Лихо и расчетливо действовал этот взвод и при разгроме вражеского штаба полка в Надеждино. Кроме того, Алексееву чертовски везло. В какие бы переплеты он ни попадал, всегда выходил из них без единой царапины.
Но это, видать, вскружило ему голову. Он уверовал в свою неуязвимость и потому нередко проявлял неосторожность и неосмотрительность, понапрасну рискуя и своей жизнью, и жизнью подчиненных.
И еще — Алексеев горд до предела, самолюбив до обидчивости и по-хорошему честолюбив. Однако он не заносчив. Если что-то не понял, сделал не так, как от него требовали начальники, то непременно исправит промах, если ему указать на это без раздражения и излишней морализации. Его хмурый вид создает о нем обманчивое первое впечатление. За кажущейся неприветливостью скрывается очень отзывчивая и деликатная натура. Он доброжелателен к людям, любит бойцов, но предпочитает внешне не показывать этого. Короче — он достойный командир.
2. Старший лейтенант Михаил Михайлович Брандуков. Кажется, он просто создан для разведки. Спокойный, умеющий сохранять самообладание в самой сложной обстановке.
Родился в Пензе. Окончил Ярославское интендантское училище и до войны служил интендантом в одной из частей 57-й танковой дивизии. Но началась война, и Брандуков затосковал. Опасность, нависшая над Родиной, позвала его — профессионального тыловика — на горячее дело. В августе 1941 года он попросился на взвод в отряд особого назначения. Поначалу брать его не хотели. Вероятно, он не внушал доверия как специалист явно небоевой профессии. А вот характеристика командования полка, где он служил в первые месяцы войны, говорила о другом.
«Брандуков смел, дерзок в бою, физически развит хорошо, стрелок первого разряда».
И мы с комиссаром согласились взять его командиром второго взвода.
И случилось с человеком чудо. Этот тихий интендант превратился в грозу фашистов. Он со своим взводом налетал на оккупантов, как ураган, разносил их в пух и прах и скрывался неуязвимым.
Вспоминаю, как 23 сентября 1941 года у деревни Королевщина, что на Смоленщине, его взвод в засаде уничтожил 15 фашистских солдат и офицера, троих взял в плен, сжег автобус, легковую машину, два грузовика. Немцы, подошедшие к месту боя, кинулись искать «партизан», но он уже у деревни Прудки под Велижем громил фашистов, уничтожил огнем автоматов два мотоциклиста, обер-лейтенанта и трех солдат, захватил секретный пакет с важными данными о предстоящем наступлении немецко-фашистских войск на Московском направлении. А 1 октября в районе Кресты бойцы Брандукова сожгли четыре грузовых автомобиля, сразили 17 фашистских солдат и офицера.
В бою на шоссе под Волоколамском его взвод захватил немецкую легковую машину и уничтожил в перестрелке двух капитанов вермахта. В полевой сумке одного из них оказался пакет с донесением командира 2-й танковой дивизии генерала Фольрата Люббе, в котором тот докладывал командиру корпуса о больших потерях в танках и личном составе, о невозможности вести дальше наступление без свежих резервов, горючего и боеприпасов.
В этом бою Брандуков, в то время уже старший лейтенант, был ранен, но продолжал командовать взводом. Вскоре, еще не оправившись до конца от ранения, он повел взвод на новую операцию — уничтожение склада с горючим в поселке Высоково.
А во время нападения на штаб немецкого полка? Стоило мне только сказать: «Надо не допустить подхода подразделений обслуживания к атакованному штабу полка», он задержал их, а затем в течение целого часа дрался с батальоном пехоты.
Как говорится в народе: «По труду и честь. По бою и слава». Родина отблагодарила своего отважного сына.
Брандуков награжден двумя орденами Красного Знамени. Не так уж много было в пехоте старших лейтенантов в конце 41-го, которые были удостоены таких высоких наград.
В то же время в действиях Брандукова порой наблюдается поспешность, нетерпеливость, этакая партизанская разухабистость. Его инициатива не всегда основывается на трезвых расчетах и доходит иногда до своеволия. Так нередко бывает с людьми, которые резко меняют род занятий и когда им сопутствует для них самих нежданный успех. Эти недостатки особенно проявились у него в первом рейде и его приходилось серьезно поправлять. Под Москвой Брандуков был уже не тот. Он возмужал и окреп как командир.
