После обеда их обоих снова вызвали к Брауэру.
Бауман весь сгорал от любопытства.
По требованию командира взвода Хаук попросил у Баумана прощения и пообещал в будущем вести себя по-товарищески. На этом инцидент был исчерпан.
«Не может быть!.. — В душе Баумана поднялась волна протеста. — Домашний арест?! Да разве это наказание!» От возмущения он даже не расслышал, что говорил ему унтер-лейтенант.
Во время пребывания в Картоне Вернер не раз намеревался поговорить по душам с ребятами из расчета, но так и не нашел для этого времени. А когда выдавалась свободная минутка, оказывалось, что не все солдаты были на месте.
Во время работы отошли куда-то на задний план учебные заботы, регулярно проводились только политзанятия.
У Хаука язык не поворачивался напомнить солдатам о том, что они взяли обязательство бороться за звание отличного расчета. К тому же он влюбился в Герду, а солдаты это заметили, что еще больше сдерживало его. Но уже в первый день занятий Хаук понял, что заблуждался: время, проведенное в Картове, сплотило солдат лучше всяких бесед и занятий, и отпала необходимость читать солдатам нравоучения.
Вернер сел писать письмо Герде. Написал первые строчки и задумался, охваченный воспоминаниями. Особенно памятной была последняя встреча.
Неделю назад он, получив увольнение, поехал в Картов. Остановился у Шихтенберга. В субботу утром он помог Герде на ферме, и, когда она освободилась, они бродили по лугу, зашли в лес, сели на поваленное бурей дерево и долго разговаривали. В тот день они не разлучались ни на минуту.
Воспоминания о Герде пьянили Вернера, как вино. Он решил жениться на Герде в этом же году, сразу после демобилизации. Жить они будут в Картове. У них родится ребенок, потом еще один… мальчики. Вернер всегда относился с уважением к женщинам в положении. А уж Герду-то он будет просто на руках носить.
Вернер подошел к окну. В этот момент в дверь постучали. Вошел Бюргер.
— Здравствуйте, товарищ унтер-офицер!
Вернер подал ему руку. Они сели.
— Я к вам с просьбой, товарищ унтер-офицер.
— Слушаю вас.
Бюргер достал из кармана письмо, положил его на стол и придвинул свой стул поближе к Хауку.
— Вы, наверное, знаете, что в Картове я познакомился с Гертрудой. И вот я получил от нее письмо. Прочтите его, пожалуйста! — смущенно попросил солдат.
— Когда вы получили это письмо?
— Неделю назад.
Хаук развернул лист.
«Мой милый Артур!
Все время меня мучает мысль, не забыл ли ты меня. А если не забыл, то почему от тебя нет никаких вестей?..
Мы уже давно перевели своих коров в открытый хлев. Работы у нас много, но мы справляемся, У нас уже создана комсомольская организация. Быть может, ты мне напишешь? Я все время вспоминаю то время, когда ты был здесь. Напиши, как живешь? Быть может, ты смог бы приехать? Я уже рассказывала о тебе дома, и никто слова против не сказал. Очень прошу тебя, дорогой Артур, напиши мне и скорее приезжай.
Я тебя очень люблю и жду.
Твоя Гертруда».
Вернер вернул письмо Бюргеру, который тихо сказал:
— Я сначала думал, что не нравлюсь ей, а теперь она пишет, что любит меня. Она очень хорошая девушка, добрая такая, правда?
Вернер кивнул в знак согласия.
— Я хочу ей написать, а вот писать-то грамотно не умею, читаю и то не ахти как…
«Сколько лет после окончания войны прошло, а еще есть и такие люди», — подумал Вернер, а вслух сказал:
— Тогда мы сейчас же с вами напишем ей письмо. Бумага у вас есть?
Бюргер кивнул и подал Хауку лист бумаги.
— Вы диктуйте, а я буду писать.
Бюргер подпер голову руками и, сосредоточенно нахмурившись, произнес:
— Моя дорогая Гертруда! — И уставился на Хаука, пока тот не закивал в знак одобрения головой.
Когда письмо было написано, Хаук прочел его вслух и отдал Бюргеру.
— Спасибо, товарищ унтер-офицер, — поблагодарил солдат. — Если бы я мог научиться так писать, но уже поздно…
— Никогда не поздно, товарищ Бюргер. Если вы хотите, мы с вами можем заниматься каждую неделю. Я вам помогу.
— Да?! — обрадовался солдат и, положив письмо на стол, добавил: — Тогда давайте сейчас и начнем!
* * *
В понедельник артиллерийские расчеты занимались на местности. Унтер-офицер Бауман вел свой расчет через холм в направлении леса. На занятия он вышел голодным, потому что вернулся в казарму незадолго до подъема и не успел позавтракать. Выстроив расчет в одну шеренгу, он крикнул:
— Не разговаривать в строю!
