— Пошел к черту, коварная тварь! Меня не обманешь…
ППШ строчит снова.
— Григорий, Григорий, — уговаривает его Дмитрий. — Кончай эту ерунду, иди, познакомься с немцами. Они хорошие люди!
— Заткнись, изменник! Меня не обмануть! Немцы, я большой человек, и взять меня в плен нелегко! — кричит Григорий.
— Товарищ, просит его Михаил. — Будь разумен! Иди сюда, вместе отметим наше освобождение. Немцы знают, что ты большой человек, и хорошо с тобой обойдутся!
— Вы скоро поймете, что взять меня нелегко, — доносится из картофельной ямы. В стену ударяет еще одна очередь.
— Ты просто сумасшедший, Григорий Антеньев! — гневно кричит Федор. — Мы заключили мир с этими немцами, и если быстро не выйдешь, они убьют тебя, как бешеную собаку!
— Если б мы смогли отправить тебя туда, ты вышибла бы ему мозги одним ударом грудей, — говорит Порта толстухе.
— Удавлю этого гада, попадись он мне в руки, — злобно говорит она.
— Он опасный человек, — предостерегает Юрий. — Учился в снайперской школе в Москве и почти никогда не промахивается.
— Сегодня он, должно быть, не в форме, — говорит Порта. — Пока что он попусту тратил патроны.
— Обычно в карманах у него лежат гранаты, — угрюмо говорит Михаил.
— Оттуда гранату не добросить, — говорит Барселона, измеряя наметанным глазом расстояние до картофельной ямы.
— Он может подползти поближе, — с беспокойством говорит Старик.
— Нет, — замечает Легионер. — Если вылезет из ямы, мы его убьем. Он не может быть настолько сумасшедшим — пока что!
— Может, разозлить его так, чтобы он расстрелял все патроны? — предлагает Грегор. — Их у него не может быть много.
— Тогда я возьму его с такой же легкостью, как дьявол — сидящего на горшке священника в пасхальный день, — громко смеется Малыш.
— Мысль, пожалуй, неплохая, — задумчиво произносит Старик.
Невдалеке от дома с резким грохотом взрывается граната, в окна летит снег.
Мы поодиночке выскакиваем из двери и перебегаем от одного снежного вала к другому, чтобы заставить комиссара израсходовать патроны. Как только один из нас оказывается в укрытии, начинает бежать другой, но этот коммунист продолжает палить, как сумасшедший.
— Давай кончать эту ерунду, — говорит унтер-офицер медицинской службы Лет. — Я работал санитаром в сумасшедшем доме и знаю, как обращаться с психами. Метла есть? — спрашивает он, когда мы все находимся в безопасности в стенах буфета.
Соня с готовностью приносит метлу.
— То, что нужно, — довольно улыбается Лет. — Мы вбивали ими в сумасшедших какой-то разум. Я ни разу не встречал психа, который не боялся бы метлы. Дайте мне русскую шапку, я покажу, как разделываться с помешавшимся.
Юрий дает ему зеленую буденовку на меху.
— Эй, ты, — кричит, выйдя, Лет. — Бросай оружие, иди сюда! Иначе приду и как следует отделаю этой штукой! Иди домой!
Наступает тяжелое молчание; кажется, сумасшедший комиссар не знает, верить ему или нет.
Лет медленно идет к картофельной яме, грозя метлой Григорию.
— Выходи сюда, помешанный черт, — громко кричит он, голос его отражается эхом от снежных валов. — А то надеру спину вот этим!
— Ложь и пропаганда, проклятый немец, — отвечает Григорий из ямы. — Ты черт, и ни рай, ни ад тебя не примут!
— Возвращайся, — нервно кричит Грегор. — Он совершенно спятил!
— Не учи ученого, — отвечает, обернувшись, Лет. — Меня обучали, как обращаться с немецкими сумасшедшими, и я знаю, что делаю!
Он медленно подходит к картофельной яме, размахивая поднятой метлой.
Внезапно раздается злобный треск автоматной очереди.
Лет вертится волчком. Сперва кажется, он поворачивается, чтобы вернуться, но потом валится, как мешок с картошкой. Вокруг его тела тучей вздымается снег.
— Теперь поняли, кто противостоит вам? — торжествующе кричит комиссар. Безумно хохочет, и теперь никто из нас не сомневается, что он действительно помешался. — Такие, как я, в огне не горят и в воде не тонут! Я сильный, могу превратить камень в песок, сев на него!
— Больше не могу этого выносить! — кричит Барселона и выпускает из автомата длинную очередь, разрядив весь рожок.
Сумасшедший Григорий тут же отвечает огнем. Неподалеку от двери падают две гранаты.
— Он просто сверхчеловек — удивленно восклицаю я. — Обычному человеку не бросить их так далеко.
— Именем всех чертей и святого тела Христа я иду содрать с вас шкуры!
