Виктор Финк - Загадочное исчезновение Ренэ Прево (Новеллы)

Немцы молчали всю дорогу. Но вот показалась Королевская площадь. Из лопнувших труб вырывался газ и множество грандиозных факелов пылало среди руин, В отсветах пожара были видны развалины здания генерального штаба.

Внезапно один из немцев сказал;

— Ничего, англичане еше ответят нам за это!

Потом он прибавил:

— И американцы тоже ответят!

Второй перебил его:

— Никто не ответит, если не ответят русские.

— Верно! — согласился второй.

— Мы были слишком мягки с ними! — сказал первый.

— Глупо! — отрубил второй.

Больше они не проронили ни слова…

Пелиссье готов поклясться, что эти два офицера были именно те, которых он знал по Версалю.

— Возможно, впрочем, — говорит он, — что это все-таки была игра воображения. Но при виде развалин генерального штаба я сразу вспомнил тех двух немцев!

Ему все же предстояло встретить своих старых знакомых в обстановке, которая исключала всякие сомнения.

Пелиссье был переведен на работу в Померанию, в город Штольп.

— Там я и дождался прихода Советской Армии, — говорит он — Навеки останется эта великая армия в памяти народов. Да… Так вот, в Штольп пришли русские. Когда я выбежал на улицу приветствовать их, то увидел, как рослый солдат, замечательный парень с веселыми глазами и с шапкой на затылке, вел куда-то полковника войск СС. Едва взглянув, я узнал фон Гейдебрандта. Вид у него был, прямо скажу, невеселый. Совсем не такой, как тогда, в Каракасе.

Освобожденные французы и англичане были отправлены в тыл. В Польше они догнали группу — пленных немецких офицеров. И тут пораженный Пелиссье снова увидел не только полковника фон Гейдебранд-та, но и его кузена генерала. Генерал сидел на бревне. В его позе не было величия.

Пелиссье заговорил с полковником.

— Я напомнил ему нашу стычку в Версале. Потом — встречу в Венесуэле. Генерал слушал, сначала не понимая, о чем я говорю. Сообразив, он растерялся. Как хотите, было что-то сверхъестественное в том, как замыкался круг нашего знакомства. Они оба валялись под обломками, а я… Я еще был в лохмотьях, но я ликовал! Подумайте! Жизнь как бы просила у меня прощения за все причиненное мне горе. Она снова раскрывала мне объятья и сулила счастье! Немцы смотрели на меня с ненавистью. А я сказал им на прощанье: «Господа, вы едете в Россию?! Я думаю, лучше не поднимайте тостов за „мозг Германии“ и вообще оставьте мысль о том, что „Германия превыше всего“. Деньги, потраченные на вино, могут оказаться выброшенными на ветер».

Я считал себя вправе дать им этот совет.