На протоколе совещания имеется ехидная пометка, сделанная в штабе РВМ: « Ну и как? Зимой? »
Гитлер уселся на своего любимого конька и принялся играть в верховного главнокомандующего флотом. То, что он ничего не понимал в морской стратегии, не имело решительно никакого значения. Он заявил, что твердо знает, как будут действовать союзники. Ему не нужна помощь со стороны РВМ. Хотя Редер сидит тут же, его мнение фюрера не интересует. Он просто знает , и этого достаточно.
«Поэтому крайне желательно вернуть корабли из Бреста. Это лучше всего сделать путем прорыва через Ла-Манш, захватив противника врасплох - без всяких подготовительных мероприятий, в то время, когда плохая погода сделает полеты невозможными», - заявил Гитлер.
Пометка РВМ: « Тогда навигационные трудности станут самыми серьезными ».
Изложив свое мнение, фюрер предупредил, хотя в тот момент Редер не воспринял это предупреждение всерьез: «Если внезапный прорыв невозможен, тогда лучше списать корабли и использовать их орудия и экипажи для укрепления береговой обороны Норвегии».
Однако позднее эта идея снова посетит Гитлера, и мы еще поговорим об этом.
Затем Гитлер принялся рассуждать о самолетах-торпедоносцах, которые ценил очень высоко. Последовала дискуссия относительно ценности линкоров в будущем. Редер обнаружил, что находится в меньшинстве, так как все отрицали их значение. Ему оставалось только огрызаться, что он и делал довольно резко.
Редер сказал, что присутствие линкоров в Бресте, даже если они ремонтируются, вынуждает англичан привлекать к сопровождению конвоев свои тяжелые корабли, поэтому они не могут решать иные задачи.{Простейший пример работы принципа « fleet in being ». Он прекрасно показывает неосведомленность Гитлера в морских вопросах. Только поэтому Редеру приходилось прибегать к столь детским аргументам.} Будет просто невозможно объяснить их списание ни итальянцам, ни особенно японцам. Он попросил разрешения изучить вопрос более подробно, прежде чем принять решение. Фюрер согласился.
Флоту приходилось торопиться, так как следующее совещание было назначено на 12 января. В первые недели 1942 года стало ясно, что Германия окончательно увязла в войне против России. Сильнейшие зимние морозы стали лучшим союзником русских. К этому времени грузы из всей империи и из Америки поступали в Великобританию, несмотря на усилия немецких подводных лодок. Англичане вели жестокие бои в Ливии и Абиссинии. Они проводили рейды коммандос на занятую немцами территорию Европы. Это были не более чем булавочные уколы, способные только разозлить немцев и вынудить их постоянно находиться в напряжении. Однако в действительности рейды в Норвегию серьезно встревожили Гитлера.
Его воображение подогревали слухи. Вдобавок Редер несколько неосторожно высказал свое мнение относительно Норвегии, и Гитлер уверился в том, что союзники неминуемо высадятся там. Ни Кейтель, ни Йодль не смогли его переубедить. Или просто не захотели. Следствием такого вторжения стало бы объединение сил западных союзников и России. Это замедлило бы наступление немцев на Восточном фронте.
И как он должен отражать эту угрозу?
Гитлер полагал, что сделать это довольно просто. Самое главное - не отвлекать танки, пушки и солдат с Восточного фронта. Существовало 3 способа защитить Норвегию. Первый - это удар по британским морским коммуникациям. Второй - удар по британским городам и заводам. Третий - удар по десанту у берегов Норвегии или уже в самой Норвегии.
Первые два метода уже использовались, поэтому оставалось только усиливать флот и авиацию в Норвегии. Именно флот и Люфтваффе должны были взять на себя ответственность за оборону страны. Крайне недовольный Редер прибыл со своим штабом на совещание 19 января 1942 года и сказал, что лично он не хотел бы брать на себя инициативу прорыва через Ла-Манш, однако соответствующие планы подготовлены и будут приведены в действие, если такое решение все-таки будет принято. Сопровождающие его офицеры доложат, как это будет происходить, «чтобы вы, мой фюрер, смогли позднее принять решение».
Но Гитлер не стал дожидаться выступления экспертов и изложил адмиралам свое решение, которое уже принял. Он заявил, что мог бы оставить корабли в Бресте, если бы существовал способ защитить их от бомбардировок. После этого он добавил:
«На основании полученных сведений и с учетом растущей недоброжелательности Швеции я опасаюсь крупномасштабного совместного русско-норвежского наступления в Норвегии.
