4-й отдельный батальон, вернее, его остатки сдерживали напор фашистов. Михаил Сергеевич Куклин едва стоял на лыжах: раны ослабили его донельзя. Только усилием воли не сдавался комиссар. Он видел: за речку Полу уходят самые немощные, раненые, обмороженные. Самостоятельно им не отбиться от врага. Он ехал вдоль редкой цепочки лыжников, лежавших за деревьями в снегу. За ним – Иван Гречушников, единственный оставшийся на ногах командир роты, и старший сержант Н.А. Сошин.
«До сих пор живу потому, что комиссар заставил снять шлем и спрятать планшетку, – делился с товарищами Иван Александрович. – «Кукушки» выщелкивали командиров по этим приметам…»
Медленно скользил на лыжах комиссар Куклин, и слова его были едва слышны:
– От нашей стойкости, товарищи, зависит успех всей бригады, жизнь наших боевых друзей… Нам доверено обеспечить выход людей к своим. Нам! Это честь, товарищи!..
– Комсомольцы, ни шагу назад! – раздался голос из цепи комсорга батальона Ивана Новикова. – Помните присягу!
Над местом боя повис «фонарь». Стало светло, как при ярком солнце. Лыжники затащили комиссара в тень. С горки, где задерживали врага десантники, Куклину хорошо было видно, как, отстреливаясь, переходят Полу последние бойцы. У самого берега, уже на советской стороне фронта, пуля настигла Константина Васильевича Базаева. Его крупная фигура выделялась среди парашютистов. Зажав рану, он помогал другим выкарабкиваться наверх. В снегу, на своей стороне, лежал связной Яков Иванович Катаев, шапка у него приметная, с подпалинами. И еще слышал комиссар сорочью стрекотню «шмайссеров» на льду Полы справа, где шла группа Ивана Тимошенко и штаб МВДБ-1…
«18 марта 1942 года меня ранило в грудь, и ночью самолетом нас вывезли из тыла немцев. Провалялся в госпиталях долго: перебиты ребра, ранение в легкие, – пишет Петр Черепов. – В сорок третьем выписали в часть по моему настоянию: почувствовал, что могу воевать. Еду в запасный десантный полк. И надо ж такому случиться – встретил бойца из нашего 4-го отдельного батальона! Обрадовались до слез. Он был ранен при выходе парашютистов к своим на речке Поле. Фамилию, к сожалению, теперь уж не вспомню. Он рассказал о последнем бое.
Комиссар Куклин командовал. И вот когда, казалось, все исчерпали – ложись и помирай, – поднялся, распрямился Михаил Сергеевич, оперся на лыжные палки, как на костыли:
– Кто хочет жить до Победы, вперед к своим! Сме-лее, ребята!
Десантники снова побежали к речке, навязали немцам рукопашный бой. Тогда-то мой случайный спутник был ранен, но сумел все же выбраться к своим.
Последний раз видел он Куклина метрах в ста от траншеи противника – полулежал комиссар на волокуше».
* * *Весной 1985 года брат и племянник комиссара М.С. Куклина побывали в Любно и Дубецком Бору, Волбовичах и лесах по-над речкой Полой. Повидались со старожилами. Они помнят, как в начале апреля 1942 года в этих местах бились наши. Немцы заставляли жителей стирать белье, снятое с десантников, чистить меховые куртки, диагоналевые брюки, шапки – в ямы сбрасывали голых. Свозили под Дубецким Бором в две могилы. Там побывали и красные следопыты из второй школы города Кирово-Чепецка. В этом населенном пункте (остался один дом на скате к Поле) похоронено 212 десантников!..
Из доклада штабу Северо-Западного фронта:
«Группа Тарасова и Гринева на фронте Дубецкий Бор – Пороги вышла в количестве 432 человек. Больных, раненых, обмороженных 215 человек.
Как доложил батальонный комиссар Дранищев, Тарасов вышел в этом же районе с группой около 100 человек. С ним находятся подполковник Латыпов и майор Решетняк… Дранищев предполагает, что Тарасов пошел на запад в районе Пороги – Старый Новосел».
Из архивов наградных материалов:
«Куклин Михаил Сергеевич, комиссар 4-го отдельного батальона 1-й МВДБ. Старший политрук.
Тов. Куклин М.С. за время боевой операции показал себя преданным нашей Родине, мужественным, квалифицированным политработником. Его часть в период подготовки была одной из самых дисциплинированных и хорошо обученных. Сам тов. Куклин при руководстве боевыми операциями проявил отличное качество политработника, умело руководил партийной, политической работой. Участвуя в боях, он организовал разведку, водил часть в атаку.
В бою под Корнево – Лунево тов. Куклин был ранен, но продолжал командовать батальоном, организовывал блокировку и уничтожение вражеских дотов, прикрывал прорыв бригадой линии фронта.