3. Военфельдшер отряда Василий Егорович Увакин. Родился в 1907 году. В армии служит с 1929-го. Медицинское образование имеет небольшое, но обладает настоящим врачебным талантом. Недостаток его теоретической подготовки компенсируется огромным опытом. В походе под Велиж не хватало медикаментов, а он то отыскивал их среди трофеев, то у местных старушек раздобывал разные снадобья из трав, то колдовал над их изготовлением сам. Рядом с санитарной сумкой всегда носил на плече автомат. Не раз находился вместе с бойцами в засаде. В одной из них был ранен. И недаром награжден орденом Красного Знамени.
Бойцы называют Увакина с его санитарами «малой медициной». И, надо сказать, отличной. Она никогда не подводила отряд. Уверен, что Василий Егорович в будущих боях себя еще не раз покажет. Таких медиков командиры должны беречь и славить. Увакин любит солдат. Любит жизнь. Вспоминаю, с какой любовью и нежностью он рассказывал мне в ноябре о своей семье — супруге Раисе и маленькой дочурке, которые жили в то время в Оренбурге. Он верит в нашу победу и, как говорится, дай ему бог дожить до нее.
4. Младший сержант Александр Гаврилович Корытов. Северянин из поселка Пинега Архангельской области. Комсомолец.
В Подмосковье — его второй рейд по вражеским тылам. И оба раза не перестаю восхищаться им. Разведчик отменный. Куда б не послали его — вернется и доложит: «Приказ выполнен!»
За первый — в район Велижа — он был награжден орденом Красного Знамени. В его наградном листе записано:
«Товарищ Корытов А. Г. смелый, инициативный воин, лучший разведчик отряда. Где была опасность, туда посылало командование Корытова и не было случаев невыполнения боевой задачи. В засаде 1 октября уничтожил четырех гитлеровцев. Даже раненым остался в строю и огнем из ручного пулемета прикрыл отход своих товарищей».
На этом записки командира отряда обрывались. А жаль… Хотелось бы узнать также мнение Шевченко о других командирах и бойцах. Огнивцеву иногда казалось, будто командир глубоко не вникает в их жизнь, что он всецело поглощен только боевыми делами. А вот записки говорят о другом. И надо же, что за человек! Нет, чтобы отдохнуть, так решил оставить преемнику хотя бы некоторые свои соображения о людях отряда.
40. МАХОРКИН НА КРАСНОКАЗАРМЕННОЙ
Более двух недель находились бойцы отряда на Красноказарменной. После отъезда капитана Шевченко отрядом теперь командовал бывший взводный старший лейтенант Алексеев, получивший это назначение по рекомендации Шевченко и Огнивцева. И уже его первые шаги в новом качестве свидетельствовали, что этот выбор не был ошибочным.
А Огнивцев, как и прежде, жил жизнью отряда, помогал новому командиру в боевом сколачивании воинского коллектива, пополнившегося новыми командирами и бойцами.
В те же дни штаб фронта ознакомил Алексеева и Огнивцева с наметками нового рейда отряда в тыл врага. Ему предстояло через несколько дней перейти линию фронта и действовать в брянских лесах юго-западнее Сухиничей.
Был первый воскресный день нового, сорок второго года. Командир с начальником штаба занимались оформлением документов на получение оружия, боеприпасов, взрывчатки, продовольствия и медикаментов. А комиссар, закончив беседу с коммунистами о предстоящих боевых делах, оставшись один в комнате, развернул на столе топографическую карту — двухсотку — и принялся изучать по ней районы предстоящих действий отряда.
В дверь постучали и тут же в комнату буквально ввалилась группа взбудораженных бойцов:
— Необычное событие в отряде, товарищ комиссар! Просто беда! Невосполнимая потеря! — посыпались голоса.
Огнивцев бросил на карту карандаш:
— Что случилось? С чего переполох?
— Махоркин от нас уходит.
— Ма-хор-кин! Куда уходит? Он же в госпитале.
— Угробили самого меткого стрелка! Неправильно его лечили в госпитале, — сказал Сандыбаев. — Ай-я-яй, какой ошибка допустили. Лучше б его Увакин тут, в санитарной части, лечил.
Огнивцев остановил бойцов:
— Кого угробили? Кто, куда уходит? Какая потеря?.. Ничего не понимаю. А ну-ка доложите по форме!
— Есть доложить по форме, — вытянулся Хохлов, на груди которого алел новенький орден. — Докладываю, товарищ комиссар. Рядовой Махоркин, находившийся на излечении в госпитале, по чистой комиссован и убывает в подмосковное Теплово!
— Куда, куда? — переспросил комиссар.
— Так что в известную нам деревушку, где добрые старушки нас тепло угощали, а рядового Махоркина напрочь околдовали! — не удержался в рамках служебного тона Хохлов.
