Как только вступают в свои права афганские ночи, человек, изнемогавший от жары и пропитанного пылью воздуха, сразу чувствует огромное облегчение. Но проходит час-другой, и горе тому, кто не имеет чего-нибудь теплого. От холода тело быстро коченеет, и все живое нетерпеливо ждет солнышка.
А в спальнике хорошо. Нежится и отдыхает натружен- ное за день тело, а прохладный горный воздух способствует крепкому сну.
Ровно в три часа Фоменко разбудил дневальный. Капитан приказал поднимать второй взвод, а сам быстро умылся, влез в бронетранспортер и расстелил на небольшом столике карту.
Лейтенант Кузнец прибыл за получением боевого задания уже одетый по-походному.
Фоменко подождал, пока он развернет свою карту, сказал:
— Ваша задача, товарищ лейтенант, силами вашего взвода проверить дорогу до гор. В ущелье не входить. В этом месте, — капитан карандашом показал точку на карте, — в шестистах метрах от входа в ущелье, находится афганский взвод. Его еще с вечера разместили там. Взвод получил приказ прикрыть вас со стороны гор. Работайте не спеша. Хорошо проинструктируйте солдат. Связь со мной поддерживайте постоянно. По сторонам у вас будет двигаться боевое охранение афганцев, но не зевайте и сами. Все три бронетранспортера держите в полной боевой готовности.
К Фоменко подошел командир афганского подразделения.
— Наш секрет перехватил небольшую банду. Давайте поговорим с пленными.
В иной ситуации Фоменко, конечно бы, отказался, но у него из головы не выходила мысль о Леонове. Кто знает, может, захваченные в плен душманы что-либо знают о нем? И Фоменко согласился. Взяв с собой переводчика Рустамова, он прошел к палатке, где разместился штаб батальона. Вблизи ее под охраной автоматчиков сидели трое. Пленных ввели в штабную палатку. Двое пожилых и молодой, не более двадцати пяти лет мужчина. Один из них был ранен в руку, у молодого лицо в грязи и царапинах.
Командир батальона, глядя на пленных, пояснил:
— Эти двое, — он кивнул на тех, что постарше, — когда увидели, что их друзья погибли, сразу же подняли руки и сдались, а вот этот, — Муртази вдруг запнулся. Лицо у него сначала стало напряженным, а затем растерянным. Майор сделал несколько шагов к молодому душману и удивленно спросил: — Али Мохаммад, ты ли это?
— Да, Муртази, это я. Я тебя сразу узнал.
— А как же ты оказался у душманов? Бедный дехканин, честно отслуживший положенный срок солдат. Ты же недавно храбро сражался с контрреволюцией, а сейчас воюешь против тех, с кем делил рис и воду! Что случилось с тобой, Али Мохаммад?
Мохаммад гневно сверкнул глазами.
— Когда вернулся в свой кишлак, то узнал страшную весть. Мой отец, избранный жителями кишлака вакилем, ни за что, по приказу людей Амина, был схвачен, опозорен при всех жителях нашего кишлака. Вскоре пришло известие, что моего дорогого отца, всеми уважаемого человека, расстреляли. За что, я вас спрашиваю? Что вам сделал мой простой, бедный отец? Нам говорили, и ты, Муртази, тоже много раз говорил, что мы воюем за революцию, против тех, кто угнетает наш народ, что мы воюем за счастье бедных людей. А на самом деле что происходит? Мой отец как мог старался служить людям, помогать революции. И что из этого получилось?
Наступила тягостная пауза. В тишине было слышно, как переводчик негромко переводит советскому капитану слова пленного.
— Да, горькую весть сообщил ты, Мохаммад. Теперь мне понятна твоя обида на власть, понятно и твое решение. Но послушай и ты меня. После твоей демобилизации меня тоже арестовали. — Майор быстро расстегнул китель и обнажил грудь и левое плечо. На них хорошо были видны рубцы. — Видишь, что делали аминовцы со мной? Они пытали меня и издевались каждый день почти четыре месяца. Только аллаху известно, каким чудом я остался жив. Ты меня знаешь, Мохаммад. Скажи, чем я заслужил это?
Пленный не отвечал, но в его глазах ненависть сменилась любопытством и далее состраданием. Наконец он сказал:
— Скажи, Муртази Раим, как же ты после этого продолжаешь службу у них?
— Почему у них, Мохаммад?! — воскликнул Муртази Раим. — Предатель Амин свергнут и понес заслуженную кару. Те, кто был с ним, тоже понесли наказание. На смену режиму Амина пришла народная власть, которая не только осудила Амина, но и освободила всех людей, схваченных им. Меня не только освободили, но, как видишь, повысили в должности и звании. Если гнев не затуманивает твой разум, то ты должен понять, почему я пошел служить новой власти. Если ты, Мохаммад, спокойно подумаешь о том, что я тебе сообщил, то ты поймешь, что новая власть считает твоего отца героем.
