякий случай прослушиваются полицией или немецкой службой безопасности?
Или же ей требовалось не позвонить, а узнать адрес? И теперь, если мне повезет, она идет как раз по этому адресу?»
