Позвали Тоню. Она вошла настороженная, немного испуганная. Увидев на диване Рябикова, Тоня улыбнулась ему и сразу же почему-то застеснялась.
— Садись, — сказала Нина Анисимовна и показала девочке на кресло.
Та не без труда забралась в него, свесив ноги в чулках резиночкой.
Немного помолчали, и первой заговорила Нина Анисимовна.
— Тоня, — произнесла она, — знаешь ли ты, что это твои папа и мама?
Нет, это был не вопрос, скорее утверждение. И Тоня, наверное, поняла. Она внезапно вспыхнула. Быстрый взгляд скользнул с директорши на Аню и остановился на Рябикове.
— Не знаю, — тихо сказала девочка.
— Да, — кивнула Нина Анисимовна. — И они этого раньше не знали. Ты потерялась, а теперь тебя нашли. И фамилия твоя, оказывается, не Антонова, а Рябикова.
— А зовут Жульетта? — быстро спросила Тоня.
— Зовут, правильно, Жульеттой.
Тоня молчала. Ее маленькие ладони, выдавая волнение, ерзали по краю сиденья.
— А почему меня нашли только сейчас?
— Так случилось. Ты потерялась крошкой, и никто не знал, где ты. А Петр Васильевич тебя узнал.
— А почему сразу не сказал?
— Он не знал, ты ли это, а потом все стало известно.
— Мне не говорили, что я потерялась.
— Знали, что тебя найдут. Теперь ты будешь жить с папой и мамой, как все дети. Ты пойдешь к ним.
— Сейчас? Сразу?
— Да.
— Ну, Тоня, милая, пойдем домой, — Анна Андреевна поднялась с дивана и погладила девочку по волосам.
— А вы правда моя мама? — спросила Тоня.
— Ну конечно же, — кивнула Анна Андреевна.
Девочка задумалась.
— Значит, я здесь больше не буду жить?
— Да.
Тоня соскользнула с высокого кресла.
— Можно, я побегу расскажу девочкам, что я нашлась?!
Глава 10
ЗДРАВСТВУЙТЕ, Я ЖУЛЬЕТТА!
Ее привели во второй половине дня. То, что она тут появится, знали уже все обитатели семьдесят седьмой квартиры, и каждый к этому относился по-своему.
— Абсолютно правильный поступок, — сказала Августа Яковлевна. — Я всю жизнь прожила одна, а посмотришь — глупая, никому не нужная жизнь.
Мария Гавриловна повздыхала, заметила, что с ребенком хлопот хватает, но все же сделала философский вывод:
— А она, жизнь, — вся в заботах. Без них-то что и делать?
Рита сказала просто:
— Вот и хорошо, пошумней будет, а то скука в квартире.
Ольга Эрастовна расспросила Аню, что за девочка, и обещала принести книгу «Питание детей», которая продавалась у них в институте в киоске.
Наливайко тоже отнесся положительно, сказал Петру Васильевичу, что он и сам давно подумывал, но дело в том, что Ольга Эрастовна и он — люди не очень здоровые, и пойти на такой шаг рискованно.
Что касается Олега Оскаровича, то он не сказал ничего. Отношение Кукса к надвигающемуся событию осталось загадкой.
Первой, с кем познакомилась Тоня, была Августа Яковлевна. Ее догнали на площадке возле дверей квартиры. Августа Яковлевна неторопливо поднималась домой.
— Здра-а-вствуй, девочка, — чуть нараспев приветствовала она Тоню. — Как тебя зовут?
— Жульетта, — сказала Тоня.
— Ка-а-к? — Августа Яковлевна вынула из сумки очки и, приложив их к глазам, дружелюбно, с любопытством осмотрела новую соседку.
— Жульетта — это по-взрослому, — поторопилась объяснить Анна Андреевна. — Пока Тоней зовут.
— Прелестное имя Жульетта. И тебе идет. А меня зовут Августа Яковлевна. Будем знакомы.
Аня отлично знала, как не любила старуха, когда ее называли бабушкой. Однажды она даже остановила упорно нажимавшего на «бабушку» водопроводчика. «Друг мой, — сказала она, — у меня еще нет внуков».
Петр Васильевич ожидал, отворив двери.
— За границей есть такой обычай: молодожен вносит жену в свою квартиру на руках. Ну, а дочка, я думаю, должна входить сама, — сказала Августа.
Тоню пропустили вперед. Последним вошел Петр Васильевич. Он внес чемодан и захлопнул дверь.
Прошли коридором и, отворив нехитрый замок, очутились в комнате. Тоне показали столик перед окном.
— Здесь ты будешь готовить уроки, а спать — вот тут.
Тихая и послушная, она сейчас ничем не напоминала ту озорницу, с которой познакомился Рябиков. Ему показалось: девочка робеет, оставшись с ними наедине.
— Ничего не бойся, — сказал Петр Васильевич. — Ты дома. Это твой дом, как и наш, — всех троих.
