в свою пользу. Слава богу, что всё остановилось сейчас. Каких усилий стоило подавить мятеж без большой крови и катастрофических последствий для России, мы когда-нибудь с вами узнаем. Придёт время, и мы увидим, какие выводы будут сделаны из произошедшего, к каким процессам этот «пригожинский бунт» приведёт. Но поостыв от эмоций, я еще раз убедился, что Россию так просто не возьмешь. Мы не Украина, не ЕС, ни США. Мы сталь, которая от подобных потрясений и вызовов только закаляется. Не прогнёшь. Мы стали лишь крепче.
— А война, Юр, влияет на игры детей? — спрашиваю Котэса, экс-ополченца ЛНР из батальона «Призрак» и отца шестилетнего мальчика, заметив у крыльца их дома игрушку военного вертолёта.
— Ещё как, — отвечает, хотя понятно и без слов. Отец воевал с 2014 года. Его сын Георгий, рожденный в 2017-м, получается, в мире-то никогда и не жил.
В прихожей вижу один игрушечный пистолет, с лазерным прицелом. Второй — у Геры в руках. Мы застали его за игрой. Заходим в дом, светловолосый мальчуган несёт мне сделанный из «Лего» вертолёт с триколором на борту.
— Сам собрал, — хвалится он.
Заходим в детскую комнату. На мониторе ноутбука игра-стрелялка. Хотели поиграть с Герой, да комп завис. Пока ребенок пытался его безуспешно реанимировать, я осматриваю помещение — ВСЕ игрушки, за редким исключением, военные. Вот лежит куча солдатиков у военной базы, собранной из деталей конструктора. Беру парочку пехотинцев и хитростью, обойдя снайпера, штурмую базу. И тут парень недоуменно восклицает:
— Но она же российская!..
Точно! Не заметил я, как над ней реет пластиковый флаг РФ!
— Ну, тогда это были боевики, — говорю. — Надо обратно базу освобождать.
Иду общаться с его папой. Через пять минут краем глаза вижу, что Гера не только нашу базу освободил, но и взял вражескую. Со словами «Уууввжжжжххх, ракета на Украину!» изображает взрыв. Ого, думаю. На Украину прям ракета! Образ врага у ребёнка сложился однозначный. Хоть и хотелось бы объяснить, что Украина — это ведь далеко не только киевский режим и нацики. Там есть и добрые люди, которые за нас. Да не решился.
Мы выезжаем с Герой и Котэсом на экскурсию в вымершую и побитую Новотошковку. Таких музеев войны под открытым небом в ЛНР полно. Но Юра воевал именно в этих местах. И мне хотелось, чтобы отец рассказал сыну о войне в условиях, до боли знакомых для себя.
Едем.
— А мой малой, — делится наш водитель Саня, — ещё когда ему несколько месяцев было, руку только к самолету-истребителю тянул. Машинку даешь — полностью игнорирует. Самолётик подавай. А сейчас подрос, десять месяцев. И знаешь, что любит смотреть больше всего? Новости. Мультики включу — уже вскоре начинает капризничать. А новости РЕН-ТВ поставил, всё, полчаса его не слышно, не видно, можно отдохнуть. Залип и смотрит.
Дети здесь быстрее взрослеют. Вот и Гера неотрывно смотрит в окно отцовского автомобиля, когда мы проезжаем мимо разбитых домов Новотошковки. Впереди заслон из колючей проволоки и табличка «СТОП МИНЫ», поэтому сворачиваем в закоулок и паркуем машины.
— С дороги не сходите, пожалуйста, — предупреждает Юра и берёт сына за руку. — Здесь, сыночка, бои были тяжёлые. Здесь наших братьев много погибло. Видишь, какие машины разбитые? Снаряды падали.
— Пап, что за наколенник? — спрашивает сын, показывая на брошенный элемент защиты.
— Кто-то потерял или погиб.
— Может, возьмём?
— Зачем он нам? У нас есть дома новые, — Котэс осматривается, изучает ближайшее здание. — Я так понимаю, это школа была. На спортзал похоже. А вон ещё и канат висит.
В проломленной стене и впрямь виднеется спортивный снаряд. Вдруг Гера натыкается на игрушечный пистолет.
— Пистолет! — оживлённо реагирует мальчик. — Разорванный, как жаль.
— Ребята, руками не трогать, — говорит Юра. — Потому что товарищи «укропы» минировали даже игрушки, там, сыночек, могут сюрпризы быть.
— А какие бы ты советы дал ребёнку, если бы обстрел начался? — включаюсь я в их беседу. Когда война в жизни ребенка не только в виде игры, ему необходимо знать, как вести себя при обстрелах.
— Ну, прежде всего надо слышать, откуда снаряд летит, — говорит бывалый боец. — И желательно с обратной стороны здания прятаться. Или же в крайнее окно нырять.
Подходим к подъезду дома, где год назад мы познакомились с бойцами, ведущими бои в этих местах.
— Патрон от пистолета! — говорит Гера, показывая ржавую пулю.
— Это просто пуля, сынок, осталась, выстрелянная уже, — отвечает отец. — А это не выстрелянная с тяжёлого пулемёта «Утёс».
— Давай возьмём на память? — просит сын.
— Вон пулю возьми на память и всё. А патроны взорваться могут, — ещё один ценный совет для ребенка, окружающий мир которого усыпан смертоносными артефактами.
— Юр, как война вообще на Геру повлияла? — задаю вопрос Котэсу.
— Ладно бы он в Луганске жил, а так в Кировске! — отвечает отец. — Линия разграничения, считай, два с половиной километра от нашего дома была. Всё он это слышал, всё это видел. Теперь резких и громких звуков боится. Прячется. Пугаются же детки. Конечно. Мы-то пугаемся, а уж они и подавно.
— Ты эти долгие годы не часто-то сына и видел?
— Мама на работе, папа на войне. А он с бабушкой, с дедушкой, — говорит Юра, и видно, что ему не просто. — Так вот…
— Сейчас зато навёрстываете эти моменты, да? — пытаюсь с улыбкой сгладить этот чувствительный момент.
— Конечно, — отвечает Котэс, глядя на сына. — И с ним, и с женой. Теперь мы всё время вместе. Куда б ни поехали, куда б ни пошли, всегда вместе.
Покидаем Новотошковку. Юра обращает внимание на водонапорную башню, она вся в пробоинах после танковых ударов.
— Вот она. Так долго я её в бинокль наблюдал, — смеется боец. — На ней флаг еще висел. Правосековский вроде. Снайпера на башне сидели, корректировщики. А мы флаг этот сбивать пытались. С СВД.
— Не попали? — интересуюсь я.
— Ну, почему. Несколько раз попадали. За столько-то лет и не попасть!
Возвращаемся в дом, где супруга Юры и бабушка уже накрывают стол. Гера бежит к бабушке, подавая пулю:
— Помой её, пожалуйста, а то она была на земле.
— Ты нашёл её? — с любовью улыбается бабушка.
— Да, с папой, — отвечает Гера, разуваясь. — Кстати, там ещё ящик с патронами был, не выстрелянными.
— Ну, их надо сдать солдатам, — резонно замечает женщина.
— Придут солдаты и заберут, — соглашается внук.
Все уже за столом. Лапша домашняя с курицей, белый хлеб, сало на тарелке.
— Это был город-призрак, — делится впечатлениями с семьей Гера.
— Да, — задумчиво констатирует отец. — Тошковка — город-призрак. Одну собаку только встретили.
