Второй Запорожский полк, в который попал вместе с одностаничниками Андрей, был перед этим сильно потрепан турками под Изоколясом и отведен в тыл.
Расположась лагерем в большом старом лесу, полк, пополненный казаками Уманского и Каневского статичных юртов, готовился к выступлению на передовые позиции.
С утра до вечера кузнецы перековывали коней, чинили разболтанные тачанки и двуколки. Казаки, утомленные большими переходами и частыми стычками с турками, наслаждались отдыхом.
В свободное от нарядов, караулов и занятий время казаки чинили обмундирование и сбрую, писали письма на родину, а иногда, усевшись под старым каштаном или вековым дубом, резались до обалдения в карты.
Кончался обеденный час. Казаки группами и поодиночке сидели на сложенных вверх потниками седлах, пнях, а кто и просто на земле.
К Андрею подошел, улыбаясь, Дергач. В руке он держал котелок.
— Ну, довольно читать, давай есть будем. — И, насмешливо щуря карие смеющиеся глаза, посмотрел на Андрея: — Пока ты в наряде был… я тоже получил. От сестры. О тебе и о Марине пишет…
— Обо мне?
— Ну да, о тебе.
Андрей испытующе посмотрел на приятеля. Под его пристальным взглядом скуластое лицо Дергача, сплошь усыпанное коричневыми веснушками, расплывалось в лукавой улыбке. Не спеша отрезав кинжалом кусок хлеба, он с нарочитой медлительностью проговорил:
Пишет, что после нашего отъезда Марина словно умная ходила. Только об Андрее и разговору было. Мать ее за Бута хотела выдать. Сватался он, когда в отпуск приезжал, так Марина на хутор сбегла. Говорит… Андрея дожидать буду.
Глаза Андрея широко открылись. Грудь наполнилась буйной радостью. Не выдержав, он вскочил с земли и закружился в диком танце. Затем с размаху бросился на траву и испуганно спросил:
— Ванька, а ты не врешь?
Дергач оглянулся и, наклоняясь к Андрею, тихо проговорил:
— Ты, Андрюшка, Бута бойся. Гриниха ему перед отъездом передала, что из–за тебя Марина на хутор сбежала.
— Плевать мне на него! — весело ответил Андрей.
Друзья, достав из–за голенищ деревянные ложки, принялись за еду…
Но вот труба заиграла развод. Казаки дежурной сотни, назначенной в караул и наряды, разбирая винтовки, бежали строиться. На коновязи дико взвизгнули кони.
— Вахмистра третьей сотни к есаулу! Вахмистра–а–а есаулу–у–у!
— Ваа–а–а-а-а улу–у–у-у! — покатилось эхом по лесу.
Пожилой, среднего роста казак, придерживая рукою
шашку, бегом направился к офицерской палатке.
Командир третьей сотни есаул Бут, сидя на койке, зябко кутался в длинную солдатскую шинель. На коленях у него лежала двухверстка, на которой он делал отметки синим и красным карандашами.
На другой койке, напротив, сидел, поджав под себя ноги, хорунжий Кравченко. Он внимательно слушал есаула.
— Так вот, Владимир, тебе поручается очень ответственное дело. Полк со вчерашнего дня потерял связь со штабом дивизии. Полковник опасается, что… фронт прорвали и наши отступили, не предупредив нас. Имеются сведения о том, что впереди, левее, — посмотри на карту, вот здесь — появились конные массы противника. Срочно необходимо выяснить количество и направление неприятельских частей, а также попытаться восстановить связь со штабом дивизии. Дополнительные сведения и приказания тебе даст полковник. Поедешь со вторым взводом, в помощники даю вахмистра. В пути старайся избегать встреч с неприятельскими разъездами, обходи их стороною. Ну, а теперь иди к полковнику, он тебя ждет у себя в палатке. Д я тем временем приготовлю взвод.
Разрешите войти, ваше высокородие.
Николай повернул голову ко входу в палатку:
— А вот и вахмистр.
Хорунжий вышел. Николай окинул пожилого вахмистра пристальным взглядом:
— Поедешь с хорунжим Кравченко в разъезд. Седлать
второму взводу. За себя оставь урядника второго взвода. Начальником разъезда назначен хорунжий Кравченко. — Помолчав, он добавил: — Ты за ним, Мироныч, смотри: молодой он, нет еще у него опыта.
— Не извольте беспокоиться, ваше высокородие, не впервые.
— Ну, то–то же. Коня моего перековали?
— Так точно. — Вахмистр, потоптавшись на месте, шагнул вперед: — Ваше высокородие!
— Что тебе?
— Вы бы хоть водки выпили с хиной. Ведь затрясла вас лихорадка–то.