Если крупное соединение крейсеров и линкоров, практически весь германский флот, будет базироваться на побережье Норвегии, то вместе с Люфтваффе он внесет решающий вклад в защиту этой зоны. Поэтому я решил перебросить основные силы германского флота именно туда».
На следующем совещании по морским вопросам, которое проходило 22 января, Гитлер еще больше запугал сам себя. Адмирал Фрике сообщил, что последние новости «окончательно убедили фюрера, что Британия и Соединенные Штаты намереваются приложить максимум усилий, чтобы переломить ход войны путем атаки северной Норвегии. Вскоре они захватят несколько районов побережья от Тронхейма до Киркенеса. Можно ожидать, что их весеннее наступление поддержит Швеция, за что получит Нарвик и никелевые рудники Петсамо».
Господство англо-саксов в этой зоне приведет к окончательной потере свободы плавания по Балтийскому морю, заявил Гитлер. Он был убежден, что Норвегия является «полем судьбы»{Место, где по скандинавской мифологии разыграется последняя битва богов.} в этой войне. Поэтому он потребовал «безоговорочного повиновения» от всех командующих в выполнении планов усиления обороны Норвегии.
Вот поэтому вечером 11 февраля 1942 года линейные крейсера «Шарнхорст» и «Гнейзенау» в сопровождении тяжелого крейсера «Принц Ойген» выскользнули из Бреста и понеслись по Ла-Маншу. Эскадру под командованием адмирала Цилиакса прикрывали эсминцы и миноносцы, а также большое число истребителей. Эскадра прорвалась, хотя англичане знали, что такая попытка может быть предпринята, и заранее подготовили планы противодействия.
Газета «Таймс» заявила: «Вице-адмирал Цилиакс добился успеха там, где потерпел неудачу герцог Медина-Сидония. Ничего более унизительного для гордости морской державы не происходило в отечественных водах с XVI века». Гитлер был полностью удовлетворен, особенно потому, что именно он заставил флот провести корабли через Ла-Манш.
Весной 1942 года он принял далеко идущие планы действий на двух основных театрах - в России и на Средиземном море. На первом было подготовлено крупное весеннее наступление немецких армий. Он также хотел помешать англичанам и американцам помогать России.
Еще 22 июня 1941 года, в тот день, когда Гитлер начал наступление на востоке, Черчилль пообещал, что Британия будет помогать России. Помощь союзников, особенно после вступления в войну Соединенных Штатов, значительно увеличилась. Начавшись с более чем скромного конвоя из 7 судов в августе 1941 года, к весне 1942 года она превратилась в большие конвои, прибывающие по крайней мере дважды в месяц. Гитлеру не потребовалось слишком много времени, чтобы понять, как это может повлиять на положение на Восточном фронте. Поэтому полярные конвои стали одной из главных целей немецкого флота. В июне против них начались комбинированные операции на море и в воздухе, за ними последовали вылазки надводных кораблей, пока полярная ночь не положила конец действиям авиации.
Теперь начали сказываться недооценка Гитлером морской мощи и его нерешительность в использовании надводных кораблей. Флот и Люфтваффе подготовили массированный удар по следующему конвою союзников (PQ-17 в июле). На совещании 15 июля Гитлер заявил, что Королевский Флот отправит вместе с PQ-17 авианосец. Он предупредил Редера, что этот корабль будет серьезной угрозой для германских линкоров. «Авианосец необходимо обнаружить до атаки. Его следует обезвредить с помощью наших бомбардировщиков Ju-88 перед тем, как начнется атака».
Редер спросил, можно ли заранее отправить на север корабли и развернуть их на исходных позициях. Гитлер согласился, однако повторил, что они должны ожидать приказа атаковать, и что он лично отдаст этот приказ.
Вот сейчас начали приносить плоды победы англичан на море в начале войны. Такая победа не ограничивается простым потоплением вражеских кораблей. Перед мысленным взором Гитлера явно стояла картина взрыва своей собственной командой «Графа Шпее» в Монтевидео, а также последние трагические радиограммы «Бисмарка». Он даже приказал переименовать карманный линкор «Дойчланд» в «Лютцов», потому что потопление корабля, названного «Германия», может быть использовано пропагандой союзников.
К этому времени Гитлер окончательно принял на себя стратегическое и тактическое руководство армией. Вместо того чтобы ставить общие задачи, он все ниже спускался по цепи командования и уже начал приказывать отдельным батальонам, не говоря уже о дивизиях и корпусах. Весна сменилась летом, и немецкое наступление в России возобновилось. К августу немцы дошли до предгорий Кавказа. Был захвачен Ростов, немцы достигли Сталинграда.
