— Хорошо, собирайтесь и вы. Сейчас же сходите к Ольге, чтобы она вместе с дочкой в пять тридцать была у Филиппыча.
После неожиданного провала «Луки» к дому Филлиппыча я подходил с особой настороженностью. Он разговаривал в мастерской с заказчиком, Женя в другой комнате читала «Голос Крыма», Гриша брился.
— Ну, радировали в обком? — спросил он, как только я вошел в комнату.
— Радировал, что сегодня ухожу с вами.
Я рассказал об аресте «Луки».
— Видите, как быстро развиваются события, — заметила Женя.
Гриша заторопился:
— Я дал «Павлику» указание выводить людей сегодня же. Пойдем вместе.
— А у Филиппыча как?
— Вроде спокойно. Я советовал ему тоже уходить с нами, но он отказался. Хочет первым встречать Красную Армию. Он побывал у Васи-сапожника, «Штепселя», «Вали», у всех людей, связанных с ним. У них-то тихо.
— Ну что ж, не будем пока их трогать. Срывать просто так людей не следует, они нужны здесь больше, чем в лесу.
— Безусловно. Такие указания я имею и от Павла Романовича. Людей «Муси» мы разыскали и забираем.
— Сколько всего народу пойдет с нами?
— Сейчас трудно сказать. Пойдут все, кого удастся собрать. Может быть, и двадцать и пятьдесят человек. Явочные пункты назначены в разных местах, а за городом в противотанковом рву соберемся все вместе и двинем дальше.
Из дома Бокуна я уже никуда не выходил, находился все время в одной комнате с Гришей и Женей, оберегаемый всей семьей Филиппыча.
Женя прилегла на постель и лежала молча, не шевелясь. При каждом скрипе наружной двери дома она быстро поднимала голову и чутко прислушивалась к шуму за стенкой.
Гриша, поставив левую ногу на стул и опершись на колено руками, не отрываясь смотрел в окно поверх занавески и то и дело поворачивал голову то направо, то налево, встречая и провожая проходящих мимо.
По примеру Жени, я прилег на другую постель. Тревожили неотвязные думы и о товарищах, попавших в застенки гестапо, и об остающихся здесь подпольщиках, и о том, как нам удастся выбраться из города.
Сгустились сумерки. Мы стали собираться. Филиппыч принес для меня пистолет. Мария Михайловна закрыла ставни, зажгла коптилку и вместе с мужем засуетилась около нас, помогая Жене укладывать в корзину продукты.
Пришел Ваня, потом «Павлик».
— Как обстановка? — спросил Гриша.
«Павлик» сказал, что ничего подозрительного не заметил, Яша и Витя ушли в разведку за город, Лазарева уже на улице, и с ней — какой-то парень.
— Это мой квартирный хозяин Резунов, — пояснил я. — Укажите им, куда итти.
Гриша сказал ребятам, кто кого выводит, и они разошлись. Попрощавшись с хозяевами, ушла и Женя выводить людей.
Оставалось десять минут до комендантского часа. Время выходить и мне с Гришей, а Ольги с Галей все нет.
Мы взволновались — заблудились или арестованы. Гриша нервничал, ругался.
Без пяти минут шесть пришла Ольга в чужой кожаной куртке, укутанная платком, с вязанкой дров на спине.
Я спросил, где Галя.
— Ее сейчас приведет Аннушкин Ваня. Я побоялась вести ее с собой.
— Ну, час добрый, не забывайте нас! — взволнованно сказал Филиппыч, прощаясь со мной. — Плохо будет, и я в лес со всей семьей приду.
Мы вышли во двор. У калитки уже стояли Ваня с Галей.
— Не забывайте про нас, — шепнул мне Ваня. — Счастливой дороги!
Указав Ольге направление, Гриша ушел на сборный пункт проверить людей. Я шагал вслед за Ольгой и Галей по той самой дороге, по которой четыре с половиной месяца назад пришел из леса к Филиппычу.
Как когда-то в лесу, во время ночных переходов, в темноте я снова почувствовал себя слепым и беспомощным. Я сказал Ольге, что ничего не вижу, и просил не отходить от меня.
— Дедушка, — прошептала Галя, — у меня глаза хорошие, я буду вести вас за руку.
Мы дошли до назначенного места, постояли, потом легли, чтобы нас не заметили со стороны.
Гриша пришел довольно скоро. Все было в порядке. Вместе с ним мы подошли к противотанковому рву. Постепенно собрались остальные.
— Мы увидим партизан? — спросила Галя.
— Обязательно, деточка, увидим. Мы идем к ним.
— Вот хорошо! Мне так хочется посмотреть, что это за люди.
Тут я спросил Ольгу, почему она запоздала к Филиппычу.
— Со мной целая морока случилась!