Бауману явно было не по себе. «И как только Брауэр додумался в понедельник утром проводить занятия на местности, когда в воскресенье многие солдаты были в увольнении!» — недовольно думал Бауман. Правда, просматривая план-конспект Баумана, командир взвода похвалил его. Это, конечно, приятно. Бауман лениво зевнул, вспомнил, что ему предстоит сначала провести занятие на тему «Ориентирование на местности», а затем — по отработке приемов преодоления препятствий.
Солдаты тихо переговаривались между собой.
— Придется ползти по-пластунски, — прошептал Эрдман.
— Как будто нам, артиллеристам, это когда-нибудь понадобится!
— Я еще никогда не ползал, — признался кто-то.
— Запомни, если мы полчаса будем ползти вот в том направлении, то как раз приползем в пивную, — сказал Эрдман, чем очень насмешил всех.
— Тихо, в строю все-таки находитесь! — сердито прикрикнул на солдат Бауман.
Пригревало солнце. «Хорошо бы сейчас завалиться где-нибудь в траве да хорошенько выспаться!» — думал Бауман.
Когда расчет достиг опушки леса, Бауман на минуту остановился, прислонился к дереву и, закрыв глаза, вздохнул: «Эх, поспать бы сейчас часика четыре! Солдаты и сами неплохо умеют ориентироваться на местности».
Отойдя от дерева, он остановил расчет и сказал:
— Товарищи, сегодня у нас занятие по ориентированию на местности и преодолению препятствий. Мы и тем и другим не раз занимались раньше. Я не собираюсь напоминать вам о том, насколько необходимо солдату уметь ориентироваться и преодолевать различные препятствия, встречающиеся на местности. Вы это и так понимаете. Сейчас я проведу короткий опрос в целях повторения. Если окажется, что кто-то из вас не знает этого вопроса теоретически, тогда мы проведем практическое занятие, если же таких товарищей не окажется, тогда ограничимся коротким опросом. — Бауман усмехнулся, поймав хитрый взгляд Эрдмана.
Разрешив расчету сесть на траву, Бауман начал задавать солдатам вопросы. Все отвечали довольно бойко. И лишь заряжающий Рост немного запинался в своих ответах, но ему умело подсказывал Эрдман.
Все получилось так, как и задумал Бауман. Он был доволен.
— Товарищи, я поражен вашими глубокими знаниями. Сейчас я вас распущу, но с условием, что вы далеко не уйдете и будете соблюдать тишину. Товарищ Эрдман, вы меня предупредите, если сюда подойдет кто-нибудь из начальства.
— Все будет в полном порядке, товарищ унтер-офицер! — обрадовался Эрдман. — Мы выставим наблюдателей, а уж они нас не подведут.
Бауман отошел в сторону и улегся в густую траву под раскидистым кустом. Через минуту он уже крепко спал.
Когда пришло время вести расчет в казарму на обед, Бауман уже выспался и чувствовал себя хорошо. Унтер-офицер не боялся, что солдаты могут его выдать. Беспокоило его только то, что унтер-лейтенант Брауэр хорошо знал маршрут и мог их незаметно проконтролировать.
Они шли по пыльной дороге, и Бауман со стороны заметил, что вид у солдат отнюдь не усталый, обмундирование не помятое, руки и те чистые. Никто, конечно, не поверит, что эти солдаты четыре часа прозанимались на местности.
Когда в небе показался самолет, Бауман крикнул:
— Воздух!
Солдаты кинулись в кусты и, упав на землю, стали целиться из автоматов в самолет, который летел довольно низко.
Самолет пролетел, и Бауман приказал расчету построиться и надеть противогазы.
— Для полного удовольствия нам только этого и не хватало! — недовольно проворчал Эрдман, но все же натянул маску на голову. Бауман скомандовал:
— Бегом, марш!
И солдаты побежали, поднимая сапогами дорожную пыль.
Бауман несколько раз приказывал им ложиться. Через полкилометра он остановил солдат и, построив, внимательно осмотрел. На этот раз он остался доволен их внешним видом. Уж теперь-то никто не заподозрит его в обмане, а на вопросы командира взвода он всегда ответит.
Подходя к казарме, Бауман увидел, что остальные расчеты стоят в строю и перед ними прохаживается Брауэр. Унтер-офицера тотчас же охватило беспокойство.
Последнюю сотню метров Бауман заставил расчет бежать в противогазах, чем вызвал их возмущение.
— Вот это занятие! — проворчал подносчик снарядов. — Сначала нас ведут на прогулочку, а потом гоняют до седьмого пота. Неужели нельзя все делать, как положено?..
