«Крестьяне, — говорилось в приказе, — настал решительный час. В ваших руках ваша воля, ваша свобода. Немедленно на защиту революционных завоеваний! Время не терпит. Все за оружие!»
К вечеру 31 мая 1918 года в Совдеп прибыла белочешская делегация. В здании первого общественного собрания, в бывшем доме декабриста Нарышкина, состоялась встреча местных властей с белочехами. В сговоре с местной контрреволюцией белочехи потребовали от Совета передачи им всей власти. Совдеп отверг ультиматум. Председатель местного Совета депутатов Зайцев ответил чешскому полковнику:
— Никаких остановок у вас в пути быть не может. Город был и останется советским, и никто не имеет права здесь бесчинствовать.
Полковник позеленел от злобы. Но Зайцев, будто не замечая, поднялся за столом:
— Я вас больше не задерживаю.
Пичугин сидел бледный, с ненавистью смотрел на непрошеных гостей. Не знал Дмитрий Егорович, что кровью польют эти люди его родную землю, принесут новые страдания русским людям.
4
Это случилось утром 1 июня.
Белочехи цепью подходили к железнодорожному мосту через Тобол. Их коричневые фигуры мелькали на буграх. Они то ползли, то, встав, бежали несколько секунд, потом падали, будто подкошенные. Против отряда в 400 человек было послано войск почти в шесть раз больше.
Дмитрий Егорович молча разглядывал в бинокль приближающегося неприятеля. Было жарко. Сухая земля, песок лезли в глаза, хотелось пить. Подошел Зайцев и тихо сказал, отрывая глаза от бинокля:
— Видишь, Егорыч, какая туча?
— Вижу. Не от храбрости это.
— В случае, если не удержим, надо идти в лес, по селам поднять народ.
Первые выстрелы разорвали предутреннюю дрему. Коммунисты не отвечали. Белочехи, их первая цепь, поднялись и пошли во весь рост. Они спустились к реке, хлынули на мост.
По ним ударили залпом. Раз, другой, третий. Цепь залегла. Пули, посвистывая, проносились над головами. Вестовой Дмитрия Егоровича лег неподвижно, уткнувшись лицом в землю.
— Вася! — позвал его Пигучин.
Ответа не послышалось.
И вдруг белочехи разом, тысячной толпой ринулись на мост, в воду.
Кольцо сжалось.
Окровавленный, с перевязанной рукой, Зайцев подполз к Пичугину. На лице испарина, лоб в крови.
— Немедленно идти на прорыв, — обессиленно прошептал он и упал ничком.
— Есть идти! — ответил Дмитрий Егорович.
— Товарищи! Прорвемся на северо-восток! За мной!
Защелкали выстрелы. Небольшая группа под руководством Пичугина кинулась к лесу. Затем сделали бросок в сторону села Моревского, а потом на Белозерку, Стенникову, Усть-Суерское[21].
Всего этого Александр Алексеевич Юдин не знал, да и знать не мог. Он за несколько дней до выступления белочехов был направлен в распоряжение Уральского Военного Комиссариата и жил в Екатеринбурге, находясь в резерве Северо-Урало-Сибирского фронта.
Используя свое превосходство, как численное, так и по вооружению, белочехи окружили революционные отряды на левом берегу Тобола и вынудили их сложить оружие. Во время боя был ранен, а затем убит белогвардейцами председатель Курганского ревтрибунала И. А. Ястржембский. Сотни красногвардейцев были арестованы. Белочехам удалось захватить и бросить в тюрьму руководящих партийных и советских работников города: Е. Л. Зайцева, А. П. Климова, В. В. Губанова, Л. В. Аргентовского, М. Н. Петрова (В. И. Петрова-Бурова) и других.
Уже будучи комиссаром Первого Крестьянского полка, Юдин услышал подробности трагической гибели своего земляка Д. Е. Пигучина. Случилось это так.
Отряд Пигучина стоял в селе Усть-Суерском. Помощник Дмитрия Егоровича, отставной унтер Кормин, принес в тот день белогвардейскую газету.
«Бандитские отряды Пичугина, — писали белогвардейцы, — все истреблены, пришел конец большевистской власти в Курганском уезде».
Дмитрий Егорович улыбался: «Вот так истреблены. Весь уезд бурлит, а они уже похоронили».
К вечеру того же дня Дмитрий Егорович сидел в штабной избе, когда прилетел верховой.
— Каратели! — кричал он на всю деревню. Но было поздно. Батальон карателей зашел в село. Не успели взять даже винтовки.
Комиссара схватили и сразу же начали пытать.