— Аа–а–а-а! Не в малярии тут дело… Слушай, Мироныч! Ты у моего отца пятнадцать лет хутором управлял, ты меня маленьким на руках нянчил, учил верхом ездить… Я верю, что ты преданный нам человек. — Голос Николая дрогнул. — Хочешь помочь мне в одном деле?
— Скажите, ваше высокородие, жизни для вас не пожалею… ни своей, ни чужой.
Николай вскочил. Не выдержав его горящего взгляда, вахмистр опустил глаза.
Слушай, Мироныч, у моего отца четыреста голов рогатого скота, да что тебе говорить, ты сам знаешь… Ничего для тебя не пожалею, слышишь? Ничего! После первого же боя рапорт о производстве тебя в офицеры подам. Только сделай так, чтобы он не вернулся…
— Кто, ваше высокородие?
Семенной Андрей… — И Николай, подойдя вплотную к вахмистру, порывисто зашептал ему в лицо: — Враг он мне… Поперек дороги мне стал.
— Не волнуйтесь, Николай Павлович!.. Стоит ли из–за босяка всякого так расстраиваться? Сделаю в лучшем виде.
— Верю тебе, Мироныч, иди, готовь взвод…
… Андрей с Дергачом после обеда развалились на граве, положив головы на седла. Сзади них послышался шорох шагов и сейчас же раздался знакомый резкий голос вахмистра:
— Второй взвод! Седлай!
Казаки второго взвода, хватая седла, опрометью кинулись к коновязи. Пальцы у Андрея от волнения дрожали, и он никак не мог поймать конец подпруги. Поймав, наконец, ремень и затянув его через пряжку, Андрей стал отвязывать чембур. Но сырой ремень затянулся в плотный узел, упорно не поддавался. Выхватив кинжал, Андрей со злостью резнул ремень выше узла. В ту же минуту он почувствовал сильный удар по затылку. Папаха слетела на Землю. Не подымая ее, Андрей быстро обернулся и увидел взбешенное лицо вахмистра.
— Ты что же, сучий выродок, делаешь? Зачем чембур режешь?
Новый удар кулаком в лицо чуть не свалил Андрея с ног. Андрей невольно прислонился к шее своего коня. Судорожно выдернув кинжал, он готов был уже броситься на вахмистра, но в это время хорунжий, вскочив на подведенного вестовым дончака, крикнул:
— Вахмистр! Стройте взвод!
Заметив, что Андрей стал отводить руку назад, готовясь нанести ему удар кинжалом, вахмистр схватился за кобуру и угрожающе прошипел:
— Я с тобой, щенок, еще расправлюсь!..
Казаки бегом выводили коней, на ходу подтягивая ремни.
Хорунжий нетерпеливо посматривал на рассчитывающихся по звеньям казаков.
— Спр–р–рава по три за мной, рысью ма–а–арш!
И, не оглядываясь назад, хорунжий направил своего коня крупной рысью к опушке леса. За ним растянулся на рыси взвод.
Вахмистр, пропустив мимо себя казаков, догнал хорунжего и поехал с ним рядом.
На опушке леса хорунжий прильнул глазами к биноклю. Перед ним расстилалась огромная долина, изрытая оврагами и покрытая кустарником.
— Ваше благородие, разрешите дозорных выслать, — наклонился к нему вахмистр.
— Высылай!
Дозорные, снимая винтовки, поскакали вперед. Когда последний из них скрылся в кустарнике, хорунжий, тронув повод, шагом выехал из леса.
Дневная жара уже спала, день клонился к вечеру.
Справа впереди показалось селение.
Ваше благородие, надо бы объехать его, не иначе
как там турки…
Никого там нет, — уверенно проговорил хорунжий,
опуская бинокль. — Мы остановимся в селениц, а потом вот по той дороге двинемся дальше.
— Вы послушайте, ваше благородие, как собаки, не переставая, брешут.
— Глупости, тебе сегодня всюду турки мерещатся. — Хорунжий повернулся в седле: — Взво–о–д! Пово–о–д! Рысью ма–а–а-рш!
Проехав с версту, они натолкнулись на дозорных.
— Турки, ваше благородие!
— Где?
— Вот на тот кустарник посмотрите.
Хорунжий навел бинокль. Из–за оврага, заросшего мелколесьем, на небольшую прогалину выезжала группа всадников. Лиц разглядеть было нельзя, но красные фески и синие мундиры не оставляли сомнений в том, что это были турки. Впереди на великолепной вороной лошади медленно ехал стройный, красиво одетый всадник.
— Мироныч! Возьмем их, а?
— Пускай, ваше благородие, они ближе подъедут, чтоб шуму меньше было, — неохотно согласился вахмистр.
Казаки, прячась за высоким кустарником, напряженно наблюдали за приближающимся турецким отрядом, который теперь был виден простым глазом.
Андрей, возвратясь из дозора, присоединился к взводу. Став рядом с Дергачом и Мишкой Бердником, он с интересом следил за неприятельским разъездом.