Командир батальона приказал дать Мохаммаду одеяло, чтобы он мог поспать. Двое солдат увели пленного, а Мур-тази Ра им говорил Фоменко:
— Он служил в моем взводе. Смелый и дисциплинированный был солдат. — Комбат помолчал немного, а затем с грустью заметил: — Да, допущено немало ошибок. Сколько людей оттолкнули от революции Амин и его окружение;. Я часто думаю о том, как это могло случиться? Ну, да ладно, давайте побеседуем с этими. — Он кивнул головой на двух душманов, продолжавших стоять у входа.
Рядовой Рустамов тихо переводил их разговор. Один из захваченных душманов был старшим группы. Он откровенно сообщил, что группа была направлена главарем банды, чтобы заблокировать минами их стоянку.
Муртази спросил:
— Как вы узнали, что мы остановились здесь?
— С вершин гор почти целый день наблюдали за вами. Насир, наш руководитель, сказал, что вы направляетесь в горы.
— Ну и что он намерен предпринять? — спросил Муртази.
— Не знаю. Он через своего заместителя приказал мне установить на вашем пути мины. Но нам не повезло. Больше половины моей группы погибло…
Командир батальона взглянул на Фоменко: есть ли вопросы?
— Рафик Муртази, спроси, не слышал ли он о советском солдате, попавшем в плен?
Пленные отрицательно покачали головой.
После того как душманов увели, комбат сказал:
— Я предлагаю снова побеседовать с Мохаммадом.
Фоменко заколебался:
— Стоит ли мне мешать вам. Вы с ним давно знакомы, и разговор лучше вести наедине.
— Нет-нет, вы не помешаете. Я уверен, что смогу найти с ним общий язык, а это значит, что мы сможем узнать многое, в том числе и о пленных солдатах.
Муртази приказал дежурному офицеру привести пленного.
Мохаммад вошел в палатку, щурясь от света. Лицо помятое, заспанное. Муртази предложил ему садиться на складной металлический стул. Сам сел напротив.
— Чаю хочешь?
— Спать хочу. Сейчас самое лучшее — это выспаться перед смертью.
— А почему ты решил, что тебя ждет смерть?
— Да я же знаю, что вы делаете с теми муджахеддами, которые попадают в плен.
— Это неправда, Мохаммад. Всех, — кто попадает в плен, предают суду. Суд только отъявленных бандитов приговаривает к высшей мере наказания. Судьи разбираются, как и почему человек оказался в банде, и если убедятся, что тот не истязал, не убивал никого, освобождают его. Народная власть стремится к благополучию и счастью народа, а твои новые хозяева и их заокеанские хозяева хотят помешать этому.
— Мы — борцы за веру, — смущенно промолвил Мохаммад.
— О чем ты говоришь, Мохаммад?! — воскликнул Муртази. — Те, кто направляют твою руку и руки таких, как ты, бедных людей, и есть отступники от веры. Неужели ты не видишь, как банды разрушают мечети, как душманы поднимают руку на детей, насилуют женщин, разбойничают на дорогах, в кишлаках?
— Я этого никогда не делал.
— Я уверен в этом, поэтому и разговариваю с тобой. Мохаммад, тебе никогда не приходилось слышать о русских солдатах, попавших в руки душманов?
Пленный во время беседы несколько раз бросал короткие любопытные взгляды на советского капитана.
— Я слышал, что в соседнем отряде, якобы был один русский солдат. Его взяли раненым, и он умер.
— Когда это было?
— Дней восемь — десять назад.
— Чья это банда?
— Исламской организации Афганистана.
— Кто главарь?
— Саид Ака.
— Кто он?
— Не знаю. Он прибыл в этот район из провинции Логар.
— Сколько человек у него в банде?
— Точно не знаю. Думаю, что человек сорок.
— Где сейчас эта банда?
— Там, в горах… Дожидается вас.
Муртази Раим подсел со своим стулом поближе к пленному.
— Мохаммад, я хочу, чтобы ты помог нам. Поверь мне, ты никогда не пожалеешь о том, что послушал своего бывшего командира.
В палатке наступило напряженное молчание. Мохаммад думал. Это было видно по наморщенному лбу, почти сошедшимся у переносицы густым черным бровям. На его лице даже выступили капельки пота, четко обозначились желваки.
— Я верю тебе, Муртази, и помогу вам. Что тебя интересует?
— Где разместились бандиты? Сколько их? Кто главари?
