операцию в Иран). Браун прервал доклад, и сказал, что это вряд ли пройдет через командующих видами Вооруженных сил.
— Если это будет сделано в виде директивы из моего кабинета для командующих и начальников, а не просто как доклад, облегчит ли это вашу задачу?
— Конечно! — ответили те, кто сидел на диване. На лице Брауна появилась понимающая ухмылка.
— Я предвидел такое, так что, возможно, мне удалось снять для вас ряд проблем, — сказал он, потянувшись за отпечатанным на машинке документом, который закреплял содержание доклада в виде прямого приказа родам войск и видам Вооруженных сил предпринять все действия, изложенные в нем.
— Конечно, это значительно упрощает дело, — сказал Войт. Пэшолл только улыбнулся.
За пару часов между докладами, Найтингейл превратил свое «совещание для принятия решения» в простую «информационную сводку», а затем вошел в «танк», чтобы дождаться совещания. Офицерами, вошедшими и занявшими свои места за длинным столом, были Джонс, четыре командующих видами Вооруженных сил и их заместители по оперативным вопросам (трехзвездные генералы [21], отвечающие за планирование и проведение операций каждого вида Вооруженных сил). Воспользовавшись подставкой для флип-чарта справа и обзорным экраном слева, Найтингейл приступил к докладу, ни словом не упомянув об утреннем разговоре с Брауном. Потом до руководителей и их заместителей начало медленно доходить, что Найтингейл говорит так, словно новое командование уже являлось свершившимся фактом. Напряжение в комнате резко возросло.
— Подождите минутку, — произнес заместитель начальника штаба ВМС вице-адмирал Артур Моро. — Но это лишь краткая информация, а не решение.
Последовала мертвая тишина. Найтингейл взглянул на Войта, который повернулся к Джонсу.
— Да, министр обороны уже принял решение, — подтвердил Джонс.
«Военно-морские силы и военно-воздушные силы просто хватил удар», — вспоминал Найтингейл. Моро и его босс, начальник штаба Военно-морских сил адмирал Томас Хейворд «стали просто фиолетовыми. Они были очень злы. Вы могли бы запросто увидеть, как их кровяное давление поднялось примерно на 100 пунктов». Однако упреждающие действия Брауна означали, что у них почти не осталось выхода. «Им оставалось просто проглотить все это» — продолжил Найтингейл. Для нового, еще неоперившегося командования, это было зловещее начало. [5]
Ранним сентябрьским утром бригадный генерал Дик Шолтес, заместитель командира 82-й воздушно-десантной дивизии по оперативным вопросам, уже находился в своем кабинете в Форт-Брэгге, штат Северная Каролина, когда его неожиданно посетил его начальник, командир дивизии генерал-майор Гай Мелой.
— Через пару минут вам позвонит начальник штаба, — сказал ему Мелой. Обычно, когда два генерала обсуждали «начальника штаба», они имели в виду полковника, который занимал эту должность в дивизии. Но когда зазвонил телефон, Шолтес обнаружил, что разговаривает с Мейером, начальником штаба Сухопутных войск.
— Дик, я хочу, чтобы ты знал, что покидаешь дивизию, — сообщил Мейер. — И покинешь ты ее очень скоро. Мне нужно, чтобы в четверг ты был в Вашингтоне. Не могу больше говорить с тобой о том, что произойдет, но все расскажу, когда ты будешь здесь в четверг.
Повинуясь приказу, Шолтес вылетел в Вашингтон. На следующее утро ему уже была назначена встреча с Брауном и Джонсом, однако сразу же по прибытию ему приказали отправиться прямо в Пентагон на встречу, назначенную на странно поздний час — в 9 часов вечера. После того, как он с трудом прошел мимо службы безопасности Пентагона, кто-то наконец пришел, чтобы забрать ошеломленного генерала и провести его в конференц-зал рядом с кабинетом Джонса.
В комнате находилось около тридцати человек. Большинство из них были Шолтесу незнакомы, хотя некоторых он знал довольно близко. Там находился Беквит, командир «Дельты», а также коммандер Ричард Марсинко, который находился в процессе создания морского эквивалента «Дельты» в составе «морских котиков» ВМС [22].
Офицеры сообщили Шолтесу, что они подготовили для него доклад. Сгорая от любопытства, он сел. На совещании обсуждалось несколько вариантов осуществления второй попытки спасения заложников в Иране. Недоумевая, зачем ему все это рассказывают, Шолтес просидел первые четыре или пять часов, которые, по словам одного офицера, находившегося там, показались ему «абсолютно глупыми и диковинными». (Один из вариантов заключался в том, чтобы спасти заложников и доставить их на вертолетах на корабль в Черном море, а затем сбросить пустые вертолеты в воду. Шолтес знал, что в Черном море господствует Советский военно-морской флот, и поэтому обстановка для американского флота там была, мягко скажем, не самая благоприятная).
Не в силах больше сдерживать свое любопытство, Шолтес спросил, с какой стати его посвящают во все эти планы. Теперь настала очередь смущаться его докладчиков.
— Разве министр не рассказал вам обо всем этом? — спросил один из них. Шолтес ответил, что его встреча с Брауном состоится только на следующее утро, но попросил их продолжать доклад, а сам он подождет, пока Браун и Джонс объяснят, в чем, собственно, дело.
В пятницу два высокопоставленных чиновника все прояснили. Новая задача генерала заключалась в том, чтобы сформировать Командование, в которое войдут самые элитные подразделения Сил специальных операций страны, и быть готовым провести еще одну операцию по спасению заложников в Иране к 31-му октября. Что касается других антитеррористических операций, которые его новое Командование должно быть готово выполнять, то Браун и Джонс сказали ему быть готовым обсудить их после завершения иранской миссии. По субординации Шолтес подчинялся непосредственно Джонсу, четырехзвездному генералу [23], председателю Объединенного комитета начальников штабов — уникальное положение для оперативного командира в звании однозвездного генерала [24].
Шолтес был потрясен вдвойне. Во-первых, потому что кроме посещения и окончания квалификационного курса спецназа молодым капитаном, иного опыта проведения специальных операций у него не было, поскольку он решил продолжать службу в пехоте, а не служить в качестве офицера спецназа. Он так и не узнал, почему Мейер выбрал для командования его. Когда он спросил об этом четырехзвездного генерала, тот ответил просто:
— Потому что мне нужен был ты.
Кроме того, Шолтерса потрясла крайняя дата повторной операции, выпадавшая на Хэллоуин. Это означало, что у него «меньше шестидесяти дней, чтобы провернуть все это дело», как вспоминал один из старших офицеров Командования. «И у нас [не было] ни сил, ни личного состава, и действительно никаких возможностей».
Новый штаб Шолтеса поначалу расположился в Брэгге, — огромной армейской базе в Файетвилле, в штате Северная Каролина. Кроме того, здесь дислоцировались 18-й воздушно-десантный корпус, 82-я воздушно-десантная дивизия и отряд «Дельта», который располагался в «форте» — огороженном пункте постоянной
