И вот теперь из Москвы уходили бойцы первой батареи. Еще не наступили сумерки. С Поклонной горы была хорошо видна вся колонна, вытянувшаяся на целый километр.
Подполковник Кривошапов и капитан Флеров получили маршрут следования: Москва — Западный фронт, штаб начальника артиллерии фронта.
Собственно, каждый боец знал, куда держит путь его часть, хотя не все догадывались, что за непонятное оружие им доверено.
Часть сформировалась быстро. Колонна остановилась на Бородинском поле. Священное поле, обагренное кровью защитников Отчизны, услышало слова клятвы.
— Мы, бойцы, командиры, политработники отдельной артиллерийской батареи, клянемся, что никогда и никому не отдадим секретное оружие, вверенное Родиной…
И еще бойцы поклялись, что в случае необходимости уничтожат технику даже ценой своей жизни.
Батарея последовала по маршруту: Москва — Западный фронт. Под Вязьмой увидели первые воронки. Двигались на запад по ночам, без огней.
После первых боев батарейцы избрали своим парторгом московского шофера Ивана Нестерова, водителя боевой машины. Речи парторг произносил краткие: «Мы вышли не на уборку урожая, а на защиту Родины, детей, всего. За спиной — Москва».
3 июля в лесу, западнее Бородинского поля, услышали радио. Передавалась речь И. В. Сталина. Слова речи записали. Бойцы поняли, какая опасность нависла над страной.
Военный инженер Шитов подготовил исходные данные для стрельбы ракетами, произведя пересчет с артиллерийских таблиц. Пока колонна находилась в пути, таблицы размножили в семи экземплярах — по числу боевых установок. Прицелы на БМ-13 стояли артиллерийские. И в колонне шла одна-единственная гаубица. Ее взяли для пристрелки.
Расчеты боевых машин на дневных привалах в лесу учились заряжать установки, выполнять команды. Вскоре убедились, что стрелять с помощью выносного пульта управления неудобно. Было решено давать залп непосредственно из кабины. В боевой расчет БМ-13 входили командир, наводчик, пять заряжающих и подносчиков.
Километровый столб показывал — от Москвы прошли 500 километров. Стали на отдых. Четыре машины расположились по одну сторону шоссе, три другие и гаубица — по другую. Колонна уступила дорогу танкам, которые шли вперед всю ночь.
Бойцы батареи рвались в бой. Они не удержались и открыли стрельбу из винтовок по пролетающим немецким самолетам. Командир срочно приказал перебазироваться всей батарее. А когда вернулись на прежнее место, оно было перепахано взрывами.
Через день ракетчики увидели: наши танки идут обратно. Ехавший последним в бронемашине командир отряда прикрытия, завидев с шоссе ствол гаубицы, запросил:
— Что за часть?
— Особого назначения!
— Немедленно отступать. Мост взорван саперами…
Так, не сделав ни одного залпа, батарея отступила.
Но недалеко — к Орше. Кривошапов и командир батареи Флеров явились к начальнику артиллерии Западного фронта и получили приказ — дать залп по врагу, скопившемуся на станции Орша.
Боевые установки выстроились у опушки леса. До цели насчитывалось несколько километров.
Все заняли свои места. Командир батареи находился в окопе наблюдательного пункта на высоком холме у речки Оршица, в трех километрах от цели, прямо против станции Орша, занятой врагом. Вражеские эшелоны на путях были видны в бинокль.
Заняли свои места в кабинах командиры боевых установок. Остальные бойцы ушли в укрытие.
Сидя в кабинах, командиры установок томительно ожидали мгновения, когда над их головами пронесутся невиданные снаряды.
14 июля в 15 часов 15 минут тишину разорвали слова команды:
— По фашистским захватчикам, батареей, огонь!
Этого они не забудут до последних минут своей жизни. В сторону врага полетела огненная лавина. Раздался взрыв небывалой силы.
Вот как описывают этот момент свидетели и участники событий.
Командир боевой установки Валентин Овсов:
«Переключил рубильник электропитания. Правой рукой дал оборот маховичка. Земля дрогнула и осветилась. Огонь летит в цель. Неужели это наши ракеты?»
Подполковник Кривошапов:
«После залпа по фронту метров на двести — мы это видели и без биноклей — поднялось море огня».
Маршал А. И. Еременко:
«Из Ставки была получена телефонограмма следующего содержания: „Предполагается широко применить против фашистов „эрэсы“ и в связи с этим испробовать их в бою. Вам выделяется одна батарея БМ-13. Испытайте ее и доложите свое заключение“.