При проведении части на соединение со своими войсками погиб в бою смертью героя.
Военком 1-й МВДБ А. Мачихин».
«Калиничев Андрей Васильевич, старший политрук, военный комиссар отдельной зенитно-пулеметной роты, рождения 1915 года, уроженец Куйбышевской области (Сергиевский район, станция Сургут).
Комиссар участвовал в тылу немцев в 11 боевых действиях, лично бывал в засадах и разведках. При переходе линии фронта лично расстрелял и забросал гранатами в окопах свыше 10 фашистов, уничтожил 2 пулеметных гнезда с расчетами».
«Журавлев Виктор Петрович, командир взвода разведки 1-й маневренной воздушно-десантной бригады. Рождения 1918 года. Участник боев с белофиннами, в которых получил ранение. В РККА с 1938 года. Член ВКП(б).
Прикрывая бригаду в засаде на реке Поломети 8 марта 1942 года, Журавлев В.П. со своим взводом уничтожил 25 солдат из карательного отряда СС. С 11.03.42 г. по 16.03.42 г. по приказу военкома бригады Мачихина его взвод был направлен в разведку посадочной площадки, на сбор и охрану продуктов под Малое Опуево. Приказ выполнен, при этом уничтожено 12 фашистов.
В ночь с 7 на 8 апреля 1942 года тов. Журавлев В.П. прокладывал путь и лыжню для колонны бригады из тыла врага через линию фронта в районе Волбовичи – Пороги. Он выполнил задачу. Лично свыше 8 раз ходил в дневную и ночную разведку».
«Пепеляев Иван Николаевич, сержант, командир отделения 10-й роты 4-го отдельного батальона 1-й МВДБ. Рождения 1915 года, член ВЛКСМ. Удмурт. Уроженец села Волбыж Глазовского района Удмуртской АССР. Гражданская специальность – мастер-лесовод.
Тов. Пепеляев И.Н. показал себя настойчивым, выдержанным, смелым и решительным командиром. Находясь в труднейших условиях из-за перебоя в питании (12 суток), он не терял боевого духа и поддерживал его у бойцов отделения. Продукты строго экономил и распределял среди бойцов, чем исключил голодовку.
Тов. Пепеляев И.Н. был в разведке в районе села Борисовка. С четырьмя бойцами попал в окружение врага. Фашистов было до двух отделений. Пепеляев выполнил задачу и вышел из кольца противника без потерь.
При переходе линии фронта Пепеляев И.Н. был в сводном отряде комиссара Куклина, направлен на передовую с пятью бойцами в оборону. Заметив стрельбу из бани, он приказал бойцу зажечь ее трассирующими и зажигательными пулями. Они выкурили вражеского пулеметчика: при отходе немцев из укрытия Пепеляев лично истребил двоих.
При минометно-артиллерийском обстреле за рекой Полой тов. Пепеляев И.Н. геройски погиб».
Боевое донесение от 11.04.42 г. 7 часов 30 минут.
«…Личный состав Тарасова и Гринева пропускается через санобработку, выдается кожаная обувь. Тарасов с группой около 100 человек (как сообщил батальонный комиссар Дранищев) линию фронта перешел, но до сего времени к нам не прибыл. Выслано 5 партий для его розыска».
«Ксенофонтову.
Поиск Тарасова продолжать. Для чего кроме воздушной разведки выслать группу из хорошо подготовленных людей на поиск Тарасова в предполагаемых районах.
Генерал Ватутин».
Горечью и болью пронизаны строки воспоминаний бывшего заместителя политрука из 2-го отдельного батальона 1-й МВДБ Михаила Николаевича Сутыгина. Он дважды встречался с немцами группы «Север»: сперва в Демянском котле, а затем в составе 23-го воздушно-десантного полка под Старой Руссой. Немцы ранили его два раза: в котле и тяжело в болотах поймы реки Ловать. Остался без ноги. Окончив партийную школу, он избирался секретарем Кезского райкома ВКП(б) и до самой пенсии был директором льнозавода.
«Когда был получен приказ на выход к своим, – пишет Михаил Николаевич, – мы повезли и повели с собой раненых и обмороженных. Часть особо трудных оставили во временном лагере, надеясь, что их эвакуируют самолетами…
На речке Поле смешались ряды десантников: каждому хотелось скорее попасть к своим. Не знаю, как на других участках прорыва, а там, где я выходил, царила неразбериха. Вроде и командиров тут было немало: наш комбат, комбриг, политотдел и особый отдел… Здоровые карабкались на тот берег изо всех сил. И с ними командиры… В Новой Руссе, куда нас вывели фронтовики, я узнал, что с больными десантниками на льду Полы оставался комбриг Тарасов. Будто бы посылали за ними разведчиков, но ничего не получилось. А ведь там был не один и не два – десятки, если не сотня. До сих пор щемит сердце, как ворохнешь память…»
