— Надо же! — удивился тогда Дельфино. — У тебя почти такая же судьба, как у Лавриненкова.
А узнав от Дельфино, каким образом переправляются через пролив немцы, Петровец попросил:
— Надо моим ребятам ударить по переправам! Наши Як-девять больше приспособлены для этого.
Стартовала четверка во главе со старшим лейтенантом Долголевым. Пробившись сквозь завесу зенитного огня, они пулеметными и пушечными очередями прошлись по переправе, а когда двинулись на второй заход, ведущий отвалил в сторону, стал снижаться: в самолет попал вражеский снаряд. Долголев садится на лед с убранным шасси. Пилот выскакивает из кабины, видит, что к нему отовсюду бегут гитлеровцы, и извлекает из кобуры пистолет. Ведомый лейтенант Михеев доложил Петровцу о случившемся.
— Прикрыть Долголева, — последовал его приказ. — Не дать врагу возможности взять его в плен.
Комполка тут же послал к месту происшествия еще одно звено самолетов. Фашисты, несмотря на ураганный огонь с неба, приближались к советскому летчику.
У его ведомых кончается бензин. Они торопятся домой, чтобы тут же вернуться. Но уже без Михеева. Тот по разрешению Петровца пересел на По-2, на котором собрался снять со льда своего командира.
— Над заливом появились «желтые», — доложили летчики.
Александр Кузьмич звонят Дельфино:
— Луи, подними дежурное звено, прикрой моего По-2, нужно спасти Долголева.
— О чем разговор! Сделаем!
Дельфино поднял эскадрилью. Под ее эскортом Михеев благополучно приземлился возле машины Долголева, взял его на борт, доставил домой. А французы сцепились со старыми «знакомыми» — «мельдерсами».
«Нормандцам» давно хотелось захватить в свои руки хоть одного из них. Кажется, сейчас такая возможность представится. Четверка — Шаррас, Анри, Дешане, Блетон, плотным клином врезавшись в строй «мессов», отбила одного из них, зажала сверху, снизу, сзади и повела к своей территории. Остальные ринулись ему на выручку, но перед ними стеной встали французские и советские «яки», подоспевшие на помощь.
«Пленник» забился, как рыба в сети, бросался из стороны в сторону, чуть не врезался в Дешане и, не находя спасения, взвивался вверх, потом, теряя скорость, заваливался в штопор.
— Хитрая бестия! — говорит Шаррас. — Блетон, отруби ему крылья, а то уйдет у самой земли.
Из последнего пополнения Пьер Блетон считался лучшим стрелком. И на этот раз он подтвердил свою репутацию — превратил «месса» в щепки. Над летчиком раскрылся купол парашюта. Он садится прямо в расположение наших пехотинцев.
«Вот и поговорим», — подумал Шаррас.
На следующий день пленного по просьбе Дельфино доставили на аэродром. Он был щуплый, беловолосый, средних лет.
— Что интересного расскажете нам? — спросил комполка.
Переводил Жорж де Фрид, немного знавший немецкий.
— Мне нечего сказать.
— Сколько на вашем счету сбитых самолетов?
— Ни одного.
— Как же так? Ведь вы в отборной эскадрилье.
— Все сбитое мной принадлежит великому асу ему командиру барону фон Бренделю.
— Как это понимать?
— Все победы, почести и награды принадлежат тому, кого мы призваны защищать в бою.
— И вас это устраивает?
— Я — ведомый, тень своего командира, делаю все ради него.
— До каких же пор?
— Пока сам не стану командиром.
Слушали это с удивлением. Нигде, кроме немецкой армии, такого не встретишь, А он, этот щуплый плюгавец, еще и гордится тем, что обеспечивал победы своему «великому асу».
Стало, наконец, проясняться, почему эскадрилья «Мельдерс» не оправдывает надежд Геринга. Если ведомые только защищают ведущего, если им ничего не перепадает от пирога славы, откуда же браться инициативе, дерзости, отваге?
После этого у французов снизился интерес к «желтым»: отнесли их к разряду обычных «мессов».
Допрос немца подходил к концу, когда примчался запыхавшийся Ромер:
— Командир, пришла радиограмма. К нам летят генералы Пети, Захаров и Левандович.
— Прекрасная новость, Морис! Приготовь данные о нашей работе с января.
— Уже готовы, мой командир.
— Тем лучше. Передайте всем: пусть приведут себя в надлежащий вид. А то я видел сегодня в воздухе небритого.
— По тревоге поднимались, не успел…
— Сейчас должны все сделать.
Но что тут можно было успеть, если Ли-2 уже показался на горизонте.