Долго я размышлял после этого, что это за „эрэсы“. Никто из окружающих меня командиров тоже никогда не слышал такого странного слова.
И лишь когда прибыла батарея этих „эрэсов“, я узнал, что это за оружие. Незадолго до войны, будучи председателем Государственной комиссии по испытанию новых видов оружия, я видел эти „эрэсы“, правда, в то время их не называли ни „эрэсами“, ни „катюшами“.
…Во второй половине дня 14 июля 1941 года непривычный рев реактивных снарядов потряс воздух, как краснохвостые кометы метнулись они вверх, частые и мощные разрывы поразили слух и зрение сплошным грохотом и ослепительным блеском.
Эффект единовременного разрыва 112 ракет в течение 10–15 секунд превзошел все ожидания. Солдаты противника в панике бросились бежать. Попятились назад и наши солдаты, находившиеся на переднем крае, вблизи разрывов (в целях сохранения тайны никто не был предупрежден об испытаниях).
…После опыта я послал донесение в Ставку с подробным описанием результатов. Фронтовики дали самую высокую оценку нашему новому оружию».
А вот высказывания врага.
В генеральный штаб фашистской Германии поступило донесение:
«Русские применили батарею с небывалым числом орудий. Снаряды фугасно-зажигательные, но необычного действия. Войска, обстрелянные русскими, свидетельствуют: огневой налет подобен урагану. Снаряды разрываются одновременно. Потери в людях значительные».
Огненные стрелы, прочерченные снарядами, были видны даже днем…
В небе тотчас появился немецкий самолет-разведчик, но вся батарея уже находилась далеко от боевой позиции. С Орши полетели запоздалые артиллерийские снаряды.
Через полтора часа в тот же день, 14 июля, последовал новый приказ — ударить по переправе, построенной фашистами через Оршицу. На подступах к ней скопилось много техники и живой силы, а часть войск уже перешла на восточный берег реки. Нужны были срочные меры.
Батарея заняла огневую позицию. В 17.00 раздался второй залп. Переправу разнесло вдребезги.
И. Гаврилов пишет об этом:
«Оправившись от первого удара, враг усиленно и настойчиво стал следить за действием нашей батареи, неотступно используя наземную и авиационную разведку. Батарея часто стала подвергаться ожесточенной бомбардировке, яростному обстрелу артиллерией.
Неоднократно в район действия батареи враг сбрасывал листовки, в которых призывал нас за большое вознаграждение сдать новое оружие немецкому командованию.
Мы смеялись над посулами гитлеровцев и продолжали бить врага.
Тогда в район наших действий гитлеровцы выбросили авиационный десант с задачей захватить батарею. Однако и этот трюк не удался. Личным оружием мы перебили десант, а уцелевшая часть его скрылась в Смоленских лесах».
Так началась боевая биография нового советского оружия.
На память о тех днях 1941 года военный инженер Дмитрий Шитов хранит как реликвию справку за подписью капитана И. А. Флерова. На бланке справки гриф «СССР. НКО. Отдельная артиллерийская батарея. 15 июля 1941 г. Действующая армия».
Справка удостоверяет, что тт. Шитов и Попов провели в батарее следующую работу: 1. Теоретическую подготовку личного состава батареи. 2. Практические занятия у автоустановок. 3. Непосредственно руководили работой в боевых операциях на фронте.
«Указанные товарищи, — писал командир батареи капитан Иван Флеров, — проявили максимум усилий для хорошего овладения материальной частью личным составом батареи».
Подполковник Кривошапов доложил о боевых результатах в Москву.
Вслед за первой батареей были сформированы еще две. Вместе с батареей капитана Флерова они образовали первый дивизион реактивных установок. Командовать им был назначен капитан В. А. Смирнов. 26 июля 1941 года батареи под его командованием выехали на Западный фронт.
Двигались по ночам. Вблизи Ушакова дивизион встретил командующий артиллерией Красной Армии генерал-полковник Н. Н. Воронов. Он поставил задачу — уничтожить скопление врага в Ушакове, дать два залпа.
Задание было выполнено. Командир доносил с наблюдательного пункта:
«Наша пехота залегла от неожиданности. А остальное хорошо!»
Да, остальное было хорошо. Об этом рассказывает В.А. Смирнов.
«Задачу свою две батареи выполнили. Тотчас на уничтожение дивизиона фашисты бросили авиацию, а в это время машины находились уже в другом месте, надежно спрятаны в лесу».
