"Все же старею, — подумал он, — нет, надо завязывать с такой работой."
Когда подвал опустел где-то на треть, на пороге появился Ланге.
— Владимир. На Сортировочной взрыв. Они еще не знают, что именно произошло, но, вроде бы, обратно литерный они могут пропустить. Возьмите машину, прокатитесь на Сортировочную, разберитесь что там… Если что — позвоните.
Ланге зевнул. Выглядел он усталым и почти довольным.
— Может, погрузим золото на поезд, — предложил Бойко, — съездим вдвоем.
— Да, ладно, здесь я управлюсь сам. Да и на Сортировочную ехать обоим — какой резон. Если что серьезное и касается нас, криминальной полиции, тогда подъеду и я. Вам пора бы выезжать…
Бойко кивнул:
— Пора…
Готовиться всю жизнь, чтоб успеть за миг, — пронеслось у него в голове.
Владимир накинул пиджак, вдвоем поднялись по лестнице, вышли на улицу.
Чуть в стороне стояла штабная машина. За рулем скучал Пашка Озимов — Ланге собирался ехать на ней впереди колонны, но теперь любезно уступал ее Бойко.
— Поеду в грузовике. До встречи, Владимир.
— До встречи…
К правому виску Владимир поднес два пальца, легко потер кожу.
— Что, голова болит?.. — спросил Пашка.
— Нет, все нормально…
То был личный знак Бойко: салют, завуалированный в обыденность. Обычно он употреблял его в двух случаях: привет-прощай.
Ну откуда Ланге было знать, что Бойко прощается с ним?..
— Едем… — сказал Бойко, садясь рядом с шофером.
— Куда?..
— На Сортировочную. Только заедем ко мне домой. Надо кое-что взять.
Шофер стал сдавать назад, пытаясь выехать. На порог здания вышел Ланге. В руке он держал очередную чашку чая.
* * *
Еще с пяти утра солдаты оцепили банк, поставили посты на перекрестках. Они были вооружены и предупреждены — при малейшем подозрении — открывать огонь, не допускать на трассу следования кортежа ни свадеб, ни похорон.
Но город, испуганный активностью немцев, сидел по домам. Все было тихо.
Ровно в назначенный срок кортеж тронулся — бронетранспортер впереди, три машины, за ними бежали пленные, нужные для разгрузки уже на вокзале.
Ланге смотрел по сторонам и думал — а все же здорово. Здорово ехать вот так, по пустой дороге, и чтоб вдоль тротуаров караул, чтоб не пропускать никого на перекрестках, чтоб, напротив, пропускали тебя.
Состав уже стоял, готовый к погрузке. Его уже переформировали — специфика мироновского вокзала была в том, что, поезда отправлялись и приходили с одной стороны, с севера. На юг еще шли рельсы, но заканчивались довольно близко, в порту.
Впереди, перед локомотивом, стояла платформа с пулеметчиком. За локомотивом — три товарных вагона, затем еще одна платформа с пулеметчиком.
Возле одной открытой двери курил совсем молодой штурмбанфюрер. Ланге обменялся с ним салютами. Как младший по званию, Отто представился первым. Обменялись бумагами, просмотрели их вскользь — одному не терпелось сбыть с рук груз, другому — поскорей покинуть этот город. Локомотив стоял под парами, порой выпуская облако пара.
Грузовики подали как раз к открытым дверям вагонов — к трем вагонам три грузовика. В вагонах уже лежали другие ящики, собранные в других городах.
Погрузка шла быстро. За это время Ланге перебросился с прибывшим офицером хорошо если десятком фраз. В присутствии старшего по званию, он чувствовал себя чуть сжато, а штурмбанфюрер выглядел суровым, молчаливым.
Наконец, погрузка была закончена. Закрыли двери вагонов. Штурмбанфюрер запломбировал их.
Показал рукой машинисту — трогай. Локомотив дал еще облако пара, колеса медленно закрутились.
Чуть ускорив шаг, штурмбанфюрер догнал локомотив, по лестнице поднялся в кабину. Снял фуражку и повесил ее на манометр.
— Вроде бы успели? — спросил он у машиниста.
Машинист кивнул, достал из кармана хронометр, отщелкнул крышку:
— Даже на три минуты раньше…
Прежде чем вернуть часы в карман, машинаст еще раз посмотрел на часы. Поверх гравировки "Отто Ланге от друзей по V отделу РСХА" было нацарапано: "Женьке от друзей".
* * *
То, что на Сортировочной что-то произошло, можно было понять далеко от вокзала: в небо подымался столб дыма и пыли. Ржали лошади, было слышно стрельбу и ругань — немецкую вперемешку с русской.