А генералы приехали не смотр устраивать — привезли награды. Полку вручили орден Красного Знамени; Луи Дельфине, Рене Шаллю и еще семнадцати летчикам — ордена Отечественной войны 1-й степени. Всего 44 летчика получили высокие советские награды. Старший лейтенант Жозеф Риссо, еще не вернувшийся из отпуска, удостоен ордена Александра Невского. Печально было слышать имена Казанова, Панвена, Ирибарна, Менью, Микеля, Монжа, Пикено, Вердье, Керна, Гастона, значившихся в Указе Президиума Верховного Совета СССР. Их уже не было в живых. Но за них фашисты заплатили шестьюдесятью самолетами.
Генерал Пети с особым удовлетворением прикреплял французские награды к гимнастеркам советских механиков. Пидулов, Сальников, Крайнев, Филимонов, Румянцев, Котельников, Федорин, Бобриков, Кулаков, Нестеренко, Капралов и другие авиаспециалисты были рады: это означало признание их нелегкого, далеко не простого труда.
Настоящий восторг вызвало у всех награждение орденом Военного креста лейтенанта Якубова, который в октябре прошлого года спас от верной гибели Эмоне. Раненный, Жан выбросился тогда с парашютом. Он наверняка истек бы кровью или замерз — надвигалась холодная ночь. Но вскоре над ним склонился незнакомый советский лейтенант-авиатор:
— Я искал вас и очень рад, что вы живы. Сказал, уложил Жана на парашют и поволок.
— Я с Пе-2, — объяснял он по дороге, — нас тоже сбили. Я так же, как и вы, воспользовался парашютом. А мой командир и стрелок-радист погибли.
Узнав об этом, Дельфино немедленно обратился во французскую военную миссию с ходатайством — по достоинству отметить действия лейтенанта Якубова; взаимовыручка на войне всегда ценилась превыше всего.
После торжественного обеда высокие гости улетели. Вместе с ними отбыл и капитан Матрас. Ему предстояло следовать в Тулу и принять там под свое командование вновь создающийся полк.
Прощаясь, Дельфино обратился к генералу Пети:
— Лучшие комэски уходят. Сначала Рене Шалль, теперь Пьер Матрас. Когда же наши отпускники вернутся?
— Они уже в дороге. Но все будут направлены в Тулу. Сами понимаете, дивизия требует много людей.
— Значит, никакого пополнения не ожидать?
— Нет, Луи, придется обходиться наличными силами.
— Тяжело придется.
— Знаю. Даст бог, вольетесь в дивизию, станет легче.
Ли-2 ушел. Дельфино построил полк:
— Ле Мартело, Шаррас, подбирайте себе заместителей, назначаю вас командирами эскадрилий. Де Сент-Марсо, готовьте свою эскадрилью к вылету — война продолжается.
Неудержимая огненная лавина катилась к Кенигсбергу. Юго-западнее его ценою огромных усилий и многих жертв удалось ликвидировать мощную группу врага. Здесь, на поле брани, 18 февраля был смертельно ранен командующий фронтом дважды Герой Советского Союза генерал армии И. Д. Черняховский. Его сменил Маршал Советского Союза А. М. Василевский. По бездорожью, преодолевая болота, разлившиеся реки, наши войска стягивались к Кенигсбергу, гарнизон которого насчитывал 130 тысяч человек, имел на вооружении 2000 орудий, свыше 100 танков. Полевая оборона опиралась на 15 крепостных фортов вокруг города и девять — на его территории.
Когда подлетали к Кенигсбергу наши самолеты, у пилотов создавалось впечатление, что каждый метр его земли утыкан зенитками. Приходилось подниматься выше досягаемости их снарядов. А там стаями ходили «мессеры».
— Господин полковник, господин полковник! — закричал пораженный увиденным «Мишель» Эйхенбаум. — Вы посмотрите, что они делают?! Что творят!
Начальник штаба Тацинского танкового корпуса полковник Черников спокойным взглядом окинул разворачивающуюся перед ним панораму боя на подступах к Кенигсбергу. Танки, крушившие опоры линий электропередач, па которые показывал Игорь, не задержали на себе его внимания.
— Таков приказ, мой дорогой, город нужно лишить энергии. А вы лучше вызывайте своих орлов. Сейчас в самый раз поддержать нашего брата.
Игорь склонился над радиостанцией, начал вызывать «Нормандию — Неман».
Вскоре все 25 «яков» с трехцветными коками проследовали на Кенигсберг. Чуть правее шел 9-й гвардейский, еще правее — 18-й гвардейский, а там, дальше, — бомбардировочные, штурмовые полки.
Такого налета Игорю еще не приходилось наблюдать.
Полковник Черников сказал:
— Похоже на то, что было под Сталинградом. Только сейчас, пожалуй, больше.
