К югу от города Каменец-Подольск наши войска вели наступательные бои, в ходе которых овладели районным центром Черновицкой области городом Новоселица, а также заняли несколько других населенных пунктов и железнодорожные станции Ванчиковцы, Новоселица.
На Кишиневском направлении наши войска, преодолевая сопротивление и контратаки противника, продолжали вести наступательные бои и овладели районным центром Резина, а также заняли более 200 других населенных пунктов.
На Тираспольском направлении наши войска, продолжая наступление, овладели районным центром Одесской области Ширяево, а также с боями заняли более 30 других населенных пунктов.
На Одесском направлении наши войска с боями заняли более 50 населенных пунктов…».
3 апреля 1944 года… В этот день полк отметил знаменательную дату — двухлетие со дня присвоения высокого звания гвардейцев.
Да, это счастье — быть первыми гвардейцами. Два года прошло с того времени, как в смертельных боях с фашистскими захватчиками родилась наша гвардейская часть.
В заметке «Боевой подарок годовщине» газета «Черноморский летчик» от 3 апреля 1944 г. сообщала:
«Новыми боевыми подарками встречают летчики-гвардейцы свою двухлетнюю годовщину со дня преобразования полка в гвардейский. Позавчера, прикрывая штурмовиков, авдеевцы в воздушных боях сбили три „мессершмитта“».
Я с гордостью смотрю на своих ребят. Вот стоит подтянутый, бледный от бессонницы и бесконечных полетов капитан Гриб, Герой Советского Союза. К сегодняшнему дню им уничтожено четырнадцать вражеских машин.
Еще переживает — по лицу видно — вчерашний трудный бой командир эскадрильи капитан Василий Добров. Его счет не мал — десять сбитых гитлеровских самолетов.
И так — почти у каждого!
Я смотрю на людей, и счастливо становится на сердце. Вот стоят они, вроде бы такие обыкновенные на земле — Тарасов, Кологривов, Румянцев, Воронов, Акулов, Локинский, Белозеров. А в воздухе они — боги!
До горечи больно, что сегодня не разделяют с нами радость павшие. Нет Беришвили, чьи последние удары были смертельными для врага… Нет Спирова, Демченко, Сикова, Макеева, Матвеева… Нет с нами в строю. Но кровь их — в отблесках знамени полка. Гвардейского. Орденоносного.
Вчера мы с начальником штаба «подбивали бабки»… «Бабки» — боевой счет полка внушителен! Уничтожено: танков — 29, автомашин — 540, зенитных орудий — 118, бронемашин — 17, солдат и офицеров — до 32500, минометов — 383, складов — 68, пулеметных гнезд — 128, сбито самолетов в воздушных боях — 325, уничтожено самолетов на земле — 53…
Выхожу вперед — нужно поздравить ребят с праздником. Измотались они в боях до чертиков! Им нужны, очень нужны сегодня эти минуты радости:
— Товарищи гвардейцы! Сердечно поздравляю вас с замечательной годовщиной!
Наша боевая слава родилась в осажденной Одессе. Мы никогда не забудем Беришвили. Он сбил в небе два самолета противника, у него кончился боезапас, но когда стала угрожать опасность его командиру — Демченко, наш друг, не раздумывая, пошел на свой последний таран.
Вы храбро дрались под Перекопом. Мы не забудем подвиг сержанта Соколова. Его самолет при штурмовке был подбит зенитным снарядом и загорелся над территорией, занятой противником. Соколов предпочел героическую смерть немецкому плену — на пылающей машине врезался в автоколонну врага.
Севастополь — это и наша боль, и наша гордость. Вспомните, друзья, только один день — 17 декабря 1941 года. Тогда вы сбили над городом девять вражеских машин. А сколько таких дней было!.. Вам ли мне о них рассказывать.
Как и о боях на подступах к Новороссийску. Только в марте вы уничтожили 36 гитлеровских самолетов…
Я называл живых и мертвых. И это было правильно: мы жили одной семьей, и каждый, павший в бою, завещал нам и свою любовь, и свою ненависть.
— Сейчас мы сражаемся за освобождение родного Крыма. Я знаю — гвардейцы не подведут!..
Мощное «ура!» раскатилось над аэродромом.
Расходились люди как-то тихо, торжественно. Что же — их можно было понять: я поневоле затронул их незажившие раны, вспомнил друзей, которые совсем недавно были еще с нами…
Днем привезли почту. Газета «Черноморский летчик» поздравила нас: «Боевой краснофлотский привет летчикам-гвардейцам, отмечающим сегодня славную вторую годовщину со дня присвоения высокого гвардейского звания!»
Были в газете и стихи:
С отвагою львиной, с пламенным сердцем
Вы победу несете на крыльях своих.