Не очень умело Анна Андреевна переодела ее в домашнее платье. Рябиков дал Тоне книгу, которая была специально для нее приготовлена, и та уселась с нею к окну.
Из коридора слышалось, как хлопали двери, до Тони доносились негромкие голоса, приглушенно брякала посуда. Квартира по-вечернему оживала.
Пообедали, и Петр Васильевич отправился в театр. На прощание он погладил Тоню по голове.
— Ну, не скучай, дочка.
Они остались вдвоем. Хлопоча по своим делам, Аня украдкой посматривала в Тонину сторону. А Тоня — тоже нет-нет да и взглянет на нее. Похоже было — обе они чего-то ждали друг от друга. Стемнело, и Аня зажгла свет.
— Почитай мне вслух. Можешь?
Тоня кивнула. Она раскрыла книгу и стала бойко читать про храброго Чиполлино.
Аня села и, сложив руки, стала слушать.
— Ты быстро читаешь, молодец, — сказала она.
— Могу еще скорей, — Тоня принялась так быстро бегать глазами по строчкам и такой скороговоркой выпаливать целые фразы, что Аня догадалась — девочка хитрит: книгу она знает наизусть.
— Подожди-ка. А вот почитай мне тут, — Аня взяла газету и ткнула пальцем в заголовок статьи на первой странице.
— На уро-ве-нь но-вых задач, — торопясь и от этого спотыкаясь больше обычного, прочла Тоня.
— Это неинтересное, — сказала она.
Аня засмеялась:
— Верю, что ты хорошо читаешь.
Вдруг она вспомнила, что сегодня кое-чего не успела купить. Она спросила Тоню, не боится ли та посидеть одна. Но Тоня и не думала бояться. Тогда Анна Андреевна быстро накинула пальто, взяла сумку. Потом сказала:
— Ты ведь знаешь, где у нас что, если будет надо?
— Знаю, — кивнула Тоня.
Она осталась одна. Читать про Чиполлино надоело. В квартире снова все стихло. Тоня взяла куклу Люсю и стала устраивать ей комнату.
— Ничего не бойся. Это наш дом, твой дом, — сказала она, — а я теперь твоя мама. Ты нашлась.
Откуда-то из коридора послышалось негромкое «чик, чик, чик…» Потом один раз — «чик!». И вдруг быстро-быстро — «чики, чики, чики, чики…» Словно чирикали маленькие птички. Почирикают, подумают и опять свое — «чик, чик, чик».
Тоня оставила Люсю и вышла в коридор. Там было темно. Из-под двери наискосок пробивался слабый свет. Чикало за дверью. Тоне так хотелось узнать, кто это там чикает… Нащупав в темноте ручку двери, она тихонько приоткрыла ее и заглянула в комнату. За столом сидел лысый в клетчатой кофточке человек и что-то выстукивал на маленькой машинке. Оказалось, чикала машинка.
Дверь скрипнула, и лысый повернул голову.
Делать было нечего, и Тоня вошла в комнату.
— Что вы делаете? — спросила она.
Лысый, видно, не сразу понял:
— Я печатаю.
— А что?
— Печатаю стихотворение.
— Какое?
Он немного подумал:
— Это стихи про тунеядцев.
— Про кого?
— Про плохих людей.
— А зачем про плохих стихи писать? Чтобы они стали хорошими?
— Называется сатира, — пояснил лысый. — А ты откуда?
— Я Тоня. Так меня зовут, а правильно Жульетта. Я буду тут жить. Это теперь мой дом. Я нашлась.
— Значит, ты и есть та самая девочка… — Он не договорил. — Закрой, пожалуйста, дверь.
Тоня затворила за собой дверь и приблизилась к лысому. Ей очень хотелось посмотреть машинку, на которой печатают стихи.
— А вас как зовут?
— Меня — Олег Оскарович.
— Вы можете еще постучать?
Кукс посмотрел на бумагу, которая лежала рядом с машинкой, и несколько раз ударил по клавишам одним пальцем. Машинка весело зачикала.
— Так печатают книжки? — спросила Тоня.
— Книги печатают на больших машинах в типографии.
— Хм, — пожала плечами Тоня, — а я думала, у вас птички.
Кукс задумался.
— Птички! Это хорошо, — сказал он про себя и что-то записал в маленькую книжечку.
— Я пойду, — вздохнула Тоня.
Он поднялся из-за стола и, выпустив Тоню, зачем-то запер за нею двери на ключ.
В коридоре над столиком, где стоял телефон, горела лампочка. Наверное, кто-то забыл ее погасить. Тоня подошла к телефону и, не снимая трубки, покрутила колесико. Вдруг телефон весь задрожал и зазвонил. Тоня вздрогнула и отскочила. Открылась дверь напротив, и оттуда вышел толстенький человек в очках. Он подошел к телефону и в свою очередь удивился, увидев Тоню.
Толстенький поднял трубку и сказал:
