Немного помолчали.
— Скажите, Владимир… — наконец заговорил Ланге.
— Да?..
— Вы за вором специально погнались, чтоб не приходить вовремя на работу?
Бойко из кармана достал часы:
— А что, я еще успеваю в комендатуру. Сейчас только половина восьмого…
— Ваши часы опаздывают на семь минут. Так что поторопитесь…
Стало твориться нечто странное с погодой. Начали даже говорить, что это какой-то немецкий пропагандистский трюк, секретное оружие.
Утром было холодно.
Из-за леса солнце всходило сразу в тучи. Будто даже пускался редкий-редкий дождик. На аэродромах пилоты скучали, спасаясь от капель под крыльями самолетов.
Но дождик если и был, то быстро заканчивался, едва прибив пыль.
Затем распогаживалось, по влажной траве самолеты выруливали на взлетную полосу, давали газ, взлетали и над тучами уходили на восток.
Когда они возвращались, во всю светило солнце. Механики приводили машины в порядок, снаряжали на следующий день, пилоты отдыхали, загорая, порой, прямо на крыльях самолетов.
Каждое утро Бойко с надеждой смотрел на восток: может, хоть сегодня тучи накроют этот город?
Хотелось дождя.
Вот будет дождь, — думал он, — и я ударю. Ударю и уйду.
Ветер доносил только гром.
Не дождь.
* * *
— На пятницу, — доложил Либин, — в автопарке выдан наряд… На три машины. Два "Опель-Блица" и одна эсдекаэфа… Прошу особое внимание обратить на последнюю машину. К восьми они должны быть поданы к банку…
— А кто-то мне объяснит, чем они отличаются? — зевнул Назар.
— Очень просто: спутать их невозможно, — вмешался в разговор Костя, — "Опель-Блиц" обыкновенный двуосный грузовик, вроде нашего ГАЗ-АА… Эс-Де-Ка-Эф-Зет-Семь… Так он именуется полностью. Это грузовик-тягач, полугусеничной схемы… Отличается он грузоподъемностью.
— На нем повезут золото?
— По-видимому. Иначе было бы странно вызывать такую машину — капризная и жрет бензина, что стадо танков. Вероятно, напихают ящики между сиденьями…
— А вы уверены, что вовсе напихают? Что грузовики для золота? Может, они мебель собираются перевозить? Или там строительный мусор.
— Да нет. Не все так просто. Опять же на пятницу приказано освободить первый путь на пассажирском вокзале. Велено так же держать открытыми входящие и исходящие семафоры на станциях. Все сходится. Время отправления ценностей из города немцы держат в секрете. Но, с иной стороны, оттранспортировать так, чтоб никого не потревожить, они не могут.
— Давайте еще раз прогоним. Состав, который собирает ценности, идет с востока. Возьмет воду для котлов на Водяной…
— Тут все правильно?
— Правильно. Одиннадцать-двенадцать минут у нас есть.
— Какая калькуляция времени?
— Немцы, вероятно, заранее грузить не будут. Перестрахуются и оставят ящики в деньгохранилище до последнего. Для погрузки им понадобится полчаса, если ничего не случится. Путь от банка до вокзала займет двенадцать-пятнадцать минут. Загрузят в вагоны… Это еще тридцать минут. Таким образом, вне деньгохранилища золото будет в городе час и двенадцать минут. Может быть час и пятнадцать…
— Семьдесят две минуты… Не густо.
— Назар…
— Да?..
— Ты возьмешь на себя Бойко. Постарайся сработать чисто. Они завесят все перекрестки от банка до вокзала. Прочешут мелкой гребенкой сады и дома. Если что-то случится по пути следования — нагонят такое подкрепление, что битва за Киев вам покажется сущей нелепицей.
* * *
На пустыре возле кладбища мальчишки играли в футбол. Мяч был тяжелым, тряпичным, но постоянно залетал далеко между могил.
Чуть дальше кого-то хоронили. Странное дело было к вечеру, и покойники к этому часу или тихо-мирно лежали в земле, или ожидали следующего дня, чтоб успокоиться с миром. Или как придется.
Видимо, на этой земле похороны всегда были чем-то постыдным, и усопшего надлежало предать земле, когда большинство соседей на работе и не смогут заметить, что их знакомый допустил бестактность, выставил себя в невыгодном свете, а именно умер.
Когда покойник был на своем месте, а сопровождавшие его ушли пить горькую на поминках, из рощи вышли трое.
Впереди шел Костя-оружейник. За ним — Вольских, замыкал приятель Пашки Озимова — Глеб. Нес на плече он две лопаты.
Мальчишки взглянули на них, но игру не остановили. Мало ли кто ходит — одного только похоронили, уже на следующего нужна могила. Такая вот жизнь.
Прошли краем кладбища, к углу, где на могилах не было крестов, лишь таблички с номерами. Здесь больница хоронила неопознанных.
И вместо того, чтоб рыть новую могилу, Костя подвел их к существующей.
— Здесь копать…
Сам присел под деревом.
Вольских и парень начали рыть землю.
После похорон очередного неизвестного, к могиле редко возвращались, не досыпали ее. Земля оседала, и вместо классических могильных холмиков быстро образовывались ямки. Во время дождя в них собиралась вода, грязь стекала в них, схватывалась коржом.
Поэтому, пока копали, два раза устраивали перекуры. Однажды, оглядев остальные могилы, подпольщик заметил:
— Чую не все так просто. А что будет, если я приду, Костя, без тебя и попробую покопаться.
— Валяй, — согласился Костя, — только кайлом сильно не маши. У меня приятель где-то зарыл противотанковую мину…
Наконец, на глубине полуметра лопата скользнула по деревянной крышке.
Ящик вытащили на поверхность. Сбили крышку: снаряды лежали плотно, как сардины в банке, блистая на солнце маслом.
Вольских даже облизнулся.
Достали не без труда — ящик был тяжеловат.
— А как же ты его сюда спрятал, — спросил парень.
— Нашлись добровольцы вроде вас, — кривовато усмехнулся Костя.
— Сколько с нас? — спросил Вольских, прикоснувшись к пистолету в кармане.
Ответ чуть не свалил его в могилу.
— Нисколько…
— Это отчего же?..
— Ну мы же все советские граждане. Наш долг — бороться с оккупантами. И всякое такое…
* * *
Над городом появился архангел. Достал трубу, разложил на облаках ноты. Открыл партитуру Конца света, пробежал пальцем по строкам, но закрыл их и заиграл Утреннюю зарю.
Многим ниже, но еще не на земле, а на третьем этаже банка, в угловой комнате Ланге чуть отодвинул тяжелую штору:
— Вот и утро…
C аэродрома, густо гудя двигателями, взлетела эскадрилья, перестроилась в боевой ордер "растопыренные пальцы" и ушла на восток. Тучи все больше наползали на город, но граница облачности была высока, и самолеты можно было еще посадить.
Ланге спустился в подвал — ящики стояли на месте. Словно Скупой Рыцарь он запустил руку в ящик с золотыми червонцами, пересыпал из ладони в ладонь. Один попробовал на вкус — не кажется ли?.. Но нет золото было мягким в меру — никак не миражом. Оно было на месте.
Отто поднялся в операционный зал, встретил там Бойко. Посмотрел на часы.
Тот почти не опоздал. Ланге не стал обращать внимание на это "почти" — не такой все же день, чтоб изводить подчиненного и портить настроение себе. В этот день плохо или хорошо многое закончится. Но лучше чтоб хорошо.
Пока все складывалось хорошо — у ворот стояли машины. На пустыре скучали пригнанные из лагеря пленные. В городе было будто тихо — пикеты заняли свои места по пути следования конвоя. Да что там: Отто показалось даже, что и погода стала налаживаться.
Ланге и Бойко пили чай, ожидая звонка. Пока пили чай, что-то глухо взорвалось на севере — будто ударили из орудий. Может быть, из любопытства глянули бы в окна, но из кабинета, где они чаевничали, было видно только южную сторону.
Через окно было видно, что в доме напротив, в том самом, откуда копали подкоп, открывался новый магазин. Допотопная витрина оказалась будто к случаю: в витрине стояли голые манекены, некоторые были не собраны. Валялись руки, ноги, головы из папье-маше.
А может, — подумал Бойко, — в магазине и будут торговать конечностями мелким оптом?.. Калек нынче много…
Наконец, зазвонил телефон. Ланге поднял трубку. Говорил недолго.
— Вот и все… Поезд прибыл. Даже досадно, что так все заурядно заканчивается…
Спустились вниз. Ланге дал сигнал на погрузку.
Открыли двери, подогнали машину. Пленных выстроили цепочкой — от деньгохранилища до борта машины.
Возле машин погрузкой командовал Отто, Владимир спустился вниз, чтоб показывать какие ящики брать. План разгрузки подвала составили еще накануне вечером.
Работа надсмотрщика, тем паче над соотечественниками, не сильно нравилась Бойко, и довольно скоро он сбросил пиджак и стал в цепочку первым.
Работали быстро — ящики, выструганные гробовщиком, были набиты под завязку и весили порядочно. Довольно скоро Владимир вспотел и появилась отдышка.