Осеняет вас гордое знамя гвардейцев,
Под ним вы два года ведете бои.
За город-герой, за родной Севастополь,
В веках русская слава о нем прогремит,
Вперед, боевые орлы, в бой жестокий,
Добейте врага, чтоб не скрылся бандит…
Ребята улыбались: слишком несовершенными, даже для неискушенного читателя, были эти строки. Наверное, их сочиняли вчера прямо ночью, прямо в номер. Сочиняли искренне, хотели нас порадовать.
А всего через сорок минут прозвучала команда боевой тревоги:
— По самолетам!
Истребители выруливали на старт, взлетали и брали курс в сторону Крыма.
Штурмовик подбит над целью
Бывает, что и сухие строки звучат как музыка. Например, как вот эти: «Вечером 10 апреля командующий Отдельной Приморской армией генерал Еременко А. И. по согласованию с представителем Ставки Верховного Главнокомандования Маршалом Советского Союза К. Е. Ворошиловым отдал приказ о переходе в наступление. В связи с тем, что противник стал поспешно отводить свои основные силы, командующий армией приказал артиллерийское обеспечение наступления проводить методом коротких, но сильных артиллерийских огневых налетов. Одновременно на 4-ю воздушную армию была возложена задача мощными ударами штурмовой и бомбардировочной авиации поддержать наземные войска… Авиация Черноморского флота должна нанести ряд ударов по плавсредствам противника в порту Феодосия». А это уже «по нашей части». Что ж, — не подведем!
* * *
Утром разворачиваем «Правду». Статья Леонида Соболева: «Словно какая-то сила восторга, торжества и жажды окончательной победы несла людей на траншеи, доты, на орудия и пулеметный огонь отчаянно сопротивлявшегося врага, несла вперед — к Севастополю».
У нас, летчиков, крылья были всегда. Но что-то, наверное, случилось и с нами: такого внутреннего, духовного подъема в полку никогда не было. Люди буквально рвались в бой. Готовы были летать непрерывно. Днем и ночью, лишь бы приблизить час разгрома врага.
Крылом к крылу мы шли в атаки вместе с бомбардировщиками и штурмовиками. Мы делали одно общее дело и вместе переживали и победы, и неудачи друг друга. И уже нельзя было сказать, чьими подвигами мы более гордились после проведенных операций — «своими» или «чужими». Теперь все было «нашим». Вот почему мы так переживали случай, происшедший с экипажем штурмовика Ил-2, который вел лейтенант Николай Астахов. Произошло все это 8 апреля в районе Армянска.
«Ил» уже выходил из атаки, когда за спиной Астахова раздался оглушительный взрыв. Николая взрывной волной сильно прижало к штурвалу.
«Прямое попадание, — пронеслось в мозгу командира. — До своих не дотянуть…»
Штурмовик коснулся земли, подпрыгивая и переваливаясь с боку на бок, прочертил черную полосу и наконец замер.
Астахов огляделся. Справа, вдалеке, синели холмы с древними развалинами крепостных построек. «Ясно — Турецкий вал».
— Вася, выбираемся! — крикнул Николай стрелку-радисту Сидорову, откидывая фонарь кабины.
И только сейчас Астахову стало ясно: положение их безнадежно. Самолет окружали гитлеровские автоматчики.
Сидоров, наверное, не успел их заметить. Он высунулся из кабины и тут же был прошит автоматной очередью.
«Нет, живым вам, гады фашистские, не дамся!» — Астахов поспешно расстегивал кобуру.
Ощутив в руке шершавую рукоять пистолета, он вдруг успокоился. Словно не было ни этой вынужденной посадки, ни немцев, облепивших самолет со всех сторон и истошно кричавших:
— Выходи! Все равно — капут! Плен… Понимайт — плен. Сохраняйт жизнь…
Астахов поднял пистолет.
Но, видимо, фашисты зорко следили за каждым его движением: несколько автоматных очередей раздалось почти одновременно.
Лицо обожгло. Из раны на щеке обильно потекла кровь.
Он с трудом перевалил тело через борт машины, но тут же потерял сознание.
Связанного, окровавленного Николая фашисты волоком потащили к своим окопам.
А бой на земле продолжался. Астахов был в беспамятстве и не мог видеть, как немцев выбили из окопов и погнали к Каркитинскому заливу.
Отступая, гитлеровцы прихватили с собой и нашего летчика.
Они не бросили и не пристрелили его и тогда, когда пришла ночь, и под покровом ее остатки разгромленной группировки врага на всем, что только попадало под руки — лодках, плотах, бочках, — перебирались на другую сторону залива, Здесь их ждали машины.