Били страшно, смертным боем. А потом повезли в Курган. Не довезли. По дороге зарубили. Уж больно ненавистен был им этот коммунист.
И так почти повсеместно шли дикие расправы над сторонниками Советской власти. Их «рубили шашками, прикалывали штыками. Изрубленные тела бросали в общую могилу и кое-как присыпали сверху землей»[22]. Карательные отряды белогвардейцев разгоняли местные Советы, расстреливали коммунистов.
1
10 июня 1918 года Совет Народных Комиссаров обратился с призывом ко всем трудящимся молодой Советской Республики.
«Рабочие, крестьяне, красноармейцы, честные граждане! Власть в нашей стране принадлежит вам. Ваши вековые враги, угнетатели, хотят вырвать у вас эту власть… Этому не бывать! Долой изменников, насильников! Да здравствует власть рабочего класса и крестьянской бедноты».
Перед партийными, советскими организациями Урала и Зауралья была поставлена задача — положить конец продвижению белых, принять решительные меры к подавлению контрреволюционных восстаний. Центральный Комитет партии большевиков, В. И. Ленин, оценив создавшуюся обстановку, приняли экстренные меры по укреплению воинских частей, расположенных на Урале. Сюда были срочно переведены латышские части, полки из Красного Питера.
В г. Екатеринбурге (Свердловске) действовал Уральский Военный Комиссариат. С 13 июня 1918 года здесь был создан Северо-Урало-Сибирский фронт, в дальнейшем преобразованный в Третью Армию Восточного фронта.
Коммунисты Урала стали во главе борьбы с белогвардейцами, принимали меры к подавлению контрреволюционных восстаний. В числе их был и Александр Алексеевич Юдин. За короткий срок воинские части были пополнены коммунистами и добровольцами. Выполняя указания Совета Народных Комиссаров, Уральская партийная организация провела мобилизацию в армию пяти возрастов — с 1893 по 1897 год. Штаб армии создавал новые войсковые формирования.
А фронт все приближался к Уралу. Белогвардейцы заняли Курган, подходили к Шадринску. Подняли головы кулацкие элементы. Ряд волостей Шадринского и Камышловского уездов были охвачены восстанием кулаков.
Камышловский уездный комитет партии большевиков, во главе которого стояли Антип Евгеньевич Федоров (председатель уездного комитета РСДРП(б), Макар Васильевич Васильев (военный комиссар и председатель уездного Совета депутатов), Павел Петрович Бажов (комиссар народного образования), создает боевые отряды и направляет их на подавление кулацких восстаний в Кривском, Мясниковой, Тамакульском, Ертарке и в других населенных пунктах.
Вот как характеризует некоторых руководящих партийных и советских работников юноша-гимназист Ф. И. Голиков — ныне Маршал Советского Союза — в своем дневнике:[23]
«У нас уездным военкомом стал Макар Васильевич Васильев. В городе он недавно, но его уже все знают, и трудовой люд относится к нему с уважением.
Товарищ Васильев из промышленных рабочих, литейщик. Ему 30 лет. Уже год состоит в партии, а революционной работой начал заниматься еще раньше. Его арестовывали, судили… Всю войну был на позициях. После революции солдаты избрали товарища Васильева командиром 6-го Сибирского корпуса, штаб которого расформировался в Камышлове в начале года.
Еще я знаю двух членов военной коллегии — товарищей Брюханова и Жукова. Николай Николаевич Брюханов — крестьянин села Знаменского, что недалеко от Камышлова. Недавно председательствовал в волостном исполкоме, и враги Советской власти решили с ним расправиться. Однажды вечером, когда Николай Николаевич сидел с семьей за ужином, в окно бросили ручную гранату. Погибла почти вся семья. Сам Брюханов был тяжело ранен.
Василий Данилович Жуков — камышловец, слесарь железнодорожного депо, старый коммунист-подпольщик.
На таких можно положиться. Они жизни не пощадят, чтобы защитить революцию.
Комиссариат агитации и пропаганды упразднен. Зато создан комиссариат народного образования. Комиссаром… Бажов… Люди, знающие товарища Бажова, отзываются о нем хорошо…»
В большое зауральское село Катайское (нынче город Катайск) был переброшен отряд, возглавляемый членом Камышловского уездного исполкома — комиссаром по управлению уездом Петром Никитичем Подпориным. Он и стал первым командиром формировавшегося в Катайском Первого Крестьянского Коммунистического полка.
Петр Никитич связал свою судьбу с партией в 1904 году. Будучи унтер-офицером царской армии, он за оскорбление офицера был разжалован в рядовые. Наказание отбывал в дисциплинарном батальоне и в начале империалистической войны был отправлен на фронт.