Снова строчит автомат. Одна из. пуль пробивает цилиндр Порты.
— Так не может продолжаться, — решительно говорит Старик. — Кто вызовется его снять?
— Думаешь, в головах у нас дерьмо? — негодующе спрашивает Грегор.
— Один чертов сумасшедший с автоматом удерживает целое отделение! — кричит Барселона, ударяя кулаком по столу в бессильной ярости.
Автоматная очередь в окно разбивает на куски висящее на стене зеркало с изображением ангела.
— Ну, все! — яростно вопит Женя. — Эта сумасшедшая тварь узнает получше Женю из Одессы! Дайте мне немецкий автомат!
Порта дает ей МП и сумку с рожками. Женя так зла, что на губах у нее выступает пена. Она ракетой вылетает в дверь.
— Прощай, красотка! Спасибо за гостеприимство! — кричит вслед ей Порта. — Я посажу три лилии на твоей могиле!
Женя бежит, петляя, вверх по склону. Легионер прикрывает ее огнем из ручного пулемета. Трассирующий состав пуль образует зримый зонтик над картофельной ямой. Неожиданно сумасшедший появляется по левую сторону длинной ямы и выпускает по Жене очередь. Она отвечает ему тем же.
Мы ведем сосредоточенный огонь из окон и дверей.
Град пуль подбрасывает Григория в воздух. Он падает на спину, потом снова поднимается на ноги, но прежде, чем успевает выстрелить, Женя оказывается рядом с ним. Теперь кажется, что она сошла с ума. Она стоит с расставленными ногами, будто статуя, и прошивает пулями его тело.
— Если и она спятила, — обеспокоенно восклицает Грегор, — то я ухожу!
Женя прекращает стрелять, вскидывает автомат на плечо, будто лопату, и широкими, размеренными шагами спускается по склону.
— Должно быть, в древние времена так выглядели амазонки, возвращаясь с торжеством после большой победы, — смеется Старик.
— Кто-то что-то говорит о слабом поле? — спрашивает Порта.
— Зови мамочку на помощь в любое время, — говорит Женя с гордостью, возвращает ему автомат и благодарит.
Постепенно кафе заполняется деревенскими жителями, пришедшими взглянуть на немцев. По мере того как запасы выпивки у Жени уменьшаются, дружеские чувства становятся теплее.
В ознаменование этого на голову чучела медведя надевают немецкую каску.
Порта снимает со стены балалайку.
— Она побывала в Сибири с моим отцом, — хвастается Женя.
— Ну что ж, — говорит Порта, трогая струны.
— Умеешь играть на ней? — спрашивает она.
— Умею, — отвечает он, прижимая к боку балалайку.
Первые ноты негромкие, мелодичные. Потом становятся неистовыми, как топот казачьих коней в степи. Порта вытирает ладони о брюки и принимается разыгрывать с инструментом шута.
Малыш играет на губной гармошке. Порта громко поет:
Einmal aber warden Glaser klingen,
Denn zu Ende geht ja jeder Krieg[111].
Вскоре кафе трясется от пляски русских. Михаил подпрыгивает так высоко, что ударяется головой о балку. Грегор ломает палец, пытаясь сделать сальто. Порта растягивает шейные мышцы, когда Федор убеждает его попытаться перепрыгнуть со сжатыми вместе ступнями через стол.
— Как только война окончится, — говорит Соне Малыш, поглаживая изнутри ее бёдра, — мой почетный немецкий мундир отправится прямиком в мусорную кучу, и я снова гордо войду в ряды штатских правонарушителей.
— Смотри, не разочаруйся, — смеется Грегор. — Гражданская жизнь гораздо сложнее, чем ты думаешь. Там нельзя жить по уставам и наставлениям, там нужно шевелить мозгами. В армии жизнь становится тем проще, чем больше получишь звезд и галунов.
— Как сейчас выглядит Германия? — с любопытством спрашивает Юрий.
— Сплошные развалины! Куда ни взгляни, — отвечает Порта. — Все ходят в одинаковой стандартной одежде, которую выдают не бог весть как часто. Раза два в год Адольф говорит нам, что победа близка.
— И многие расстаются с жизнью, — говорит Малыш, сидящий в конце стола. — Те, кто воспринимает закон не особенно серьезно и ходит воровать во время воздушных тревог!
— Как все это кончится? — вздыхает Дмитрий. — Полтава тоже лежит в развалинах.
— Кончится тем, что одна сторона проиграет войну, и победители разграбят все добро, — с важным видом говорит Порта.
— Если проиграете вы, вам уже не позволят иметь армию, — угрюмо говорит Федор, похлопывая по близлежащему МП.
— Это будет скверно, — признает Порта с деланной улыбкой. — Армия для немцев — это святое. Как церковь! Молитвы в воскресенье и муштра в понедельник. Мы всегда завершаем неделю парадами и опять начинаем с молитв и учений!