— Давай, езжай прямо на платформу, — приказал Бойко. — Что там творится? Налет конницы Буденного?
Тот кивнул и зачем-то пару раз нажал на клаксон. Толку с этого не было — все равно никто не перегораживал им дорогу.
Машина перескочила через бордюр, выехала на тротуар, обогнула здание вокзальчика, понеслась по перрону.
В сторону от станции к Миронову на маневровых путях было видно завал — взрывом опрокинуло несколько платформ, на которых перевозили лошадей. Еще на нескольких — ранило и поубивало животных, сопровождающих их солдат.
— Курва-мать… Ну чем же им кони не угодили? — прошептал Бойко. — Видишь, чего твои подпольщики наделали?
Не доезжая метров тридцать до места взрыва, машину остановили. Вдвоем спрыгнули на землю.
— Что делать, что делать… — шептал Пашка.
Он был растерян: вот она, почти настоящая война с убитыми и ранеными. Как он и не готовился к ней, все же в его жизнь она пришла неожиданно.
— Что делать, что делать, — передразнил Владимир, — помогай перевязывать. Это уже не солдаты — это раненые…
И, действительно, раненых было много, кто-то из уцелевших солдат ходил меж лошадей, достреливал безнадежных животных. Бойко пролез под платформой, осмотрелся и кивнул: как он и предполагал — под прицелом подпольщиков был совсем другой состав, просто так оказалось, что он проходил рядом. И если в товарняке, на котором перевозили животных, перевернуло несколько платформ, то от одного вагона атакуемого поезда остались лишь колесные тележки.
Что-то шумное налетало на Сортировочную. Бойко поднял глаза — на полных парах через станцию проносился литерный.
Владимир злой прошел в помещенье станции, уже привычно нашел комнату начальника вокзала. Вошел без стука, впрочем, там и не было никого. Снял трубку, стал набирать номер банка, но на второй цифре передумал, дал отбой. Набрал номер комендатуры.
— Ja?.. Hauptshturmfurer Lange…
— Это Бойко…
— А, дружище, рад вас слышать…
— Вы ведь закончили погрузку?..
— Да все, нормально. А у вас что там?.. Кого взорвали?..
— Взорвали литерный. Тот самый, который должен был перевозить золото.
На том конце провода замолчали надолго.
— Подождите. Такого просто не может быть. Мы же грузили золото после взрыва… Это что, такая шутка?
— Послушайте, мне не до шуток. У меня тут двое покойников, пять раненых — одному оторвало руку. Он вполне правдоподобно ругается по-немецки. Хотите услышать, пока он не скопытился?..
Бойко повернул трубку к окну. Кричали, действительно, громко.
— Так что?.. — начал спрашивать Ланге.
Вывод был таким странным, что он боялся произнести его вслух. Это сделал Бойко:
— Да, мы… Вы погрузили золото не в тот состав! И состав этот наверняка сформировал Колесник, Либин и компания. Так что у вас… У нас… Большие проблемы…
На том конце провода крепко задумались.
— Владимир, у вас есть какие-то мысли относительно места, где находитесь?
— Нет…
— Тогда возвращайтесь в город. Я подымаю тревогу…
Ланге положил трубку на рычаг, но с минуту стоял неподвижно, о чем-то думая. Потом сказал, обращаясь непонятно к кому:
— Поезд — не самолет. Никуда он не денется…
* * *
Бойко сбежал вниз.
Машина стояла возле здания вокзала, там, где они ее оставили, но водителю было не до езды.
Владимир снял пиджак, вместо него накинул китель, оставленный на сиденье шофером.
— Я в комендатуру, — крикнул он водителю.
Тот, перевязывая голову какому-то солдату, молча кивнул.
Чтоб еще больше походить на немца, с земли Бойко подобрал потерянную кем-то фуражку.
Сел за руль, завел машину. Сдал назад, огляделся — съезд с Забодайского шоссе был забит — к станции спускалась карета скорой помощи, пожарные команды.
Тогда он развернул машину и поехал в другую сторону, свернул, проехал переезд.
Почти на съезде с мостовой лежала раздавленная черная кошка — кому-то она не успела перебежать дорогу. Бойко взял чуть влево и пропустил труп между колесами.
Скоро выехал за станцию. Дорога была жуткая — размытая дождями, разбитая колесами телег. Но машина шла довольно живо, стрелка касалась пятидесяти.
Километра за два догнал тяжелый немецкий грузовик. На прицепе он тащил тяжелое допотопное орудие. Куда и зачем — Бойко так и не узнал. Да и до того ли было.
Грузовик сильно пылил. На сигналы Бойко его водитель не обращал никакого внимания.