И она рассказала, как за ней охотились гестаповцы. После долгих поясков немцы добрались до их квартиры, произвели обыск, забрали фотокарточки ее и Сергея. Какая-то соседка описала гестаповцам внешний вид Ольги и Гали и во что они одеты. Людмила, зная, что подпольщики будут уходить в лес, вместе с гестаповцами подстерегала Ольгу и Галю на улицах при выходе из города. Анна Трофимовна помогла Ольге маскироваться, и она окольными путями добралась до Филиппыча. А Галя, скрывши свои косички под платком, тоже прошла с Ваней незамеченной.
— Линдер, когда узнал, что я подпольщица и сбежала, заметался, как бешеный, — говорила Ольга. — Сначала он не хотел верить и сказал: «Такая порядочная женщина не могла связаться с бандитами», а потом начал ругаться. «Сарабузский комендант машину за ней пошлет, на самолете в Германию доставит! Подумаешь, какая важная особа! — кричал он на весь двор. Потом себя начал ругать: — Подумать только, простая русская баба — и обманула меня, немецкого офицера!»
— А что с Сергеем?
— Отец успел его предупредить. Старика какая-то машина подхватила до Сарабуза. Ему удалось опередить гестаповцев и благополучно вернуться домой.
«Нина» сообщила мне, что утром гестаповцы арестовали Сергеева в технической конторе, где он работал кассиром. «Тарас» скрылся, и посланная к нему подпольщица не могла его найти. С Барышевым тоже не удалось связаться.
Во рву нам пришлось задержаться около часа. Люди всё подходили и подходили. Тут были и женщины с детьми, и старики, и больные. Оставаться в городе никто не хотел, и приходили сюда кто в чем успел выскочить из дома. Всего собралось тридцать два человека. Гриша, Яша, Витя и «Павлик», вооружившись автоматами, составляли нашу боевую охрану. Выстроившись попарно, мы тронулись в путь. По цепочке передавали уже знакомые мне команды. «Взлетит ракета — немедленно ложиться, при выстрелах — ложиться, подниматься по команде, не кашлять, не разговаривать, не зажигать огня, не отставать». Дорога была тяжелая и длинная. Большинство женщин — в туфлях на высоких каблуках, итти по кочкам — трудно.
На рассвете мы вошли в лес и сделали там продолжительный привал. Вздохнули посвободнее, закурили.
Вдруг где-то вдали раздался орудийный выстрел, другой. Гриша приподнялся и, сделав несколько шагов по направлению выстрела, замер на месте, стараясь определить, где бьют орудия.
— Кажется, в старо-крымских лесах, — сказал он, подходя к нам. — Очевидно, противник готовится к прочесу. Нужно не задерживаться. Он может и к нам пожаловать.
Мы тут же тронулись дальше и шли почти безостановочно. Около девяти часов утра, пересекая большую поляну, мы заметили в разных ее местах у опушки леса конных и пеших людей, одетых в ватники, с красными полосками на шапках-ушанках и вооруженных автоматами. Это была партизанская застава. Хмурые, усталые лица подпольщиков сразу озарились радостной улыбкой. Один из партизан с красноармейской звездочкой подошел к нам.
— Что за люди? — спросил он.
— Своих не узнаешь? — Гриша протянул ему руку.
— А, здорово! — улыбнулся тот. — Опять пополнение привел?
Гриша расспросил его об обстановке в лесу. Прочес действительно происходит в старо-крымских лесах. До нас доносился лишь раскатистый гул отдельных выстрелов.
Усталые люди сбросили с плеч вещевые мешки и присели на траву. Показалось солнце.
Вскоре к нам подъехал верхом Федор Иванович Федоренко.
— Василий Иванович! — улыбаясь, кивнул он мне. — Знаменитый сапожник, опять к нам?
— Я теперь не Василий Иванович! — смеясь, ответил я.
— Этого я не знаю. Для нас вы все равно остаетесь Василием Ивановичем.
Пришедших с нами людей переписали по фамилиям, и Федоренко направил их в свой ближайший отряд. Я вместе с Гришей и Женей пошел в штаб на Яманташ.
Часа через два тяжелой дороги по балкам и горам я увидел на склоне Яманташа несколько разбросанных под деревьями шалашей, замаскированных листьями. То был лагерь штаба Северного соединения.
Приоткрыв плащ-палатку — дверь большого шалаша, Гриша отрапортовался:
— Товарищ командир соединения, ваше задание выполнили. Привели «Андрея» и тридцать два подпольщика.
Из шалаша выскочил Павел Романович, за ним Луговой. Мы расцеловались.
Я начал было рассказывать о наших провалах.
— Потом, потом! — перебил меня Павел Романович. — Позавтракай с нами, отдохни. Когда ты передал нам об аресте «Муси» и «Хрена», я места себе не находил. Радировали в обком и решили тебя забрать, пока не поздно.
